Земля за Туманом - Руслан Мельников

— Раньше ты не пекся так о жизнях воинов, показавших спину врагу, — ворчливо произнес Джебе. — Раньше ты ломал хребты без раздумий и сомнений.

Субудэй поворошил палкой угли в очаге. Взметнувшийся сноп искр осветил его задумчивое лицо, изрезанное глубокими морщинами и пересеченное шрамом.

— Видишь ли, Джебе, — негромким скрипучим голосом заговорил он, — за Туманом лежат неизведанные земли. Мы хотим вступить туда, не зная этого мира достаточно хорошо. Мы отрезаны от родных степей Керулена. Мы лишены быстрой связи со ставкой Великого хана и его основных сил. Два тумена, оставшихся после западного похода, — все, чем мы сейчас располагаем и на что можем рассчитывать. А это не так много. Сейчас каждый монгольский воин должен быть на счету. Каждый хороший и достойный воин. Я уверен: Далаан относится к таковым.

По губам Джебе-нойона скользнула кривая усмешка.

— Ты все же готовишься к войне с русинами, которой так старался избежать, да, Субудэй-богатур?

— К войне следует быть готовым всегда. — Субудэй не отводил глаз от костра и говорил ровным спокойным голосом. — Но разве я упомянул о войне, Джебе? Разве война непременно должна начаться?

Густые брови молодого нойона вновь сошлись у переносицы.

— Но разве не ты велел Далаану оставить на руках русинские кольца, чтобы в его сердце не утихала боевая ярость?

— Я велел, — кивнул Субудэй.

И не произнес больше не слова.

— И разве можно прощать случившееся с нашими послами?

— Нельзя, Джебе, — ответил старый военачальник. — Пленение доверившихся послов прощать нельзя. Убийство монгольского нойона тоже следует наказывать.

— Тогда как обойтись без войны? — тряхнул головой Джебе. — Я не понимаю тебя, Субудэй-гуай.

— Харагуул, самовольно пленивший наших послов, должен быть уничтожен. — Субудэй поднял на собеседника горящий глаз. — Но это всего лишь маленькая сторожевая застава. Это еще не начало большой войны.

— Вообще-то, большие войны обычно начинаются с мелких стычек, — заметил Джебе.

Субудэй кивнул:

— Так происходит часто, но не всегда. Если правители и военачальники умны — они смогут договориться и понять друг друга, не проливая рек крови. Нам не нужна сейчас война с городом, количество жителей которого исчисляется туменами. Но и битва с нами унесет немало жизней русинов, не дав им ничего взамен.

— Значит, ты намерен ограничиться только нападением на придорожную заставу?!

— Да, Джебе, — ответил Субудэй. — Для начала будет достаточно разгромить харагуул и захватить нового пленника. Далаан говорил, что на заставе русинов есть тайлбарлагч, владеющий языком, похожим на ойратский. От такого пленника пользы будет больше, чем от старика Лука-аныча, сломавшего себе шею.

— И ты не поведешь тумены к русинскому городу?

— Нет. Пока нет.

Нойон неодобрительно покачал головой:

— Будь я на твоем месте, Субудэй-гуай, — ударил бы по городу сразу, незамедлительно.

— Именно поэтому ты находишься на своем месте, Джебе, — холодно осадил собеседника старый монгол. — А войском командую я. Твоя отвага достойна восхищения, но она хороша не всегда и уместна не везде.

Некоторое время они молчали. Джебе тяжело дышал и обиженно сопел. Субудэй молча ворошил угли в очаге. Над костром вились искры.

— Когда ты хочешь послать воинов к русинскому харагуулу? — наконец спросил нойон.

— Они пойдут этой ночью. Надолго откладывать возмездие не нужно. Но нужно хорошо подготовиться.

Джебе скривился:

— К чему готовиться, Субудэй-гуай? Ты мудр и неоднократно доказывал свою мудрость, но иногда меня удивляет твоя осторожность, возникающая на пустом месте. Далаан сказал, что русинский харагуул охраняют не больше дюжины пеших воинов. Ну пусть даже два десятка, если пришла подмога. Пусть три, хотя вряд ли столько народу разместится на небольшой придорожной заставе. Еще Далаан сказал, что вокруг заставы нет оборонительных стен и что ее защитники плохо вооружены…

— Он не говорил, что плохо, Джебе, — прервал Субудэй. — Далаан сказал, у русинов мало доспехов и мало оружия. Но ты слышал, какое это оружие.

— Оно не смогло остановить Далаана.

— Но оно убило Дэлгэра и Плоскиню.

— Все равно! — упрямо мотнул головой Джебе. — С русинским харагуулом легко справятся три десятка наших всадников.

— Не знаю, не знаю, насколько это будет легко, Джебе, — вздохнул пожилой богатур. — Я неоднократно говорил тебе: никогда не следует недооценивать противника. Особенно такого, о котором мало что известно. Я пошлю против русинской заставы сотню воинов.

Нойон хмыкнул, но, заметив неодобрительный взгляд Субудэя, посерьезнел и перешел на более почтительный тон:

— Пусть будет по-твоему, непобедимый. Но у меня есть одна просьба.

— Говори, Джебе.

— Я хочу сам возглавить карательную сотню.

— Нет, — жестко отрезал Субудэй. — В этом нет необходимости.

— Но…

— И это слишком рискованно.

— Субудэй-гуай!

— И не нужно снова обвинять меня в необоснованной осторожности. Не дело темника вести в бой передовую сотню нукеров по неизведанным землям. Великий хан за подобную глупость сломал бы тебе хребет. И меня бы не пощадил, если бы я позволил такое.

Джебе вздохнул:

— Кому ты намерен поручить штурм харагуула?

— Человеку, на чьих руках висят кольца от русинских цепей, — улыбнулся Субудэй. — К нему благоволит Тэнгри, он хорошо знает дорогу, и его сердце горит жаждой мщения.

— Далаан? Ты хочешь послать его? Вот для чего ты сохранил ему жизнь?

— И для этого тоже. Далаан снова отправится за Туман сам и поведет воинов Дэлгэра. Ты, кажется, обвинил его в трусости? Так пусть он искупит перед тобой свою вину.

Глава 21

Лошадей и несколько человек для присмотра за ними оставили на безопасном расстоянии. Спешившаяся сотня пробиралась к русинскому харагуулу под прикрытием камышей, густой осоки и темноты. Опытные воины крались в ночи бесшумно, как куницы, подбирающиеся к добыче. Обмотанное травой оружие не звенело и не блестело.

Впереди был шумный, освещенный огнями чулуум дзам на невысокой насыпи. Нукеры, которых вел за собой Далаан, не видели ничего подобного раньше, но они знали, что им предстоит увидеть. И увидев, вели себя достойно. Не устрашились, не растерялись. Воины Дэлгэра жаждали мести за смерть своего сотника.

Ага, а вот и дорожная застава, и небольшая расчищенная площадка перед ней.

Далаан остановился и еще раз шепотом напомнил:

— Нужно захватить живым русина-тайлбарлагча, обликом похожего на ойрата. Тогда Субудэй-богатур будет доволен. И нельзя дать уйти остальным. Иначе Джебе-нойон доволен не будет.

Нукеры передали слова нового юзбаши по цепочке. Теперь можно было начинать.

Воины заняли позиции там, где указал Далаан. Затаились, наблюдая. Потянули из колчанов первые стрелы.

Русинский харагуул был как на ладони. Всю заставу и примыкавшую к ней часть каменного пути заливал яркий свет. Почти все бездымные светильники русинов были направлены на дорогу. Большие прозрачные окна харагуульного здания тоже светились изнутри, так что можно было видеть, что творилось за каменными стенами.

Неразумное, очень неразумное освещение. Из-за контрастной игры слепящих лучей на харагууле и густых теней за его пределами казалось, что все пространство на подступах к дороге вовсе тонуло во мраке. Это было на руку нападавшим. Как и рокот железных колесниц, проезжавших по каменному пути и заглушавших все прочие звуки вокруг.

Далаан дал знак передовому десятку и сам вместе с лучшими, заранее отобранными нукерами пополз к насыпи. Согласно плану, десять человек во главе с новым сотником должны были нанести первый удар и попытаться пленить харагуульного тайлбарлагча. Остальные прикрывают стрелами и идут второй волной.

Никем не замеченные, они миновали расчищенную площадку перед харагуулом и вскарабкались по пологому откосу наверх. Расположились у кромки насыпи, оцепив заставу полукругом.

Далаан осторожно поднял голову.

Так, снаружи всего два человека. Ночью! После того что случилось с послами! И по сторонам эти двое даже не смотрят: оба пялятся на дорогу. Удивительная, просто непостижимая беспечность.

Или не беспечность? Ловушка?

Далаан медлил.

Этих двоих он узнал сразу. Первый — десятник-унбаши. Второй, с белой нашлепкой на щеке и повязкой на шее, — тот самый нукер, которому Дэлгэр чуть не перегрыз горло. Жаль, не догрыз.

Русин с повязкой взмахнул полосатым черно-белым жезлом. У харагуула остановилась самобеглая колесница — плоская и приземистая, похожая на приплюснутую коробку. Тэмэр тэрэг покорно прижалась к обочине, затем чуть подалась назад.