Внезапное исчезновение «Сильвер-Блэза» - Артур Дойль

— Ну, а как насчет ножа Стрэкера?

— Мы пришли к убеждению, что он ранил себя сам при падении.

— Мой друг, д-р Ватсон, высказал мне дорогой то же предположение. Если это верно, то послужит во вред Симпсону.

— Несомненно. У него нет ни ножа, ни царапины. Улики против него действительно сильные. Исчезновение фаворита имело для него большое значение; его подозревают в отравлении конюха; он, без сомнения, был под дождем; в руках у него была тяжелая палка, а галстук его нашли в руке убитого. Я думаю, что всего этого достаточно, чтобы привести его на скамью подсудимых.

Холмс покачал головой.

— Хороший защитник разобьет в прах все эти обвинения, — сказал он — зачем ему было уводить лошадь из конюшни? Он мог бы искалечить ее и там, если бы хотел. Нашли у него подделанный ключ? Кто продал ему опиум? А главное, как и куда мог он — чужой в этой местности — спрятать лошадь, да еще такую? Что он говорит насчет бумаги, которую он просил служанку передать конюху?

— Он говорит, что это была десятифунтовая бумажка. Одну такую бумажку нашли у него в кошельке. Но все другие высказанные вами затруднение совсем не так страшны, как кажутся. Он вовсе не чужой в этой местности… Он жил в Тэвистоке два раза летом. Опиум он, вероятно, привез из Лондона. Ключ, наверно, забросил после того, как употребил его в дело. Лошадь, может быть, лежит на дне какой-нибудь шахты или заброшенного рудника.

— Что он говорит о галстуке?

— Он признает его своим и уверяет, что потерял его. Но в деле обнаружилось новое обстоятельство, которое может объяснить, почему он увел лошадь.

Холмс насторожил уши.

— Мы нашли следы, указывающие, что шайка цыган останавливалась в понедельник ночью в миле от места, где совершилось убийство. Во вторник они ушли. Если предположить, что между Симпсоном и цыганами существовало соглашение, то не мог ли он, когда его нагнали, вести лошадь к ним, и не находится ли она теперь у них?

— Конечно, это возможно.

— Цыган разыскивают в болоте. Я также осмотрел все конюшни и пристройки в Тэвистоке и на десять миль кругом.

— Кажется, вблизи есть еще скаковая конюшня?

— Да, и это факт, которым не следует пренебрегать. Лошадь этой конюшни, «Десборо», была вторым фаворитом, и потому исчезновение первого — в их интересах. Известно, что у Сайлэса Броуна, тренера, записаны большие пари, и он не был другом бедного Стрэкера. Однако мы осмотрели эти конюшни и не нашли ничего подозрительного.

— И ничего, что могло бы указывать на то, что Симпсон связан какими либо интересами с конюшней Кэпльтона?

— Ровно ничего.

Холмс откинулся на спинку коляски, и разговор прекратился. Несколько минут спустя, наш экипаж остановился у хорошенькой виллы из красного кирпича, увитой плющем и стоявшей у самой дороги. На некотором расстоянии от нее виднелась длинная постройка, крытая серой черепицей. Во всех других направлениях тянулась извилистая болотистая равнина, вся бронзовая от увядающих папоротников, сливавшаяся в дали с горизонтом и прерываемая только колокольнями Тэвистока да группой построек на заводе — кэпльтонскими конюшнями. Мы все выскочили из коляски, за исключением Холмса. Он продолжал сидеть по прежнему, откинувшись на подушки и устремив глаза на небо, очевидно, весь погруженный в свои мысли. Он сильно вздрогнул, когда я дотронулся до его руки, и вышел из экипажа.

— Извините меня, — проговорил он, обращаясь к полковнику Россу, с удивлением смотревшему на него. — Я грезил наяву.

По блеску его глаз и по сдержанному волнению, я, привыкший к нему, убедился, что он напал на след, хотя никак не мог догадаться, как он мог найти его.

— Может быть, вы желаете сейчас же пойти на место преступления, м-р Холмс? — сказал Грегори.

— Я думаю, лучше остаться здесь и расспросить о некоторых подробностях. Я предполагаю, что Стрэкера принесли сюда?

— Да, он лежит наверху. Осмотр тела назначен на завтра.

— Он и служил у вас несколько лет, полковник?

— И был отличным слугой.

— Предполагаю, что вы осмотрели его карманы, инспектор?

— Все вещи в гостиной. Если желаете, можете взглянуть на них.

— С удовольствием.

Мы все перешли в гостиную и сели вокруг стола, стоявшего посредине комнаты. Инспектор отпер четырехугольный жестяной ящик и выложил перед нами небольшую кучу вещей. Тут была коробка спичек, двухдюймовый огарок сальной свечи, трубка, кожаный мешочек с пол-унцией табаку, серебряные часы с золотой цепочкой, пять золотых соверенов, алюминиевый карандаш, несколько бумаг и ножик с ручкой из слоновой кости, с очень тонким негнущимся лезвием и со штемпелем «Вейсс и К°, Лондон».

— Очень странный нож, — сказал Холмс, взяв его в руки и внимательно оглядев его. — по тому, что я вижу на нем пятна крови, я предполагаю, что это тот самый нож, который нашли в руке покойного. Ватсон, этот нож, наверно, по вашей части.

— Это нож для снятие катарактов, — ответил я.

— Я так и думал. Очень тонкое лезвие, предназначенное для очень тонкой работы. Странно было брать с собою такую вещь, предполагая, что угрожает опасность, тем более, что нож не закрывается.

— На кончик надевался наконечник из пробки, который мы нашли рядом с трупом, — сказал инспектор, — жена Стрэкера говорит, что нож лежал на туалетном столе несколько дней, и что он взял его уходя из комнаты. Это плохое оружие, но, может быть, у него не было лучшего под рукой.

— Очень возможно. А это что за бумаги?

— Три счета, подписанные торговцами сеном. Письмо от полковника Росса с приказаниями. Счет на тридцать семь фунтов пятнадцать шиллингов от портнихи, г-жи Лезюрье, из Бондстрита, на имя Вильяма Дэрбишайра. М-с Стрэкер говорит, что Дэрбишайр — друг ее мужа и письмо на его имя иногда адресовались сюда.

— Madame Дербишайр, должно быть, особа несколько расточительная, — заметил Холмс, просматривая счет. — Двадцать две гинеи за костюм — это дороговато. Кажется, здесь нам не узнать ничего более, и потому отправимся на место преступления.

Когда мы вышли из гостиной, в коридоре к инспектору подошла какая-то женщина и дотронулась до его рукава. На ее бледном, худом, взволнованном лице лежал отпечаток только что пережитого ужаса.

— Поймали вы их? Нашли их? — задыхаясь, проговорила она.

— Нет, м-с Стрэкер; но вот м-р Холмс. Он приехал из Лондона, чтобы помочь нам, и мы сделаем все, что возможно.

— А мы с вами встречались недавно в Плимуте, на гулянье в саду, м-с Стрэкер, — сказал Холмс.

— Нет, сэр, вы ошибаетесь.

— Неужели? А я-то был готов поклясться, что это вы. На вас был туалет из шелковой материи сизого цвета, отделанный белыми страусовыми перьями.

— У меня никогда не было такого туалета, — ответила м-с Стрэкер.

— А! Так, значит, я ошибся.

Он извинился и вышел из дома вслед за инспектором.

Короткий переход по болоту привел нас к яме, где было найдено тело. На краю ее стоял терновый куст, на котором висел плащ.

— Ведь в эту ночь не было ветра! — сказал Холмс.

— Ни малейшего; но шел очень сильный дождь.

— В таком случае, плащ не мог быть отнесен на кусты ветром, но был повешен на них.

— Да, он был положен на куст.

— Это чрезвычайно интересно. Я вижу, что земля кругом сильно притоптана. Без сомнения, много ног прошло здесь с ночи понедельника.

— Здесь, в стороне, была положена рогожка, и мы все стояли на ней.

— Превосходно.

— Вот тут у меня в мешке один сапог Стрэкера, башмак Фицроя Симпсона и стальная подкова «Сильвер-Блэза».

— Дорогой инспектор, вы превзошли себя!

Холмс взял мешок и, спустившись в яму, передвинул рогожу ближе к центру. Затем он лег плашмя и, опершись подбородком на руку, принялся внимательно рассматривать притоптанную грязь.

— Ого, это что? — внезапно сказал он.

Это была полусгоревшая восковая спичка, настолько покрытая грязью, что, с первого взгляда, походила на щепку.

— Не понимаю, как я просмотрел ее, — проговорил инспектор с недовольным видом.

— Ее не было видно в грязи. Я нашел только потому, что искал ее.

— Как! Вы рассчитывали найти ее?

— Считал это довольно вероятным.

Он вынул из мешка сапоги и сличил следы каждого из них со следами в грязи. Потом он вылез из ямы и принялся шарить в папоротниках и кустах.

— Мне кажется, нет более следов, — сказал инспектор. — Я очень тщательно исследовал почву на сто ярдов по всем направлениям.

— В самом деле! — сказал Холмс, вставая с колен. — Не буду настолько невежлив, чтобы снова сделать это после вашего заявления. Но мне хотелось бы пройтись по болоту, пока не стемнело, чтобы к завтра иметь полное понятие о местности, а эту подкову я возьму себе в карман на счастье.

Полковник Росс, выказывавший признаки некоторого нетерпение при виде спокойного, систематического исследование моего приятеля, взглянул на часы.