Поведение — двойка - Альфред Бётхер

— Они умирают от ран?

— Да нет! Их смололи на мельнице в наказание за злые проделки. Это ведь шуточная сказка — больше ста лет назад написана. А недавно ее опять переиздали для детей. Большая такая книга, называется «Вильгельм Буш. Альбом». В ней еще много разных историй. Но ребята все равно говорят: «Дайте «Макса и Морица»…

Андреас переступил с ноги на ногу и сказал:

— Нет, тогда дайте мне лучше «Кожаный чулок».

Выйдя из библиотеки, он пошел к трамвайной остановке. Тут он остановился и стал ждать, хотя было очень холодно. Когда подходил трамвай из Берлина, Андреас подбегал к двери моторного вагона, а потом к дверям двух прицепов и смотрел, не приехал ли отец. Без пяти шесть подошел наконец трамвай, из которого вышел инженер Гопе. Он провел рукой по волосам Андреаса и спросил:

— Ну как, сын, купил молоко и хлеб?

Лицо у него было усталое и огорченное. На лбу красовался пластырь.

— Да, папа. А сегодня что-нибудь взорвалось?

— Слегка. Ты ел что-нибудь в «продленке»?

— Да. Макароны… Нет, капусту… Нет, не помню, но что-то ел. Ну, как прошел первый выезд? Хорошо?

— Выезд прошел немножко вкривь… И вкось. Но сигнальная система сработала неплохо. Не так уж много чего сломалось. Гляди-ка, в киоске есть лимоны!

Отец дал Андреасу денег, а сам пошел пока в мясную. Потом они снова встретились. И стали подниматься в гору к поселку. Андреас взял отца за руку. В темноте он всегда брал его за руку. Когда они выбрались из водоворота машин и зашагали вдвоем по дороге, отец задал сыну обычный вопрос:

— Ну, что было в школе?

Андреас рассказал, что случилось на физкультуре и потом, когда назначали дежурных. Дома он предъявил отцу дневник, в котором фрау Линден сообщала родителям о его дерзком поведении на уроке и выносила ему выговор. Целая страница красных чернил…

Отец прочел ее два раза. И поставил внизу свою подпись.

— Чудно́, что в твоей голове не зажигается лампочка до того, как ты начинаешь дерзить. Все наши аппараты имеют такое устройство. Пора бы и тебе переоборудовать в том же духе свою голову. Это каждый человек может, если захочет.

— Я не знал, что мне делать. Если бы я оставил свитер в раздевалке, его бы опять стащили. А тогда что?

— Тогда б мы тебя ругали. Это было бы, конечно, неприятно. И даже несправедливо. Потому что ты в этом не виноват. Но для тебя лучше, когда мы тебя ругаем, чем когда ругает учительница. Ведь мы тебя любим всегда, даже когда ты ведешь себя не так, как надо. А фрау Линден только тогда, когда ты не нарушаешь порядка.

— Нет, она меня любит, папа. Она меня любит не меньше вашего.

Отцу понравился ответ Андреаса. Парень явно не унывал.

Мысли отца были настолько заняты сегодняшним происшествием на химзаводе, что он не слишком обеспокоился делами Андреаса. Он написал коротенькое письмо фрау Линден и попросил у нее разрешения прийти в школу поговорить.

Разговор этот состоялся в середине марта, после того, как инженер Гопе разобрал целый участок своей «железной дороги», стараясь найти ошибку.

И, беседуя с фрау Линден, инженер Гопе тоже все старался понять, в чем тут ошибка и как ее устранить.

Отец Андреаса был совершенно согласен с тем, что Андреас правильно наказан за то, что не слушался и грубил. Но он указывал на печальный опыт Андреаса со старшеклассниками. Вот что на него повлияло.

— Он не из хулиганства засунул свитер за пазуху, — сказал отец Андреаса.

— Конечно, — ответила фрау Линден. — Но удивительно, что именно Андреас всегда попадает в какие-то истории. Ни с кем в классе ничего подобного не случается. Может быть, на него плохо действует группа продленного дня?

Об этом отец Андреаса поговорил вечером с матерью Андреаса, когда она вернулась из двухдневной командировки.

Вообще-то родители Андреаса были хорошего мнения о своем сыне. Они знали, что парень он любознательный и с радостью ходит в школу. Они даже считали его организованным, хотя Андреас часто целыми днями бегал перемазанный чернилами, краской и машинным маслом из-за каких-то «опытов».

Но больше всего их радовала самостоятельность Андреаса. Мать Андреаса работала не только в Берлине, но и в других городах ГДР. Она не каждый день приезжала домой, и Андреасу чаще всего приходилось справляться самому со всеми своими делами. И ведь как-никак он справлялся.

Андреаса решили взять из «продленки». Отец заказал еще один ключ. Он привязал его на шнурок и надел Андреасу на шею. Ключ был стальной — жесткий и холодный. Андреас засунул его под рубашку и сказал:

— Во! Здорово!

Так он стал мальчиком с ключом на шее.

II. „Макс и Мориц“

Теперь Андреас водился с Райнером Шнеком. Они жили рядом, и оба ходили с ключом на шее. Они играли в «салочки» не только в школе, но и на дороге. Они вместе возвращались из школы домой. Они обтирали заборы и изгороди и наслаждались обществом друг друга.

— Будешь со мной дружить? — спросил Райнер Шнек. — Тогда расскажу, какую мне сделают операцию.

— Буду, — сказал Андреас. — Ну, говори, какую? Мне, может, тоже сделают операцию.

— Сперва ты скажи, какую тебе.

— Я пью сироп с витамином «С», — сказал Андреас. — Может, операция уже не понадобится.

— Вранье! — крикнул Райнер Шнек.

— Ничего не вранье! — крикнул Андреас.

— Я тоже пью сироп, а мне все равно сделают операцию!

Они спорили всю дорогу, пока не дошли до забора, за которым стоял дом Райнера Шнека. Райнер Шнек вошел в дом, встал у раскрытого окна, вынул пробку из бутылки с витамином «С» и сказал:

— За ваше здоровье!

Потом сделал большой глоток и протянул бутылку Андреасу. Но, как только Андреас хотел ее взять, Райнер Шнек быстро отдернул руку:

— Ишь чего захотел!

Тогда Андреас сказал:

— Законный сиропчик! У меня от него пятерки, а у тебя только уши растут!

А надо сказать, что Райнер Шнек был один из самых больших и самых красивых мальчиков в третьем «А». Правда, одно ухо у него торчало и было похоже на ручку от чайника. Райнер Шнек и сам это знал. Его мама всегда натягивала ему на это ухо берет. Но ведь одно ухо торчало, а не два! Поэтому он крикнул:

— Вранье!

Он бросился на Андреаса, потянул его за портфель и повалил на газон.

Завязалась драка…

Так как им не с кем было ссориться, кроме как друг с другом, дружба их все крепла.

Однажды в среду — дело было в конце апреля — они шли вместе в школу на пионерский сбор. Оба в белых рубашках, оба в куртках, у обоих голубой пионерский галстук завязан на два узла чуть вкривь.

Там, где дорога начала подниматься в гору, посреди поля стояла машина для разбрызгивания удобрений. Был настоящий весенний день — солнце светило, а скворцы кричали на березах, словно на переменке в школьном дворе. Андреас и Райнер вскарабкались на сиденье машины и стали играть в трактор.

Разок-другой они полетели на землю, а потом Райнер Шнек, поглядев на старинные карманные часы, доставшиеся ему в наследство от прадедушки крикнул:

— Ого! Без пяти три! — и бросился бежать.

Андреас ему не поверил. Он знал, что часы не ходят. И все-таки он сделал то, чего хотел от него Райнер: спрыгнув с «трактора», помчался за ним. Потому что уж очень боялся опоздать. Он крикнул ему вдогонку:

— Если фрау Кронлох опять станет клеить с нами коробочки, я убегу! И буду играть тут в трактор!

Фрау Кронлох состояла в родительском комитете третьего «А». У нее была книжка «Сделай сам», и с помощью этой книжки она проводила пионерские сборы, когда фрау Линден должна была идти к врачу или помогать своему сыну по арифметике.

Райнер Шнек остановился и сказал:

— Лучше бы уж у нас был учитель — учителя не так часто ходят к врачам.

— А мне все равно она нравится, — ответил Андреас.

— Почему?

— Потому что она — во! И волосы у нее возле щек далее так качаются… А фрау Кронлох привинчивает свои волосы сзади, знаешь, такими шурупами для волос. И вообще… «Ах, ах, коробочки!..»

Райнер Шнек засмеялся. Глаза у него стали узенькие-узенькие, а на щеках появились ямочки. Какой он красивый, когда смеется! Даже «ручка от чайника» и то веселая.

Райнер Шнек решил тоже что-нибудь сказать про фрау Линден.

— Она лучшая учительница в школе, — сказал он, — потому что ей уже три раза выносили благодарность. А почему? А потому, что она справедливая.

— Да, — поддержал его Андреас, — по-моему тоже, она справедливая.

Они очень обрадовались, войдя в класс и увидев за учительским столом не фрау Кронлох, а свою учительницу. Однако настроение их немного упало, когда фрау Линден подняла глаза и стала внимательно их разглядывать.

Куртка у Андреаса была вся в химическом удобрении — в черной прилипчивой пыли. Лицо перемазано.