Клык Фенрира - Марина Голубева

«Ну, эти поганцы за армию у меня получат», – буркнул парень и, засунув в рот печенюшку со стола, выскочил на улицу. Пассаж про армию был жестоким, Леха даже пожалел, что не помнит, кто так виртуозно шутил. Он все лето старался об этом не думать, может, конечно, и зря. На дворе сентябрь, занятия в университете уже начались (только их группа приступает к ним на неделю позже из-за археологической практики), а у Лехи два несданных «хвоста» за прошлый семестр и времени на подготовку совсем не осталось. Учить лениво, но нужно. Если на зачет по археологии достаточно лишь прийти, поныть и сдать красиво оформленный отчет по раскопкам, то вот на экзамене по отечественной истории восемнадцатого века ожидают серьезные проблемы, которые вполне могут привести прямиком в армию. В армию не хотелось, но еще меньше хотелось садиться за учебники. «Ну, кому все это нужно, а? Вот зачем, спрашивается, мама заставила идти на истфак? Один сын – таксист со своей машиной, семьей и благополучной жизнью, а из второго решила сделать ботаника, который профессией не сможет даже на жизнь заработать?» Мысли о «хвостах» и неудавшейся жизни расстроили Леху окончательно, и он, стараясь больше не отвлекаться, ускорил шаг.

Когда идешь по узким улочкам старого поселка, кажется, что переносишься в прошлое. Ни суеты города, ни шумных магистралей, и неприятности не чувствуются так остро. До раскопа совсем недалеко, он находится на вершине холма над озером, вблизи старой, почти полностью разрушенной крепости. Обычно получасовая прогулка доставляет удовольствие и пролетает быстро, но сегодня необходимо спешить. Не до красот. Парень почти бежал по тропинке вдоль крепостной стены и размышлял над тем, что его снова ждет выговор. Руководитель практики еще на той неделе обещал Лехе, если тот снова опоздает, проблемы на зачете. Такие неприятности молодому человеку были не нужны. Еще один «хвост» – и прямо отсюда можно смело отправляться в местный военкомат.

Путь до раскопа студенты часто сокращали через старое кладбище. Леха нырнул под арку полуразвалившихся ворот, попав совсем в другой, какой-то мистический мир. На древнем кладбище много веков подряд хоронили местных жителей. Старинные каменные надгробья и покосившиеся деревянные кресты теснились по обочинам и прятались в густом кустарнике. Солнце здесь появлялось лишь на тропе, все остальное пространство тонуло в тени высоких деревьев. В жаркие дни на кладбище всегда было прохладно, а ближе к осени и вовсе пробирал мороз, казалось, что спускаешься в холодный погреб. Здесь ходили в основном, когда торопились на раскоп или домой после работы: удобная и утоптанная тропинка, да и место, заросшее вековыми деревьями и густым кустарником, скорее живописное, чем мрачное.

Утреннее сентябрьское солнце золотило извилистую дорожку и почти не грело. Дни все еще стояли теплые, но с утра в майке было уже зябко. Конечно, с лопатой в руках отогреешься быстро, но до раскопа еще топать и топать.

Леха по сторонам не глазел, торопясь выйти к главной достопримечательности кладбища – огромному каменному кресту. Именно оттуда начинался спуск к раскопу. Этот крест, по легендам, воздвигли над могилой основателя поселка – князя Трувора, приехавшего на Русь более тысячи лет назад со своим братом – Рюриком.

По узкой тропинке иногда приходилось протискиваться чуть ли не боком, чтобы не задеть накренившиеся кресты. Странно, но кладбище все не заканчивалось. Леха давно уже должен был выйти к Труворову кресту. Парень остановился и вытащил из кармана джинсов мобильник. 10.15, сети нет. Молодой человек чертыхнулся и только потом понял, что блуждает между могил уже больше получаса.

«Неужели куда-то не туда свернул?» – мелькнула испуганная мысль, и сразу вспомнилась байка, которую местные любили рассказывать приезжим студентам. Про то, как один пьяный тракторист блуждал по кладбищу три дня, пока не вышел к Труворову кресту. Но он-то, Леха, не пил и с тропинки не сворачивал. Вот она, одна тут, почти прямая. Иди себе вперед и иди. Надгробия становились старее и попадались все реже. Скоро лишь кое-где проглядывали старинные, покрытые мхом кресты, а то и просто валуны. Темнело, Леха с ужасом понял, что углубляется в лес. Густой сумрак был не похож на тень вековых деревьев. Создавалось впечатление, что уже смеркается.

– Чертовщина какая-то! – выругался себе под нос парень, когда далеко за спиной услышал протяжный вой, который, казалось, поднимается от земли и растворяется в ночном небе, просачиваясь сквозь густые ветви деревьев. Вслед ему сорвался еще один, более высокий и звонкий. Выли то ли собаки, то ли волки. Собак Леха не боялся, он их даже уважал, но собачий вой на кладбище вызывал чувство панического страха. «А если это волки? Собаки ведь вроде как лаять должны? – мелькнула испуганная мысль, но парень постарался ее отогнать. – Откуда могут быть волки в поселке?» От холода свело лопатки, а зубы выбили замысловатую дробь. Леха решительно повернул назад и почти побежал по дорожке, огибая непонятно откуда взявшиеся узловатые корни.

Почти совсем стемнело, тропинка потерялась, растворилась в угольно-черной тени кустов. Вой теперь звучал впереди. Совсем рядом в высокой траве сверкнули красные огоньки глаз.

– Да что же это творится! – Леха замер в нерешительности, оглядываясь назад. В просвете между деревьями появилась серая тень: ощерившаяся пасть, горящие глаза и вздыбленная на загривке шерсть. «Волк!» – поразился Леха и, окончательно перепугавшись, рванул с тропинки в кусты, не разбирая дороги. Но и справа, и слева слышались злобные взрыкивания и хриплое дыхание, а над сумрачным кладбищем, уже больше напоминавшим чащу леса, плыл многоголосый волчий вой. В боку кололо, а дыхание с хрипом вырывалось из легких, Хитрые и умные твари словно сознательно загоняли Леху в западню.

Парень чувствовал, как сжимается круг. Наполненные дикой злобой протяжные звуки доносились со всех сторон, казалось, что окружающая тьма полностью состоит из этих звуков. Часто-часто билось сердце, вспотевшие руки дрожали, и хотелось сжаться в маленький, незаметный комочек. Парень осторожно присел на корточки, пошарил по земле рядом с собой – в отличие от голливудского боевика, арматурина под ногами не валялась, а жаль! Прямо как был, на четвереньках, молодой человек отполз в сторону и нащупал руками ствол дерева. Провел ладонями по шершавой коре и повис на толстой ветке. Дернул посильнее, ветка с хрустом обломилась, а Леха рухнул в траву, больно ударившись коленом об узловатый корень.

Глаза уже привыкли к темноте и различали деревья и густые кусты, в которых горели бесчисленные красные огоньки. Леха, отшатнувшись, прижался спиной к шершавому стволу. «Да сколько же их там?» – холодея от ужаса, подумал он. Рычание становилось громче и походило на злобный хохот. Вдруг откуда-то сбоку послышался человеческий крик и визг раненого зверя.

Мир взорвался шквалом звуков: вой и рычание волков, ржание испуганных лошадей и чья-то отчаянная ругань. В темноте угадывались лишь мечущиеся тени, бледный свет луны выхватывал из этого месива то рычащую пасть, то горящие красными углями глаза, то блеск топора. Леха так и не понял, кто пришел ему на помощь. Высокий мужчина с седыми усами описывал топором замысловатые восьмерки, удерживая волков на расстоянии, но, судя по хриплому дыханию, неожиданный защитник уже устал и долго не продержится.

Внезапно прямо перед собой Леха увидел оскаленную морду. Зверь припал на передние лапы, шерсть на загривке встала дыбом, в желтых глазах плескалось бешенство, а приподнявшаяся верхняя губа обнажала клыки, с которых стекала слюна. Молодой человек оцепенел. «Бросится… сейчас бросится», – стучало в голове. Прыжка он даже не заметил, просто в одно мгновение волчья морда оказалась прямо перед лицом. Совершенно непроизвольно руки, судорожно сжимающие огромный сук, метнулись снизу вверх, острый обломленный конец угодил зверю в горло, в лицо брызнуло горячим, и волк рухнул, подминая под себя Леху.

Парень лихорадочно отпихивал тушу, которая, казалось, весила центнер. Жесткая шерсть забивала рот и нос, вызывая тошноту, воздуха не хватало, а горло драло от крика. Наконец удалось освободиться. Он прекратил орать, ошалело огляделся и удивился наступившей тишине, в которой были слышны только хруст и чавканье. «Куда мужик-то делся?!» – в панике подумал Леха и, волоча за собой сук, бросился туда, где видел мелькание топора. Сделав буквально несколько шагов, парень замер: выглянувшая из-за туч луна осветила нескольких волков, которые рвали на куски то, что осталось от пришедшего на помощь человека. Надо было бежать, скрываться, пока хищники расправляются со своей жертвой, но Леха не мог. Он оцепенел от ужаса, рот открылся в беззвучном крике, мокрая от волчьей крови палка выскользнула из ослабевшей руки.

Один из волков повернулся и зарычал, парень увидел, как с морды капает кровь. Леха попятился, шаг за шагом отступая к кустам и не в силах оторвать взгляд от оскаленной пасти зверя. В волчьих глазах мелькнула насмешка и совсем человеческое презрение, зверь зарычал и бросился, целясь зубами в горло. В последнюю минуту Леха вскинул руку, закрывая лицо и голову, и закричал от резкой боли: клыки сомкнулись на запястье, дробя кости. Упав, парень попытался отпихнуть зверя ногами. Удар по морде заставил волка расцепить зубы, он взвизгнул и откатился в сторону. Леха, всхлипывая, вскочил и, зажимая руку, из которой хлестала кровь, бросился в кусты. Колючие ветки били по лицу, цеплялись за одежду, парень запинался о корни, спотыкался, пока, обессиленный, не упал. Застонав, он попытался ползти, каждую секунду ожидая, что волчьи зубы сомкнутся на его шее. Но рука онемела и не слушалась. Леха зацепился за корень, здоровая рука соскочила, пришлось по инерции опереться на раненую. Боль была адской, парень вскрикнул, окончательно потерял равновесие и покатился вниз по склону в овраг.