Летописи Дорна. Белый воин - Алексей Осадчук

Примерную дату появления Трофимова принято было считать 5 марта. В этот день праздновался его шестой день рождения, в столовой повариха Семеновна пекла её фирменный пирог с яблоками, который так любила вся малышня. Воспитательница тётя Люба разучивала с детьми поздравление. Все, как обычно. Но это уже была последняя страница его жизни здесь, с этими добрыми людьми… Его ждал «красный корпус» — так между собой все называли здание школы-интерната. Каждый ребенок, которому исполнялось шесть лет, переходил в подготовительный класс школы-интерната со всеми вещами. Там начиналась новая жизнь…

— Саня, ты математику сделал? — спросил Вовчик Толстый, лёжа на своей кровати и смотря в потолок. Он удобно устроился на железном, скрипящем сотнями пружин ложе, и приготовился заниматься своим любимым делом — лентяйничать. В учебных заведениях подобных школе-интернату N8 упитанные дети — это фантастическое исключение. Постоянное недоедание и как закономерный итог этого недоедания — стабильный голод — вот норма жизни всех интернатовцев. Естественно, непрерывно голодное и постоянно двигающееся подрастающее поколение, в общей сложности представляло собой худеньких, но как ни странно, довольно крепких и выносливых детей. Володя же Гориков, а попросту Вовчик Толстый, как раз наоборот, громя все нормы и закономерности, являлся тем самым фантастическим исключением из правил. Частые посетители школы-интерната будь-то иностранные спонсоры, привезшие очередную гуманитарную помощь, или же госинспекторы, «неожиданно» нагрянувшие с проверкой, заканчивающейся обыкновенно за отлично накрытым столом в школьной столовой, постоянно принимали Вовчика за сына Лаврентьевны — главной поварихи, имевшей довольно внушительные формы. Как ни странно это очень импонировало Толстому, и даже сама повариха на очередной вопрос: «А это не ваш сын?», частенько отшучивалась, мол, «внебрачный». «Родство» это постепенно переросло в очень выгодные для Вовчика отношения. То ли это постоянное давление на подсознание Лаврентьевны, то ли Толстый себя очень грамотно поставил — не суть важно. Важным являлось то, что Вовчик, как «внебрачный сын» главной поварихи получил постоянный доступ к святая святых школы-интерната — кухне. Несомненно, как внутренний статус среди учащихся, так и чистый вес, Толстого неимоверно вырос. Еще бы, теперь он мог достать все! Ну, или почти все… Бывшие недруги, постоянно пинаемого за свой вес и неуклюжесть, мальчика, резко превратились в закадычных друзей и приятелей. Но Гориков на все имел свою, отличную от других, точку зрения, и дураком, конечно же, не был. Его единственным и, наверное, самым родным человеком был Саша Трофимов, с которым они вместе росли в Доме малютки, а затем вместе перешли в «красный корпус», и который, единственный в этом злом и жестоком мире всегда был рядом и никогда не отступал, защищая своего непутевого и слабого друга.

Толстый являлся патологическим лентяем, за что ему, естественно, не раз влетало от преподавателей, а в особенности от Сергея Петровича, директора интерната. Дело в том, что жизненное правило Вовчика гласило: «мало делай, но много получай». Правило это, в принципе, почти всегда действовало, но, увы, не так, как хотел сам Вовчик: делал он мало, а получал много, и зачастую — по голове.

— Сань, ты чего молчишь? Сделал или нет? — Толстый был настойчив. Правило правилом, но голова всё же одна.

— Вот сейчас делаю, а ты мне мешаешь, между прочим, — привычно отмахнулся Саша, внимательно читая учебник.

— А когда сделаешь, дашь списать? А? — не унимался тот.

— Мд-а-а, Вовыч, ты как всегда в своём репертуаре. Попробуй сам, это не так уж и сложно.

Саша, в отличие от Толстого, учился хорошо и даже с интересом. Особенно ему хорошо давался английский, так считал сам Константин Николаевич, их учитель английского языка. Если бы он знал настоящие знания своего ученика, то его удивлению не было бы предела…

Как бы это объяснить… Все дело заключалось в том, что с самого детства Трофимов понимал другие языки так, как будто это были его родные. Да, да именно, как родные. Он, конечно, никому об этом не рассказывал, не любил лишнего внимания, но если представлялся случай, всегда старался проверить свой дар.

Первый раз он заметил за собой эту особенность еще в первом классе, когда с одноклассниками поехал на экскурсию в ботанический сад. Построившись по двое и взявшись за руки, они подходили к разным цветам, кустам и деревьям, о которых увлеченно рассказывала сотрудник ботанического сада. Так весь класс шепчась, смеясь и разговаривая, остановился около клумбы с тюльпанами. Они были разных цветов и размеров: желтые с красными пятнами, сиреневые с черную точечку, чисто белые, желтые, красные. В глазах пестрило от их разнообразия. Но Сашино внимание тогда привлекли не цветы, а двое рабочих, которые объяснялись жестами между собой. Он уже знал из так называемых внеклассных уроков Мира, что так разговаривают глухонемые люди, правда, увидел это он в первый раз. Но самым главным являлось то, что он понимал их не смутно, не на уровне догадок, а понимал хорошо так, как будто всегда говорил на языке жестов.

Сначала мальчик подумал, что это плод его фантазии, но фразы, которым обменивались большие дяди, были ясны, правда, многих слов он вообще не понимал, так как не знал их значения.

«Как же можно фантазировать словами, которых не знаешь?» — вполне логично подумал тогда маленький Саша Трофимов.

В тот день он просто постеснялся рассказать все учительнице, чему, по сути, был рад до сих пор. На некоторое время это происшествие вылетело у него из головы, пока не пришло время изучения английского языка в пятом классе…

А было это так. В тот день после получения книг в библиотеке и их предварительного просмотра пятиклассник Саша как-то незаметно для себя углубился в текст одной из книжек. В ней рассказывалось о том, как английские туристы, путешествовавшие по Парагваю, обратились с вопросом к местному знахарю, который по слухам практически безошибочно предсказывает погоду на ближайшие дни. Действительно, старый пройдоха за небольшую плату сообщил им, что сегодня и завтра будет пасмурно, но дождя не будет. Так и случилось. Два последующих дня небо затянуло тучами, но дождь так и не пошел. Любознательные туристы снова попросили знахаря предсказать погоду на ближайшую неделю, на что уважаемый знахарь ответил, что не может этого сделать по причине того, что по радио синоптики рассказали прогноз погоды только на ближайшие три дня.

Рассказ был забавный, но Сашу смутили два момента. Первый — это слишком простой стиль написания. Создавалось впечатление, что текст написан для умственно отсталых. А второй момент заключался в том, что внизу после текста предлагались задания, одним из которых являлось перевод текста, но не говорилось на какой язык. «Учитель потом объяснит», — подумал он.