Лонгин - Ольга Чигиринская

Распни Его, распни! У нас есть Кесарь!

Пилат

(выходя из себя)

Упрямый сброд! Да есть ли в вашем сердце

Хоть капля жалости?

Толпа

                               Он должен быть распят!

Пилат

Сегодня праздник ваш, и ради Пасхи

Помиловать готов я одного

Из осужденных. Вот стоит несчастный

Безумец. Окровавлен и избит,

Оплеван и подвергнут поношенью,

Довольно кары он понес за речи,

Хотя б и дерзкие. А вот разбойник,

По уши не в своей — в чужой крови.

Бунтарь, убийца, похититель, злыдень.

Кого же вам на Пасху отпустить?

Толпа

Варраву! Отпустите нам Варраву!

Пилат

В своем ли вы уме?

Самуил

                             Разбойник лучше,

Чем богохульник! Отпусти Варраву!

Пилат

Кого хочу — того и отпущу!

Самуил

Мы на тебя донос напишем в Рим,

Что отпустить велел ты бунтаря,

Оспорившего кесарскую власть!

И что причиной новых беспорядков —

Твоя гордыня и вражда с Каиафой!

Пилат

(слегка тушуясь)

Царь Иудейский — вовсе не бунтарь,

А просто сумасшедший!

Самуил

                                    Власти Рима

О том не знают!

Толпа

                        Отпусти Варраву!

Распни его! распни! У нас есть Кесарь!

Пилат

Вот Человек! Взгляните: невиновный

По всем законам Рима, он наказан

Властями Рима ради вашей веры!

Чего же вам еще? Я не хочу

Казнить его и лить невинной крови!

Толпа

На нас Его вся кровь! На детях наших!

Казни Его, Пилат — коль Он невинен,

Твою вину мы на себя возьмем

И детям по наследству завещаем!

Пилат

Будь проклята, разнузданная стая

Ублюдков кровожадных! Подавитесь!

Нажритесь плоти и напейтесь крови

Невинного — я руки умываю!

Один из солдат вносит чашу с водой для умывания. Пилат окунает в нее ладони, потом показывает руки толпе.

Пилат

Смотрите все! Хрустальной, чистой влагой,

Не обагренной праведною кровью,

Вода течет на землю с рук моих!

Я чист перед богами, перед Римом,

И перед вашим Богом, если есть Он.

Лонгин подает Пилату указ о помиловании, другой солдат приносит на доске перо и чернильницу.

Пилат

Смотрите все: я чистыми руками

Беру папирус. Вот мое стило,

Копью подобен кончик заостренный,

Чернила с него капают — но кровью

Они сейчас на белый лягут лист.

В последний раз: чье имя мне писать?

Кто будет жить сегодня ради Пасхи,

А кто умрет?

Толпа

                   Пускай умрет Иисус,

А жить Варрава будет!

Пилат

                                   Глас народа —

Глас божий.

(Подписывает указ)

                   Властью Кесаря и Рима

Сегодня Иисус из Назарета

Как подстрекатель к мятежу и бунту

На Лобном Месте должен быть распят.

(Отдает подписанный указ Лонгину)

Ты казнь свершишь. Бери солдат и действуй.

Сегодня праздник. Долго не возись —

Тела до темноты убрать придется.

Потом доложишь.

Действие 2

Трое солдат сидят на земле и играют в кости. Издалека доносится женский плач, время от времени слышны стоны.

Гай

(трясет кости) Ну же, Меркурий! Я что, мало приносил тебе жертв! Пошли же мне шестерочку, шестерочку, шестерочку….

Бросает кости. Разочарованно хлопает себя ладонью по бедру.

Максимус

«Шестерочку, шестерочку»… Ты не Меркурию жертвы приносил, а Бахусу. В храме я тебя ни разу не видал, все больше в кабаке.

Бросает кости. Двое партнеров по игре тихим «О-о!» выражают свою капитуляцию. Максимус берет окровавленный хитон и по-хозяйски складывает.

Гай

Да ладно. Не очень-то и нужна эта тряпка. И в кровище вся…

Максимус

(смеется) Что, зелен виноград? Хитон-то хороший, цельнотканый — а кровищу и отстирать можно.

Кратон

А знаете, какая жертва Меркурию больше всего угодна?

Гай

Ну?

Кратон

Белый воробей или ворона! Вот, если перед гермой принести в жертву белого воробья или ворону, а потом их кровью помазать себе ладони и лоб, то потом уж удача тебя не оставит. Я знал одного парня, который так сделал — он родом из Севастии, мы с ним в третьей манипуле вместе служили. Так он удачливый был — прямо не могу. В кости с ним хоть не садись, всю манипулу обыгрывал. Он-то мне этот секрет и открыл.

Гай

Так он, небось, жульничал!

Кратон

Вестимо, жульничал! А для этого знаешь, какая удача нужна?

Максимус

Человеку, который способен изловить белого воробья или ворону, Меркурий и так покровительствует от рождения. Нужно родиться в тот день и час, когда Меркурий сильнее всего на небе. Этого жертвами не добиться — тут решают боги. Знаете, как один мужик написал: «Раб может выйти в цари, пленник — дождаться триумфа; только счастливец такой редкостней белой вороны».

Гай

Кстати, о царях. (Понижает голос) Вы видите, чего с нашим сотником творится, с той самой минуты, как мы подвесили Царя Иудейского?

Максимус

Да, дела. Если бы я не знал Лонгина, я б решил, что он напился.

Кратон

Он на службе даже разбавленного не пьет.

Гай

А я бы выпил. Живот сводит, как будто перед боем… Словно надвигается что-то…

Максимус

Это просто погода. Небо затянуло тучами, с юга хамсин ползет. Проклятая страна…

Кратон

Что Он закричал, Максимус? Ты вроде немножко понимаешь по-еврейски.

Максимус

«Боже мой, Боже, зачем Ты меня оставил!»

Кратон

Сотник правильно сказал: этот человек был праведник. Другие-то все больше матерятся, мало кто взывает к богам.

Гай

А боги не покарают нас за то, что мы распяли Праведника? Посмотри, как темно в небесах — может, это знак?

Максимус

Если и знак, то не для нас. Кто мы? Солдаты. Зубы и когти Кесаря. Нам отдают приказ — мы выполняем, и с нас спроса нет. Мы так же невиновны, как… вот это копье!

Входит Лонгин. В его руках копье.

Лонгин

Темнеет. Пора завершить казнь. Пойдите к крестам и прервите страдания тех, кто еще жив.

Гай

В смысле?

Лонгин

Галилеянин умер. Я проверял, из раны потекла вода — значит, Он мертв. Перебейте голени разбойникам. После этого вы свободны — за трупами придут служители Геенны…

Максимус

Слушаемся!

Солдаты собирают кости, поделенную одежду Иисуса — и уходят. Издалека слышны удары, короткие вскрики, женский плач. Лонгин действительно похож на пьяного. Он тяжело опирается на копье, прислушиваясь к этим звукам — как будто ему трудно стоять на ногах.

Лонгин

День страшный окончен. Рыдает Фрейя

Над телом сына, и волосы рвет.

Незрячий Хёд, коварной рукою

Злобного Локи хитро направленный,

Копьем из омелы, черенком зачарованным,

Прекрасному Бальдру ребра пробил,

И мир померк. Мертва Красота,

и Сила слагает костер погребальный,

И шепчет Вотан, отец богов:

Где бог, который вернет мне сына?

Но тщетны мольбы: такого Бога

На свете нет. Все слабее цепь,

Которой Фенрис клыкастый скован,

И волки в небе за солнцем гонятся,

И черви точат земное чрево.

И я сжимаю копье кровавое,

Как Хёд слепой, чью руку направил

Злокозненный Локи. Вода и кровь

Из раны рдяной мне в руки хлынули,

И мир померк… Я всего лишь сотник.

Не прокуратор. Я не могу

Омыть так просто ладони липкие.

Виновен я. Вот этой рукою

Убиты правда, любовь и совесть.

Приказ есть приказ. И грех есть грех.

И смерть есть смерть. Бессилен Вотан

Отнять у ада Бальдра Прекрасного —

Чего же я, несчастный, требую?

Кем был Он мне? Я и дня не знал Его.

Один лишь взгляд — да слово прощения.

«Отец, прости их — они не ведают,

Что творят!» Святая истина.

Хёд слеп как крот, и копье не видит,

Куда вонзается. Теперь я знаю.

Прозрел безглазый. Прозрел — и видит,

Что он виновен.

Входит Мария Магдалина, Мария Иаковлева и Саломея.

Мария Иаковлева

Солдатик! Добрый солдатик, прошу тебя, позволь нам снять и похоронить его.