Месть Лисовина - Татьяна Николаевна Панасюк

– Что с ней, дедуль? – оба внука – и умывшийся с дороги Мишаня, и маленькая Наталка крутились рядом, с любопытством рассматривая рыжих пушистиков. Малыши забились в угол ящика, прижавшись друг к другу и смешно разевали пасти, шипя и поскуливая. Раненого лисенка дедушка держал в руках.

– Видишь, Бойкий его тяпнул? – дед показал на кровоточащую ранку на плече маленькой лисички. – Все, не примут ее в городе… – и положил лисичку в ящик. Она, жалобно повизгивая, поковыляла к лисятам.

Пес крутился рядом, облизываясь.

– Дедуля, отдай мне! Я буду Айболитом! – заныла пятилетняя Наталка.

– Да зачем тебе… я ее в лес унесу!

– Ну деду-у-у-уля! Там ее волки съедя-а-ат! А я вылечу!

Дедуля еще раз скептически осмотрел раненую Звездочку.

– Не знаю, Наталка. Как ты ее будешь лечить?

– Ну как? Йодом мазать!

– Ее и кормить надо!

– Кормить?

– Пойди, спроси у бабы молоко и соску, надо их покормить! А то до города не довезу. И йод попроси, и бинт! – начавшиеся было слезы у Наталки мгновенно высохли, и она кинулась бегом выполнять дедово поручение.

Лисята вылакали две бутылки молока, только Звездочке ничего не хотелось. Дед ловко прижег ранку йодом и даже попытался перевязать, но лисичка сорвала зубами бинт и забилась в угол, зло поглядывая на своих мучителей.

Назавтра дед взял двоих лисят и уехал с ними в город, на автобусе. Мишаню прихватил с собой. Деду, известному на всю округу охотнику, иногда заказывали поймать лесных зверушек для городского зоосада. В это лето он поставил для детского зоопарка семью зайцев, и вот теперь – двух лисят. Жаль, конечно, что Бойкий перестарался, но все равно денег заплатили достаточно, чтобы дед и Мишаня возвращались обратно довольные, с кучей покупок.

– Деда, деда! – я назвала ее Снежок! – пулей вылетела Наталка из сарая, держа в руках коробку с лисичкой.

– Поставь ее, Наталка, сейчас отдохну и посмотрю на нее… – дед вымыл руки, поел, пошел смотреть на лисенка. Снежок ему не понравился – животное было совсем вялое, носик горячий. Видно, на жаре ранка загноилась.

– Ты ей воды давала, Наталка? – девочка отрицательно покачала головой. – Ну, что ж ты! Неси-ка бутылку с чистой водой!

– Деда, я ее и одеялком куклиным укрывала, и молоком поила – она ничего не хочет! А баба ей ранку марганцовкой промывала! – баба, стоявшая позади Наталки, кивала головой, поджав губы и выразительно глядя на деда. Дед попытался сунуть лисенку соску в пасть, но та даже глаза не открыла. Бабуля, стоявшая позади Наталки, нахмурилась. В её взгляде читалось многое. Дедуля, искоса посмотревший на благоверную супругу, прочел следующее: «Ну ты и дурень! Приволок больное животное из лесу! Оно ж помирает! Что, на глазах у внуков кончаться будет? А если куснет Наталку? А вдруг это бешенство? Воду-то не пьет?»

– Не бешенство, – неожиданно для себя, вслух, сказал дед и прикусил язык. Баба приподняла брови, широко раскрыла глаза и покачала головой, встав в позицию «руки в боки». Это означало: «Да ты шо? А если бешенство, тогда шо? Тридцать уколов в живот дитяти делать? А возить за тридевять земель в район ты будешь? Ну, вози, вози! Айболит хренов!»

– Наталка, ты лисичку не тронь пока. Я ее в тенёк отнесу, чтобы ей не мешали и баба… нет, я сам ее полечу! Идите, Наталка, Мишаня, бегом в избу, я там подарки привез!

Дети горошком покатились в избу, а баба, не меняя позиции, открыла рот и тихо, но четко произнесла:

– Ночью, чтобы дети не видели, еще слез не хватало, вон – ведро, вода в колодце, лопата в сарае. Совсем из ума выжил, больного дикого зверя в дом приволок!

Наутро Наталка, едва проснувшись, в одной рубашонке проскользнула мимо старшего брата, крепко спящего на соседней кровати, и побежала проведать своего Снежка. Громкий, отчаянный рев разбудил всех, кто еще не спал.

Бабушка влетела в сарайчик, где хранился садовый инструмент и куда поселили лисичку, первой. Посреди сарая, держа в ручонках пустую коробку, стояла внучка и отчаянно ревела. Баба подхватила внучку на руки, коробка упала…

– Ты что, ты что? Успокойся, не реви! Мишаня, воды принеси живо! На-ка, попей, говорю тебе! – внучка, захлебываясь слезами и водой, сделала несколько глотков.

– Снежок… нет Снежка…

– Нет Снежка-а-а? – удивленно протянула бабуля. – А куда же она могла подеваться? Ой, ну не плачь… она здесь где-то, сейчас деда придет и найдет… не плачь, Наточка, найдется Снежок!

Мишаня не смотрел на плачущую сестренку – он-то знал, что баба с дедой, дождавшись, когда Наталка заснула, оделись и на цыпочках вышли из избы. А еще Мишаня слышал, как баба ругалась на деду, что он хорошее ведро взял, а деда ее саму ругал «бестолковой бабой», а баба ему отвечала, что он «на старости лет ума лишился». Ан вот оно, что… Снежок пропал…

Вошел дед, заохал, узнав о «пропаже» Снежка.

– Ищи, деда, ты же следопыт у нас! – ехидно сказала бабуля, вытирая нос зареванной внучке. Дед вышел за дверь, покрутился, позвал Бойкого. Велел искать Снежка. Пес непонимающе тявкнул, побегал по двору, вернулся. Вошел в сарайчик и дедушка, развел руками:

– Натусенька, а лисичка-то в лес убежала… Видно, вылечила ты ее, и она убежала к мамке… Мамка ее и покормит, и долечит… у животных слюна лечебная, она ей ранку вылижет…не плачь, Натка!

Зареванное дитё подняло на дедушку глаза и задумалось. Все только приготовились вздохнуть с облегчением, как дитё открыло рот и рассудительным тоном спросило:

– Деда, а она же дорогу не знает домой! Ты лисят в мешке нес, они дорогу не видели! – и приготовилась, набрав воздуха, зареветь снова. Но дедушка был наготове. Под выразительным взглядом бабули соображалось быстро.

– Да что ты, внучка! Какое там! Лиса не может в лесу заблудиться. Она… – тут дед запнулся, потому что сочинять про «пошла по следу» было глупо – следа тоже не было – какой след, если висишь в мешке? – У нее в голове… гироскоп! И компас! Она инстинктивно находит дорогу домой! Вот, а ты и не знала, смышленая ты моя. Пойдем с дедой, деда тебе расскажет!

Не в меру смышленое дитя было торжественно передано в руки дедушке, и процессия вышла во двор.

Дед прикрикнул на заливающегося Бойкого, который лаял, не переставая, пока хозяева были в сарае – и лаял, и вставал в стойку, и кидался к двери сарайчика – если бы дед не был так занят внучкой, он бы подумал, что сеттер чует лису. Какая лиса в деревне посреди бела дня, спросите вы? А вот какая.

Лисовин пробрался в деревню поздно ночью, когда все спали. Без труда нашел, по собачьему следу, нужный двор. Долго