Миф о Храме - Варвара Мадоши

— Сын мой, как мне рассказывали, у основания храма было семь ярусов, но на вершине последнего из них стоял храм Амарутука, который содержал ту самую статую, которая сейчас стоит в нижнем святилище… Мой учитель был один из тех, кто уронил ее через подземный ход при вторжении Синахериба… Говорят, она тогда помялась, но трудами лучших кузнецов и многих рабов ее удалось исправить. Впрочем, ты ведь видел ее: разве видно, с какой высоты ее роняли?

— Нет, не видно, - покачал головою Эргал. - А все-таки, как выглядел Храм основания Земли и Неба? Быть может, ты знаешь, где бы найти описания? Никкар такой зануда, дядюшка, боюсь, на слово он мне не поверит — даже если я сошлюсь на твой авторитет.

— О-о-о, - проговорил Эриду-нареб неторопливо, явно радуясь, что племянник наконец-то начал интересоваться славным прошлым. - Храм был воздвигнут в середине квадрата, в семь этажей, каждый меньше предыдущего. На верхней площадке стояла статуя Амарутука в богатом убранстве, перед нею — золотой жертвенник…

И на Эргала полилось бесконечное описание, перемежаемое рассуждениями о недостатках современной молодежи.

Еще медики шутили, что многие преждевременные смерти от отравления связаны с возрастным окостенением позвоночника рекомых «почтительных сыновей»: кланяться становится тяжелее, и ум, не отягощенный более юношеским идеализмом, ищет способов избавиться от почтенного родителя.

— Нам очень повезло, Эргал, что твой дядя по матери застал последнего очевидца Храма основания Земли и Неба, — тихо и значительно произнес Арреш-мер-седх, забирая у Эргала свиток с описанием. Эргал немало попотел, прежде чем зарифмовал его: пусть если кто увидит, решит, что он упражняется в славословии царя Мушезиб-Амарутука[18]. Никто не удивится тому, что молодой жрец оттачивает свой сумерийский.

Но никто особенно и не стал приглядываться, что это за свиток тащит с собой Эргал, известный повеса и балабол.

— Его свидетельство очень пригодится, - проговорил Арреш. - Наше положение непросто. Мы нуждаемся во всем правдоподобии, которое можем себе позволить. Как насчет планов башни?

- Дядюшка сказал мне, в какой части библиотеки они могут храниться. Сегодня праздник, библиотека закрыта. Но завтра я пойду туда со светильником.

— Хорошая идея. Только возьмем нефтяной: он ярче. Я отправлюсь с тобой, если не возражаешь.

— Отчего же, брат Арреш-мер… Только объясни мне, я, кажется, не совсем понимаю…

- Чего не понимаешь, брат Эргал?

— Но… разве поверят люди, что храм Основания был восстановлен владыкой Набу-кудурри-уцуром? - спросил Эргал, нервно оглядываясь. - Ведь все видят, что его нет!

— Кто бывал за стенами Эсагила? - резонно поинтересовался в ответ Арреш-мер. - Много ли людей?

— Но ведь вершины не видно из-за стены! То есть… все видят, что ее не видно.

— Доверься мне, - улыбнулся Арреш-мер. - Люди, знаешь ли, могут поверить во что угодно. Кстати, брат Эргал…

— Да, почтенный брат Арреш-мер?

— Не хочешь ли сегодня после ритуала Заката прогуляться в город в моей компании? Так просто, проветриться…

У Эргала тотчас в голове пронеслось с дюжину версий подобного приглашения, но он ответил только то, что должен был ответить в подобной ситуации:

— Почту за честь, брат.

В земле Мелуххе, иначе Кемет, цари строили себе необычные гробницы — ступенчатые пирамиды из обожженного кирпича или камня. Но был один царь, Небмаат, ревнитель чистой геометрии. Он оставил по себе настоящий памятник, маяк для вечности идеальной формы. Пирамиду Се-нефер-ча, Совершенное творение, высотой двести локтей возвел он, ориентировал по сторонам света и облицевал ровным белым известняком, чтобы пирамида отражала блеск великого бога на восходе и на закате.

Увы, не прошло и двух тысяч лет, как истончилась слава божественных правителей Мелуххи и облицовку Се-нефер-ча крестьяне разобрали, чтобы построить дома. Маяк в вечность потух.

Потом дома эти смела пустыня.

— Итак, начало положено, - проговорил Арреш-мер, усаживаясь за столик в корчме. - Милейший, нам, пожалуйста, два пива… нет-нет, девочек не нужно. Мальчиков тоже. Сунма, ты что же это, не узнал меня?.. Ну здравствуй, здравствуй, дорогой, и тебе полных кладовых… Осталось позаботиться о том, чтобы не только мы поверили в эту идею, но и все прочие. Да ты пей, пей, Эргал. Здесь варят хорошее пиво.

Эргал оглядывался едва ли не с испугом. Свой жреческий белый лен он сменил на разноцветное одеяние богатого горожанина, и все равно чувствовал себя здесь чужим.

— Не бойся, Эргал, - понизив голос, сказал Арреш. - Я это место для работы не использую, здесь публика вполне приличная. Зажиточные ремесленники из тех, что обслуживают Эсагил… Да, в тебе они жреца узнали: одни ногти чего стоят, не говоря уже о завитой бороде…  - Эргал чуть было не схватился за бороду. - Мы ведь не неузнанными остаться стараемся, мы просто пришли развеяться. Ты только почтенным братом меня не чести, мы же не в форме.

— Да, конечно, - пробормотал Эргал. - Просто я… ну, мой отец жрец, и я нечасто бываю в городе.

— Понятно, - кивнул Арреш. - Дело поправимое, было бы желание… Да и городом мир не ограничивается, - Эргал поежился при мысли о том, что он может вдруг ни с того ни с сего выбраться за стены, где ничто не защитит его от разбойников и бунтующих дехкан (если одни отличаются от других). - А, привет, Зикнет!

Повинуясь взмаху руки Арреша, человек по имени Зикнет присел за их столик.

На лице этого юноши только-только начала пробиваться растительность, которая, увы, не могла скрыть его редкостного уродства: про таких говорят в насмешку «любимчики Инанны». Прыщи, опять же. И одет небогато…

Юноша оскалился в улыбке, выдавая, что части зубов у него не хватает.

— Это Зикнет, - сказал Арреш-мер. - Он смотритель союза музыкантов.

Эргал сразу почувствовал к юноше некую смесь презрения, смешанного с жалостью, но выказывать этого особенно не стал. Конечно, на неприбыльную должность желающих мало, но все-таки странно подумать, что царские чиновники могли назначить такое уродливое существо!

— В союзе Зикнета, - продолжал Арреш-мер, - многие происходят из-за стен города. А некоторые даже странствуют по деревням.

— Точно так, почтенный Арреш-мер, точно так. Вот не хотите ли мою новую песню послушать? - Зикнет неуловимым жестом извлек из складок одеяния маленькую походную лиру.

— Отчего же, с удовольствием, - сказал Арреш-мер. - Я думаю, Сунма возражать не будет?