Прерванная история русов. Соединяем разделенные эпохи - Лидия Грот

Сигизмунд III на коне. Картина первой четверти XVII в.

Но позвольте! – может кто-нибудь воскликнуть. Здесь все как-то неправильно. Можно еще понять, зачем Петрею понадобилось взять на себя поручение к польскому королю: чтобы потом иметь возможность вернуться в Швецию, ко двору Карла IX, и из первых рук донести до шведского монарха информацию чрезвычайной важности о «сепаратных» переговорах московских деятелей с врагом шведской короны – Сигизмундом, испросив, таким образом, себе милость и награду. Но зачем московским боярам надо было втягивать в это дело шведского авантюриста, предполагая, что он может побежать из Польши в Швецию и доложить обо всем шведскому королю?

Как нетрудно догадаться, именно затем и надо было. Направить шведского чиновника к злейшему сопернику Карла IX с тайным поручением урегулировать отношения между Сигизмундом и московским боярством – идея остроумная и дипломатически очень тонкая. В ней просматривается явный расчет на то, что шведский король, в случае если ему удастся подбросить информацию о «тайной» миссии своего чиновника, постоянно обеспокоенный, как и все участники данного политического треугольника, тем, что двое из них объединятся и образуют враждебный союз против третьего, станет также добиваться сепаратных союзнических отношений с московским двором и будет связан этой политической альтернативой по крайней мере на какое-то время, а следовательно, будет и предсказуем, поскольку станет играть роль по сценарию, ему подброшенному.

Так, собственно, и получилось. Петрей после встречи с Сигизмундом, где-то в 1606 г., действительно выныривает в Швеции. Опять точно неизвестно, когда и как он туда добрался, но тем не менее Петрей обнаруживается в это время в Стокгольме и в положении явно упроченном. Его принимают на королевскую службу, и король благоволит ему. Одновременно Карл IX начинает искать союзнических отношений с Русским государством. После гибели Лжедмитрия и избрания на царство 19 мая 1606 г. Василия Шуйского уже в июне 1606 г. Карл IX стал предпринимать шаги для организации переговоров с представителями нового московского царя. Во всех шведских официальных документах подчеркивается, что вопросом первостепенной важности для шведского короля являлась необходимость не опоздать выказать поддержку новому правителю на русском троне с целью предупредить установление тесных отношений между царем и польским королем.

Московские бояре XVII в. Иллюстрация из книги «Описания одежды и вооружения Российских войск»

Дипломатические обращения со шведской стороны осуществлялись как из Нарвы и Выборга через воевод Новгорода и Корелы (Приозерска), так и в виде официальных миссий в Москву. В литературе имеются сведения о посольстве С. Леммия в конце 1606 – начале 1607 г. и о посольстве Бернда Нюмана в сентябре 1607 – апреле 1608 г.

Нарвский замок, 2005 г. Фото Андрея Симонова

Активную роль в этих дипломатических связях стал играть и П. Петрей, бывшее «доверенное лицо» и «посредник» московских бояр в контактах с окружением Сигизмунда III. Но теперь он уже возвысился до некоего официального дипломатического посланника. В конце лета 1607 г. Карл послал Петрея в Москву, где ему предоставлялась возможность встречаться с царем Василием Шуйским. Во время этих встреч П. Петрей пытался активно агитировать в пользу русско-шведского союза, доказывая царю, что явление Лжедмитрия – дело Сигизмунда и папы, желающих овладеть Россией, и предлагал от имени Карла IX помощь и поддержку. Поскольку Василий Шуйский был одним из тех, кто несколько месяцев назад снарядил П. Петрея с «тайной» миссией к Сигизмунду III, то сейчас, в первый год своего правления, царь имел право быть довольным результатом своей дипломатии: Карл IX усиленно ищет союза с ним и интригует против Сигизмунда. Но Василий Шуйский не спешил заключать союз с Карлом IX, поскольку надеялся обойтись без войны с Сигизмундом.

В отношениях же с Сигизмундом разыгрывалась своя карта. Эта карта общеизвестна – предложение королевичу Владиславу, сыну Сигизмунда, выступить кандидатом на царский трон. Многие могут возразить: как же так? Ведь в литературе давно уже утвердилась мысль о том, что к поискам иноземного кандидата на русский престол обратились от разочарования и неверия в отечественных кандидатов: вот, дескать, опять «туземцы» отправились бить челом «иноземцам», поскольку видели в них лучшую альтернативу. Такие толкования весьма распространены в исторической литературе.

К вопросу об альтернативе мы еще вернемся, но с разочарованием и неверием постараемся разобраться сейчас же. Для этого надо только уточнить, когда именно и кем была впервые выдвинута мысль о кандидатуре королевича Владислава на московский престол. Да вот именно тем же кружком московских бояр во главе с Василием Шуйским и была выдвинута. В то же самое время, когда была организована поездка П. Петрея к Сигизмунду, почти параллельно с ней в Краков из Москвы была отправлена еще одна дипломатическая миссия во главе с Иваном Безобразовым. Официально Иван Безобразов являлся царским гонцом с грамотами от Лжедмитрия I к королю Сигизмунду. Но кроме официального поручения Иван Безобразов имел и секретное задание от московских бояр, а именно: уведомить короля Сигизмунда о желании бояр избавиться от Лжедмитрия и предложить его сыну королевичу Владиславу выступать кандидатом на царский престол.

Польский королевич Владислав

Таким образом, идея о том, что к «иноземцам» стали обращаться с горя, не видя других средств для преодоления кризиса, выступает скорее как плод сухой академической мечтательности, а не как результат анализа реальной действительности. Совершенно очевидно, что обращение к Сигизмунду относительно его сына с самого начала было частью дипломатической игры московского боярства с целью занять мысли одного из своих соседей-противников увлекательным политическим прожектом и тем самым нейтрализовать его хотя бы на время.

Трон царя Михаила Фёдоровича Романова. Кремль, Оружейная палата.

Фото С.М. Прокудина-Горского, 1913 г.

Эта часть игры велась в глубокой тайне от второго соседа – Карла IX, который получил только часть информации о том, что московское боярство ищет союзников, собираясь свергнуть Лжедмитрия I. И как только свержение произошло, шведский двор поспешил предложить в союзники себя, выставляя Сигизмунда в самом невыгодном свете. Но правительство Василия Шуйского, как уже было сказано, занимало выжидательную позицию относительно шведских предложений. Из ответов московского царя Карлу IX следовало, что путем этих проволочек старались выиграть время и, удерживая в силках дипломатической казуистики как Карла IX, так и Сигизмунда, пытались избежать открытых военных действий с обоими и, таким образом, могли сосредоточить все силы на борьбе с внутренней смутой.

Михаил Романов на памятнике «Тысячелетие России» в Великом Новгороде

А Петрея московские бояре явно надули, отведя ему роль пешки в чужой игре. Думаю, что со временем он разобрался в этом и отсюда его особая озлобленность в описании московитов как лживого и коварного отродья. Что ж, по-человечески можно понять Петрея: возмечтать о себе как об участнике крупной политической акции, а потом обнаружить, что его просто использовали в политическом блефе, – не слишком приятное открытие.

Но вернёмся к прерванному описанию событий. В феврале 1609 г. между представителями Василия Шуйского и Карла IX был заключен Выборгский договор о присылке наемного отряда численностью 5000 человек (3000 пеших и 2000 конных) под шведским командованием в лице Якоба Делагарди в распоряжение князя М.В. Скопина-Шуйского. Это подтолкнуло к действию короля Сигизмунда. Он счел союз Василия Шуйского со своим заклятым врагом Карлом IX достаточно легитимным поводом для начала открытых военных действий против Русского государства и, нарушив договор с Василием Шуйским, заключенный в июле 1608 г. на 3 года и 11 месяцев, в июле 1609 г. с большим войском выступил под Смоленск.

Противоправные действия более чем какие-либо другие нуждаются в благовидном идеологическом обосновании. Поэтому для агитации в пределах Русского государства Сигизмунд ловко использовал идею кандидатуры Владислава на московский престол, что три года тому назад ему предложили московские бояре, дипломатическая игра которых теперь обернулась против Русского государства. Момент и все обстоятельства подходили как нельзя лучше: престарелый царь Василий Шуйский не имел своих детей и бесспорных наследников, и с его смертью язва безвластия стала бы и дальше разъедать Русское государство. Так тонкости дипломатии оборачиваются иногда против того, кто их сотворил.