Падшие - Орис Хант

– Представь, что мы что-то типа масонов. – Кукловод прервал занудство Скрипача. – Или иллюминатов.

– Масоны? Подковёрные игры, закулисные интриги? Может, Царя свергать собрались? – усмехнулся Безымянный.

– Да нет, – ответил Скрипач. – У нас цель более приземлённая, но о ней я скажу лишь после того, как ты решишь, помогать нам или нет.

– То есть вы предлагаете кота в мешке?

– Получается, так.

– А что надо делать?

– Быть лицом.

– То есть?

– Нам нужен человек, который будет нас представлять.

– Парламентёр типа?

– Нет. Скорее «говорящая голова». Лицо на обложке. Вождь. Не знаю, как объяснить.

– Ты – король, мы – серые кардиналы, – снова подал голос Кукловод.

– Почему я?

– Потому что ты нам подходишь, – одновременно произнесли Топь и Скрипач. Переглянулись, рассмеялись.

– Аргументный аргумент, однако.

– Ты не понимаешь, – сказала Топь. – Просто ты… эээ… Короче, не важно.

– Лады. А Гит?

– Мы с ним уже поговорили, – ответил Скрипач. – Он весьма недвусмысленно перевёл стрелки на тебя.

– Эй! – возмутился Безымянный и посмотрел на своего лучшего друга. – Что за фигня?!

– Да а что я? – развёл руками Гит. – Какой из меня «вождь»? Я, скорей, тот чувак, который нужен для того, чтобы оттенять твоё существование. Этакий дурачок-простачок. Меня тут вообще быть не должно, по-моему.

– А почему ты тогда здесь?

– Не знаю, – уклончиво ответил Гит. – Мы только разговорились, а тут и ты пришёл.

– Хм, – Безымянный повернулся к Скрипачу. – Что будет, если я откажусь?

– Ничего. Пойдёшь домой. А потом тебя посадят.

– Что? За что?!

– А ты не в курсе? – удивилась Топь.

– Ну раз спрашиваю, то логично, что…

– Тебя обвинят в соучастии. И его, – она показала пальцем на Гита, – тоже.

– В смысле?

– Да в прямом.

– Но мы же не помогали тому чуваку!

– Ты же сам говорил с ним так, будто вы команда, – сказала Топь.

– Кто сказал?!

– Он. – Топь кивнула на Гита.

– Зачем?! – Безымянный покосился на своего друга.

– Они спросили – я ответил. Не думал, что это важно, – Гит смущённо опустил взгляд. Кажется, он опять наговорил лишнего.

– Мда, – Безымянный почесал затылок правой рукой. – И нас теперь везде ищут?

– Не знаем ещё, – пожала плечами Топь. – Не так уж много времени прошло.

– Сколько?

– Минут пятнадцать, – ответил Скрипач, затем посмотрел на часы. – Вру. Двадцать.

– То есть… погодите. Вы хотите сказать, что она, – он указал пальцем на Топь, – сбила меня на машине всего двадцать минут назад?

– Именно.

– Вы привезли меня сюда, положили на стол и ушли беседовать?

– Ага. Так ты согласен работать на нас?

– Да, – отмахнулся Безымянный. – Так вот, вы хотите сказать, что я умудрился встать, прийти сюда и поболтать с вами спустя всего двадцать минут?!

– Ты знаешь… – начал Гит.

– Что?! – рявкнул Безымянный.

– Ты знаешь, у тебя кость из руки торчит. Из левой.

Безымянный посмотрел на неё. И правда, тор…

Глава 5

Бездомные

Бум.

Бессознательное тело Безымянного свалилось со стула.

На мгновение все замерли. Затем всё пришло в движение.

Безымянного подняли, положили на стол; ворвавшиеся в комнату врачи немедленно выгнали всех остальных, закрыли дверь и стали колдовать своей непонятной лечебной магией. Изредка из-за двери доносились странные ругательства типа «анафилактический шок» или «посттравматический синдром», но чаще звучало лаконичное «ну пиздец».

Через несколько часов врачи вышли из комнаты и сказали: «Жить будет». Все вздохнули с облегчением.

И Безымянный действительно выжил.

Спустя три недели он уже мог ходить, правда, не очень быстро. Левая рука немного побаливала, но зато работоспособности не утратила. Было решено, что теперь ему можно ехать в Деревню – место, где обитали Бездомные, – вместе со всеми.

Однажды утром Скрипач заехал за Безымянным. Спросил:

– Нужно ли тебе что-то забрать из дома, или где ты там раньше жил?..

На что Безымянный ответил:

– Нет.

И они поехали. И приехали.

Первое время Безымянный всему здесь удивлялся. Во-первых, он не ожидал, что у Бездомных есть собственная деревня, причём довольно большая. Жили они здесь, правда, незаконно, но так как деревня была заброшенной и, в общем-то, никому не нужной, с места их не сгоняли. Живут себе и живут, всё лучше, чем по помойкам городским шариться.

Во-вторых, Бездомных было довольно много. 1237, как сказал ему Скрипач, из них 675 мужчин, 483 женщины и 179 детей обоих полов. Детьми, кстати, здесь считались лица, не достигшие 16 лет. Те, кто старше, уже считались взрослыми.

В-третьих, работа была обязательной для всех, кроме детей. Для того чтобы община могла существовать, каждому следовало приносить пользу. У Бездомных ведь почти не водилось денег (так утверждал Скрипач), они не могли ничего купить. Соответственно, чтобы хоть что-то иметь, нужно было что-то делать, поэтому каждый Бездомный выполнял определённую функцию: многие, например, занимались садоводством, некоторые охотились, а кое-кто периодически ездил в Город – воровать и попрошайничать.

В Деревне, правда, имелись автомобили, но использовались они лишь в крайних случаях.

Безымянный сначала шарахался от происходящего. Это было дико для него, но жутко интересно. Тот же Гит, например, освоился довольно быстро, хотя к отсутствию электричества привыкал долго и периодически жаловался на то, что здесь нет Интернета.

Впрочем, вскоре и тот, и другой смогли влиться в жизнь Деревни.

Тогда Скрипач решил, что хватит ребятам прохлаждаться, пора и работать начать. Однажды он позвал их и стал объяснять «философию первых». Философию, основанную на вопросе «о чём думал первый человек, подоивший корову». Была даже одна книжечка (вернее, толстая тетрадка), где очень умно и многословно объяснялось, о чём же этот человек, решивший вдруг подёргать корову за вымя, мог думать. Теорий существовало множество, но все они, как всегда, переливали из пустого в порожнее и ничего толком не объясняли.

Однако суть данной «философии» была крайне проста: берёшь что-либо и осваиваешь в совершенстве. То есть выбрал человек, например, лопату. Он может ей копать картошку или могилы. Вот человек и копает, пока не станет это делать так круто и профессионально, что один за день сможет выкопать поле картошки или похоронить целое кладбище.

Гит, например, выбрал топор и пошёл рубить лес. С одного удара нормальное дерево не срубал, конечно, но силы в нём всё равно прибавилось. Из относительно хилого хипповатого музыканта он превратился в молодого сильного мужчину. Впрочем, музыку не бросил.

Безымянный же выбрал ледоруб. Когда его спросили, почему, ответил: «А фиг его знает, он прикольный». Первое время Безымянный просто ходил по Деревне и думал, что ему делать с этой штукой. Потом решил использовать ледоруб по более-менее прямому назначению – залезать на различные объекты. Естественно, получаться стало далеко не сразу.

Однажды Скрипач собрал совет (так здесь назывались сборища, в которых решались какие-либо насущные проблемы общины Бездомных). Обычно в них участвовали только Скрипач и Кукловод, изредка Топь, но теперь были приглашены Безымянный и Гит – собственно, ради них всё и затевалось. Проводились совещания в Доме советов – старой покосившейся избе с одной большой комнатой внутри. В ней стоял огромный стол, несколько стульев и сломанная печка-буржуйка в углу, которая раньше использовалась для обогрева помещения, а теперь являлась элементом декора.

– Итак, – начал Скрипач, – сегодня, думаю, вам пора узнать, для чего вы здесь, – и замолчал.

– Твоя театральная пауза затянулась, – нарушил тишину Безымянный. – Мы ж тут не сериал снимаем, где надо паузы, – он умолк. – После каждой фразы, – снова прервался. – Делать.

Скрипач недовольно хмыкнул, Кукловод хохотнул, Топь улыбнулась.

– К делу так к делу, – ворчливо продолжил Скрипач. – Вам, наверное, не терпится узнать, зачем вы здесь?

– Я лес рублю, – сказал Гит. – И мне нравится. Прикольно. А смотрите, какими мускулы стали! – Гит стал кривляться, как бодибилдер.

– Ой, да заткнись ты уже, – раздражённо проворчал Скрипач. Ему не нравилось, что его саспенс так быстро разрушили. – Вынужнынамдлязахвататюрьмы, – вдруг протараторил он.

– Какой ещё тюрьмы? – спросил Безымянный и слащаво улыбнулся. Скрипач покраснел.

– Да вашу ж!.. Эх, ладно. Фиг с вами. Ужо и побаловаться нельзя старику. – Скрипач сухо улыбнулся. – «Эпсикиды», – продолжил он без улыбки.

– Ха. Ясно, – сказал Безымянный.

– И это всё? – удивился Скрипач.

– Ну да. Захват. «Эпсикида». Понятно. Бесперспективняк и самоубийство. На другое я и не рассчитывал.