Ози - Наталья Саенко

– Нет, спасибо, мне ничего не требуется.

Она взялась за ручку двери, но мужчина перехватил запястье и потянул вниз. Дверная ручка легко выскользнула из пальцев и жалобно тренькнула, возвращаясь в пазы. Куда делась маска доброжелательного доктора? Перекошенное от злости лицо налилось кровью: он стоял так близко, что до носа доходил противный запах чеснока из дрожащего, мокрого рта.

– Что вы себе позволяете?!

– А ну-ка, цыц! Как вы меня достали, истеричные дуры! Что ни день, так нытье, жалобы, непонятно, на что. Ты чего сюда приперлась, просто так на судьбу жаловаться? Дома всех достала, за остальных людей взялась?! Гипноз ей не понравился. Насмотрелись телевизор, сразу все умные стали?

– Вы сумасшедший! – внезапно Лиза почувствовала, как пальцы мужчины жадно елозят по правому бедру и, недолго думая, с размаху впечатала колено в пах. Геннадий Петрович замолк и изумленно вытаращил блестящие глаза. Теперь он напоминал обиженную, но сытую жабу.

– Сам на свой гипноз сходи.

Не дожидаясь, пока он оклемается, Лиза выскочила за дверь и побежала к спасительному выходу.

– Женя! Женя, ты где?

В коридоре было подозрительно тихо. Она привыкла, что Женька всегда громко слушает музыку или смотрит телевизор. А иногда, и все одновременно. Разувшись, и бросив сумочку на зеркале в прихожей, она прошла на кухню. К горе посуды на столе прибавилась лишняя тарелка и кружка с недопитым кофе. Сделав пару глотков, она опустилась на стул и закрыла глаза: ноги совсем не держали. Уже дома, Лиза, наконец, смогла расслабиться и поняла, насколько была напугана случившимся в кабинете. Ну, какой же он врач? Только одно название. Пытался неумело разузнать подробности из личной жизни, придумал какие-то мифические проблемы из детства. Сейчас, конечно, можно посмеяться над его раздутым от обиды лицом, но почему-то не было желания. Что, если бы он оказался чуть сообразительней?

И к тому же, у нее никогда не было вымышленного друга. Просто потому, что в нем не было надобности. Зачем, если под боком всегда находилась родная сестра? Нет, все-таки, не нужно было никуда ходить. Зря она послушала Женю.

Пытаясь успокоиться, она позвонила ему на сотовый и минут пять слушала длинные гудки.

– Вот гаденыш! Вот только явись домой, посмотрим, что ты скажешь, когда я расскажу в подробностях о сегодняшней встрече!

Закон подлости: когда Женька на самом деле нужен, до него в жизни не дозвонишься.

Вот только он не пришел. Вообще.

Судорожно сжимая в руке сотовый телефон и лавируя между прохожими, она шла по дороге, равнодушно провожая глазами многочисленные магазинчики и серые, невзрачные дома. Под вечер на улицу выбралось на удивление много людей, и от этого настроение портилось вдвое быстрее. Девушки в воздушных платьях счастливо улыбались и беззаботно гуляли со своими любимыми по зеленому скверу – даже жара им была нипочем. А жара была, и еще какая!

От асфальта поднималось невидимое душное марево, и казалось, будто горячий воздух раскаленным жгутом стискивает легкие.

Лиза остановилась прямо посередине дороги и, почувствовав, как от волнения в который раз перехватывает дыхание, набрала заученный номер. Но равнодушный голос оператора не пожелал смениться на гудки. «Абонент недоступен».

Черт! Ну не мог он её так просто бросить! И мать трубку не берет…

Сердце забарабанило где-то в горле, в голове поднялся странный шум. Примерно такой же шум слышишь, когда прикладываешь речную ракушку к уху.

Возле автомата с газированной водой она выпила два стаканчика тархуна и посмотрела на аллею, будто впервые. Люди, как муравьи сновали туда-сюда, суетились, смеялись и громко разговаривали. Но для нее они были ничем – бесполезными, картонными фигурками.

Лишь по привычке Лиза выхватывала из толпы незнакомые лица, ища глазами Женю. Вдруг, он где-то здесь? Что, если он просто был очень занят, или случилось что-то плохое? К любому несчастью она давно готова.

С мучительным удовольствием Лиза представляла, как увидит его вновь: Женя вернется, поникший и несчастный, виновато опустит глаза. А потом последуют долгие клятвы в вечной любви и верности. За которыми обязательно последует шикарный букет роз и предложение. То самое предложение, которое она так долго и терпеливо ждала. Да, она хотела замуж, как и большинство женщин на земле. Что в этом плохого? Хотела, но предоставила инициативу мужчине и терпеливо молчала. Каждый день просыпалась и засыпала с надеждой, что «вот, сейчас он встанет на колено»…

Смешно, конечно, но так и есть.

Но что же могло случиться? Почему он пропал так внезапно?

Лиза до сих пор не могла понять, как оказалась в роли отверженной. Разве можно уйти так легко и внезапно, не сказав ни одного слова на прощание, ничего толком не объяснив? Ушел, будто они знакомы пару месяцев, а не целых три года. Впрочем, кому-то и двадцать лет не срок.

С Женей время пролетало незаметно: веселый и легкий на подъем, он никогда не сидел на месте, что-то придумывал, постоянно предлагал безумные идеи и на полном серьезе пытался их выполнить. Конечно же, ничего путного из этого не выходило: не продумав план и толком не зная, с чего начать, он так же быстро угасал, как и загорался.

« – Слушай, Лиз. Я решил написать книгу. Настоящий роман. Ты просто оторваться не сможешь от гениального шедевра»!

И он на самом деле садился за стол в комнате, в раздумье хмуря брови. И не важно, что через неделю он забросит толстую тетрадь в самый темный угол, и никогда о ней не вспомнит. Ведь главное – желание.

После работы за ужином они до коликов в животе смеялись над шутками собственного сочинения, дурачились как дети и совершенно не думали о завтрашнем дне.

Уборщица в отеле и прокат скутеров в летний период – конечно, не сильно прибыльная работа, но никто и не ждал великих денег или внезапного роста по карьерной лестнице. Денег спокойно хватало на двоих, а к осени, Женя обещал, что найдет приличную работу. То есть, нашел бы. Где-то в «призрачном впереди» маячило успешное будущее, признание, достаток, возможно, даже путешествия по всему миру. Они вообще много мечтали. Если оглянуться, то вся жизнь состояла из одних несбыточных надежд и фантазий.

Женя всегда был честен и открыт, и поэтому она и предположить не могла, что он уйдет так некрасиво. Куда, зачем? Ведь они прекрасно дополняли друг друга, и с удовольствием проводили вечера и бессонные ночи в обнимку у телевизора, часто с бутылкой хорошего вина.

В глубине души прятались и ждали своего часа вполне реальные и естественные цели: семья, ребенок, домик где-нибудь в деревне и небольшой сад, засаженный яблонями. И чтобы тишина и покой.

Но все это вдруг рухнуло, как карточный домик.

Лиза замедлила шаг, успокаивая сбившееся дыхание. Она осматривала улицу в поисках какого-нибудь дешевого бара, но на глаза попадались одни продуктовые магазины, да сверкал на солнце матовыми стеклами фитнес-клуб.

Отдых. Вот что нужно. Забыться, собраться с силами, выбросить из головы все, что тревожит душу и попытаться начать жизнь заново. Ждать Женю она больше не будет. Раз он так решил, все кончено.

Где-то сбоку вспыхнула разноцветной гирляндой галогеновая вывеска – «Бар у Зака». Когда-то давно они проходили мимо черных, подделанных под старину дверей, и Женька всегда смеялся над названием, представляя за барной стойкой толстяка с черной волнистой бородой до пупка, и клетчатом темно-красном жилете. Этот толстяк должен был держать в руке огромную кружку пива и улыбаться во весь рот золотыми зубами.

Усмехнувшись, Лиза толкнула массивную дверь и шагнула внутрь – почему-то казалось, что если Женя придет, то только сюда. Прозрачные нити, связывающие их сердца, еще не до конца оборвались, а значит, он должен чувствовать, как сильно она мучается и ждет решающего разговора.

За длинной хромированной стойкой протирал бокалы молодой черноволосый парень – «и вовсе никакой не толстяк, без жилета и золотых зубов». Он быстро осмотрел Лизу с головы до ног и дружелюбно улыбнулся. Народу в зале было немного, но воздух гудел от возбужденных голосов и звона бокалов. За крайним столиком сидела женщина в зеленом платье и отпиливала ножом на тарелке маленькие кусочки бифштекса. От ее усердий светильник в форме цветка мелко потряхивало, и он отбрасывал на скатерть дрожащие оранжевые тени. Такие лампы стояли на каждом столике, и все вокруг наполнялось непривычным, почти домашним уютом. На темно-бордовых стенах поблескивали картины в золоченых рамах – персики и гроздья винограда, сочная дыня, яблоки, бананы и киви, а справа, в маленьком углублении прятались длинные серебряные вешалки на гнутых ножках. Кроме нескольких летних кардиганов никакой одежды на них не висело.