"Спецназ древней Руси". Компиляция. Книги 1-10" (СИ) - Корчевский Юрий Григорьевич

— Ты чего?! — Горлинка тоже рванула поводья, её конь с пронзительным ржанием встал на дыбы. — Уходить надо, время идёт!

— Мне надо к отцу! — Зоряна ожгла подругу безумным взглядом. — Только он может меня защитить от Владимира!

— Так мнишь? — дочь Волчьего Хвоста подъехала вплотную, касаясь коленом седла Зоряны. — Некуда тебе уже ехать, Зорька.

— Почто? — стремительно бледнея, просипела Зоряна, вдруг разом потеряв голос.

— Убили отца твоего, — Горлинка опустила глаза. — В тот же день, как Некрас тебя к нам в Берестово привёз. Прости, что сразу не сказала.

Зоряна несколько мгновений затравленно озиралась вокруг, потом вдруг упала на конскую гриву и бурно разрыдалась.

Горлинка ждала несколько мгновений, потом, презирая и даже ненавидя себя в глубине души, резко встряхнула подругу за плечо:

— Потом раскисать будешь, Зорька! Бежать надо! Немедля! А ну как холуи княжьи увяжутся!

Дочь чародея судорожно сглотнула, загоняя слёзы куда-то в глубину:

— Куда мы едем?

— Есть тут одно место… — туманно ответила Горлинка.

Деревья молча расступились, открывая девушкам путь. Тропка нырнула в узкий прогал меж кустов, и вывела на тёмную поляну.

Коней пришлось оставить — сбить со следа возможную погоню, да и не прошли бы боевые кони по такой узенькой тропинке. Несколько времени девушки, поминая то упырей, то чьих-то матерей (в первую очередь — Владимирову мать, Малушу), продирались через кусты, мало не вплотную сходящиеся на тропке.

— Ну?! — напряжённым голосом бросила Зоряна. — И где это мы?

— Сей час, — рассеянно ответила Горлинка. — Подожди…

Из тьмы надвинулось что-то ещё более тёмное, большое и угловатое.

— Что это? — чуть испуганно спросила дочь чародея.

— Охотничья землянка, — ответила Горлинка, со страшным скрипом отворяя маленькую дверь. — Ого, кто-то кованые петли поставил…

— Чья она? — Зоряна устало прислонилась к косяку.

— Какая разница? — даже в темноте можно было понять, что Горлинка пожала плечами. — Общая.

Она нырнула в тёмное жило, тут же высунулась обратно:

— Пожди чуть…

В темноте что-то стукнуло, брякнуло, послышались удары кресала, посыпались искры, потом затлела лучина.

— Заходи, — Горлинка появилась на пороге.

Прежде чем войти, Зоряна при чуть заметном, тусклом свете лучины быстро окинула избушку взглядом. Низкая двускатная крыша, засыпанная толстым слоем земли, чуть приподнималась над землёй. Успела заметить могучие корявые брёвна самца, изрядно поросшие мхом, могучие тёсаные косяки, маленькую дверь, плотно сбитую из толстых досок.

Внутри было примерно так же. Неказистые, но прочные лавки вдоль шершавых земляных стен, сучковатые толстые жерди крыши, в узкие щели меж коими смутно видится толстый сой камыша, могучий опорный столб верея у дальней стены, камелёк из камня-дикаря. Зоряна устало присела на лавку.

— Вот… — изо всех сил стараясь казаться бодрой, сказала Горлинка. — Здесь пока переждём. Из еды кое-что есть… до завтрашнего вечера хватит. Ночью попробую в Киев пробраться, принесу чего-нито, коль Владимировы «витязи» наш дом ещё не разграбили… да и новости узнаю…

Какие новости собралась узнавать Горлинка, было ясно и так. И горло Зоряны словно кто-то властно стиснул шершавой жёсткой ладонью. Она упала на лавку ничком, ткнулась лицом в рядно и забилась в глухих рыданиях.

И почти тут же снаружи грянул гулко-трескучий раскат грома и по крыше ровно зашумел дождь — словно только и дожидался, пока девушки доберутся до укрывища.

Горлинка присела на лавку с Зоряной, а та на миг подняла голову, выкрикнула:

— Это я виновата, я! Если бы я не ушла тогда…

— То тебя убили бы вместях с ним, — ровным голосом сказала дочь воеводы. — Твой отец сильный чародей… был, и то не справился. Да и зверь твой с ним был. А ты… ты бы чем помогла?!

Она почти кричала девушке в лицо. Зоряна на миг замолчала, неотрывно глядя в глаза Горлинке, потом опять упала лицом вниз и заплакала. Дочь Волчьего Хвоста успокаивающе гладила её рукой меж лопаток, говорила что-то ровное, журчащее. Убаюкивала.

К вечеру другого дня Горлинка засобиралась. Надела кояр, кожаный шелом с железной стрелкой на переносье, долго возилась с ремнями, тороча на поясе боевой нож, застегнула перевязь со швыряльными ножами.

— Как на рать собираешься, — сказала безучастно Зоряна, сидя в углу. Плакать она уже перестала, но с утра сидела, обняв колени, молчала. И только сей час подала голос.

— Вестимо, — отозвалась Горлинка, затягивая застёжку перевязи. — Мало ли что…

— Далеко ль собралась-то?

— В Киев, — Горлинка обернула косу вокруг головы, упрятала косу под шелом. Застегнула подбородный ремень. Зоряна даже залюбовалась на неё в полумраке лесной поляны — стоял невысокий ладный вой, на первый взгляд даже и не скажешь, что девка.

— А коль поймают?

— Сплюнь, — посоветовала Горлинка. — В иное-то время, надень девка мужскую сряду — несдобровать. А уж с оружием…

Она не договорила, махнула рукой. От кустов уже обернулась:

— А ты жди. К утру вернусь. А не вернусь — не обессудь…

Лодка весной по течению идёт медленно, словно в стоячей воде. И челнок Горлинки тож еле полз, даром что из бересты.

Где взять челнок, девушка знала от отца — предусмотрительный Волчий Хвост держал на всякий случай ухоронку с разными разностями недалеко от Оболони. Оружия там, вестимо, не водилось, а были и лопата, и топор… и иное что.

На реку медленно спускалась ночь — тёмная и глухая. Горлинка сначала даже подумала — не было бы новой грозы, тогда её на Днепре в берестянке-то разнесёт так — костей не соберёшь.

Пристала к подольскому берегу, поодаль от вымолов — вовсе ни к чему было натыкаться сей час на варту. Кралась вдоль улицы, жалась к оградам дворов. Старалась не шуметь — а ну как псы залают.

У Боричева взвоза остоялась, дожидаясь прохода дозора. А как дозор прошёл — ринулась. Добежала на одном дыхании до родного двора. Вновь остоялась, прижимаясь к заплоту, отдышалась.

А после того как одолела вчера забор княжьего двора в Берестове, родной-то забор, сто раз привычный…

Горлинка упала внутри двора, прижалась к земле на корточках, озираясь. Услышала глухое ворчание. Серко выбирался из конуры. Девушка негромко особым образом свистнула, и кобель вмиг сменил гнев на милость — так могли свистеть только она да Некрас. Пёс повилял хвостом, потёрся боком об её ноги.

А от ворот, разинув рот от удивления, на неё глазел холоп-воротник.

— Боярышня, — ахнул он.

— Тихо, дурак! — прошипела Горлинка. — Не галчи!

— И то верно, — кивнул холоп. — Не с руки ныне шуметь-то…

— А что? — девушка вмиг напряглась. — В доме кто?

Холоп в ответ поманил её в сторожку. Горлинка, вновь настороженно озираясь, вошла.

— Ну?! — бросила она нетерпеливо. — Рассказывай.

— А чего рассказывать-то? — пожал плечами холоп. — Кмети княжьи у вас на постое стоят. Ждут, вроде бы, кабы кто не появился…

— О как! — Горлинка недобро усмехнулась. — И много?!

— Трое.

— Сколько?! — она не поверила своим ушам. — Всего трое?!

— Да я мню, они только для вида и стоят, — пожал плечами холоп. — Матушка твоя, Забава Сбыславна, строга вдосталь, у неё не забалуешь. Они, вестимо, хоть и княжьи вои, да только поперёк воли жены Волчьего Хвоста разве попрут. Живут тут тише воды ниже травы…

Горлинка невольно фыркнула, представив, как мать глядит на кметей грозным взглядом, и мало не расхохоталась в голос. Холоп тоже криво улыбнулся.

— Вот что, Летко, — сказала она, подавив улыбку. Холоп вскинул глаза — редко господа произносят имя холопа таким голосом. — Сможешь для меня чего-нито поесть принести.

— В скрыню залезть? — с сомнением почесал Летко в затылке. — Тут ключницу будить надо…

Девушка досадливо поморщилась — не стоило, чтобы о ней знало много народу, хотя… хотя старая Нечаевна умрёт, а не продаст.