Некуда бежать - Алиса Прим

Но я не хочу устраивать показательных выступлений, просто хочу, чтобы от меня отстали…

К тому же, кому в первую очередь выгодна мутная водица, в которой мы все здесь плаваем, то и дело сталкиваясь носами? В темном омуте легче спрятаться… Если бы ей это было нужно, уже давно бы почистила этот аквариум, выловив сачком тухлую рыбу и запустив здоровую…

Я смотрела на красивых золотых рыбок, которые плавно разводили плавниками в своем просторном водном кондоминиуме, не задевая друг друга. Пара сомиков поддерживали чистоту и порядок в этом рыбьем царстве. По ту сторону стекла царила гармония, по эту – настоящая мышиная возня, сопровождаемая прерывистым, пронзительным писком.

Отчего-то вспомнилась прошлогодняя отчетность. Позвонили из Министерства и попросили приплюсовать пару миллиардов к выигрышным делам. В Управлении прокатило только около ста миллионов. Правительство отчиталось. По телевизору отрапортовали о хороших результатах. Наверное, так звонили многим…

Я прислушалась к разговору. Перешли к предпроверочному анализу. Оказывается, мы и это завалили. Кто бы сомневался?

– Есть еще у кого что? – усталым голосом вопрошает руководитель. Вернее, уже начальник. Руководители теперь только в Управлениях и Министерствах.

Встает Акимов. Нервно поправляет галстук. Вот оно – показательное выступление.

– Теми силами, которые у нас есть, мы не можем сделать предпроверочный анализ. Хотя это очень важная стадия для проведения полноценной проверки. Акты и решения, выносимые в Инспекции – заведомо проигрышные. И здесь мне не понятна позиция наших юристов, которые все это визируют! – камень в мою сторону, потому что акты и решения визирую из всего отдела практически я одна.

«Исходя из того, что мне приносят, у меня есть веские основания не визировать ничего – но тогда, доначисления будут – 0. И план – похоронен…» – цежу я сквозь зубы. Здесь собрались одни начальники и все всё прекрасно понимают. Как и где пишутся эти решения. И кому это нужно.

Он продолжает.

– Выездников вообще не бывает на рабочих местах. Они постоянно на проверках, хотя должны приезжать и отчитываться о проделанной работе. Никто не отмечается в журнале, никто не контролирует, что и когда они делают…

– Ну, Семеныч, это не твое собачье дело!

Все взгляды устремляются на Молоканина.

– Почему это Вы позволяете себе со мной так разговаривать? – возмутился Акимов.

– Да потому что ты уже всех достал, – не унимался Молоканин.

– Извинитесь, Олег Игоревич! Вы все-таки на совещании.

И воцарилась тишина.

– Ладно, совещание окончено. Идите и займитесь работой, наконец!

В тот же день в коридоре я столкнулась с Акимовым.

– Алиса, все, что я сказал, к вам ни в какой мере не относится. Я отношусь с очень большим к Вам уважением.

Я вспоминаю, как согласилась подвезти его до дома после отмечания защиты кандидатской одного из наших сотрудников, и как он выползал из моего авто, чтобы склониться над газоном в говорящей позе, через каждые пять минут.

Как я выкинула его у метро и еще около часа плутала по ночным улицам, в надежде найти хоть одну знакомую дорогу. Мне становится противно, то ли от воспоминаний, то ли от сказанного на совещании, то ли от его чистоплюйского лукавства. Я даже не знаю, что ему ответить, и молча прохожу мимо.

И мне на самом деле становится плохо. Снова подскочило давление. Да, я визирую эти решения, потому что других здесь не пишут. Да, я работаю с этими людьми, потому что других нет! Пусть хотя бы что-то будет правильно в этом дурдоме! Почему я должна еще и за содержание отвечать? Может, скоро и на проверки буду ходить? На все! Свалить все результаты контрольных мероприятий на одну голову!!! Конечно, она будет раскалываться…

Должна – потому что, к несчастью своему, чувствую ответственность за то, что здесь твориться… А, кто везет, на том и пашут… Пока еще есть силы. А когда упадет, – перешагнут, и пойдут дальше… Но я все еще упрямо тяну свою тележку скинутого в нее мусора, по пути пытаясь превратить его в конфетки – для ревизии. Бюджет этим уж точно не накормишь.

И сколько элементарных ошибок приходится по нескольку раз исправлять. Какие только элементарные правила приходится объяснять, потому что кроме меня никто ничего не объясняет! Людям, которые приходят с желанием работать, просто не у кого учиться. Я уже не в силах делать работу за начальников отделов, которые просто ставят свои визы, превращая проверки в перевод бумаги.

Давление 160/120. Я принимаю таблетки и с трудом успеваю добежать до туалета. Меня рвет, и боль немного отпускает. Прямая иллюстрация к высказыванию «тошнит от работы». Вчера читала решения до часа ночи. В шесть встала, чтобы отвезти ребенка в детский сад.

Поднимаюсь на четвертый этаж с твердым намерением написать заявление на увольнение, но просто не успеваю. У меня столпилась очередь. Всем что-то нужно. И всем срочно. По чату скидывают информацию по поводу очередного контроля. В телефонной трубке звенит недовольный голос – «Ваш начальник мне обещал неделю назад…». Голова кружится, но вместо того, чтобы вежливо послать контору, интересуюсь:

– И о чем Вы договаривались?

– Он обещал нам найти и передать нам судебное дело.

– Как Ваше название? Вы с нами судитесь?

– «Стройрем – ПС». Мы уже отсудились и перешли на учет в другую Инспекцию. Теперь нам нужно провести суммы в лицевых счетах.

– Вы знаете, оригиналы судебных актов в любом случае остаются у нас. Либо мы передаем их в Инспекцию. Вам можем сделать заверенные копии. Завтра сможете забрать.

– А на основании копий нам спишут задолженность?

– Конечно. Подъезжайте.

«Отдать судебное дело? Даже для Абрамова это слишком! – думаю я про себя. В следующий раз на планерке скажут, что юристы торгуют делами. А может, так оно и есть?»

В это время в дверь залетает начальник выездного отдела.

– Алиса, посмотри, пожалуйста. Это нужно сегодня вручить, – у меня на столе появляется шоколадка. А в шкафу – бутылка дорогого вина.

– Постараюсь…

Снова трезвонит телефон. Комиссия по зарплате у Марианны Васильевны.

– Уже бегу!

Вскакиваю и несусь по ступенькам вниз. Вслед за мной бежит вопрос: «А как же мы?», спотыкается на первой же ступеньке и, превращаясь в риторический, догнать меня не успевает.

В коридоре толпятся солидные мужчины в дорогих костюмах – руководители, некоторые в сопровождении ухоженных дам неопределенного возраста – главных бухгалтеров, некоторые дамы прохаживаются в одиночестве – руководству не до какой-то там ИФНС № X!

С трудом протискиваюсь к двери и просачиваюсь в кабинет.

– А где Абрамов?

– В суде, – мрачно выдавливаю из себя, поскольку сама не знаю, где шляется мое непосредственное руководство. Вполне возможно, присматривает очередную квартиру, пока я безуспешно пытаюсь отстаивать порядок и законность…

Руководство Инспекции тоже пытается восстановить справедливость – реализовать программу Правительства по борьбе с «конвертной» зарплатой… Выглядят такие попытки, надо отметить, весьма комично, хотя, несомненно, приносят определенный результат… Не тот, что нужен для отчетности, и далеко не тот, который мог бы быть, если бы все дружно стали реально показывать белую зарплату, но все-таки результат…

Все эти мужчины в пальто и женщины в шубах перемещаются в тесную душную комнату, где заседает комиссия – заместитель руководителя Инспекции, который и держит пламенную речь, призывающую всех увеличивать зарплату в разы, и еще пять человек – для протокола, группа поддержки.

Из толпы раздаются робкие вопросы:

– А какую нужно сделать зарплату, чтобы больше не попадать сюда?

– Достойную! Нужно показать, ту зарплату, которую платите!

– А кто определяет, какая зарплата является достойной? – громко вопрошает крашеная блондинка с бюстом четвертого размера, кутаясь в шиншилловую шубку и переминаясь с ноги на ногу на высоких каблуках в сапогах от «Mia Donna».

– Госкомстат.

– А где можно эти данные посмотреть? – матерый бухгалтер Зинаида Васильевна, знающая все руководство Инспекции по имени отчеству и дате рождения, не собирается просто так сдаваться.

В толпе начинается шевеление. Все, как по команде, достают свои «паркеры» и готовятся записать дату и название документа, но ответа в этом заседании им не дождаться – никто из сотрудников Инспекции, ответственных за наставление предприятий на путь истинный в части уплаты ими НДФЛ и ЕСН, и в глаза не видел такого постановления.

Просто должна быть зарплата не меньше пятнадцати тысяч, и точка.

Один из посетителей с ехидной улыбкой вполголоса спрашивает: «А у вас-то у самих какая зарплата»?

Почему-то его вопрос повисает в тишине и звучит громче всех остальных.

Происходящее напоминает «Аншлаг», и было бы очень весело, если бы не так грустно…