Песнь жизни - Александра Лисина

Тир удивленно вскинул голову.

– Ты его знаешь?!

– Видел однажды, – почему-то усмехнулся Владыка Л'аэртэ. – Этого изворотливого типа довольно трудно забыть. Только, помнится, в тот раз на нем личина была – настолько искусная, что, пока он ее не снял, никто даже не догадывался о ее существовании. Неудивительно, что он столько времени расхаживал по всей Лиаре неузнанным. Забавное у него тогда было прозвище… кстати, твой друг чем-то на него похож. Только амулета я на нем не приметил, да и аура у твоего ланнийца слишком ровная для подправленной магическим влиянием, иначе я бы уже заподозрил неладное. Где ты его нашел?

– Друг семьи: старый и очень надежный, – подозрительно спокойно отозвался юноша, а потом неожиданно поднялся. – Извини, я хотел бы прерваться ненадолго: ты действительно плохо выглядишь. Не возражаешь, если мы продолжим вечером?

Тирриниэль тяжело вздохнул и осторожно напомнил:

– У нас осталось мало времени.

– Ничего, управимся. Тем более, самое главное ты мне уже показал и рассказал. Нужно лишь отшлифовать и закрепить хорошенько, а с этим проблем точно не будет. К тому же, я не хочу, чтобы от истощения твое время пришло быстрее, чем планировалось. Если помнишь, ты хотел дождаться Торриэля.

– Не уверен, что он придет.

– Придет, – со странной улыбкой ответил Тир. – Если я правильно его узнал… с твоих же слов… то он непременно придет. Никуда не денется: твой сын слишком хорошо помнит, что такое долг, иначе не отправился бы в Пределы с Ключом в одиночку. Так что не бойся. Тебе как раз нечего бояться.

– Тебе тоже, – твердо пообещал Владыка эльфов, на что юноша зябко передернул плечами и тяжело вздохнул, хорошо понимая, что кого-кого, а уж его-то (ха-ха, соперника в нелегком деле завоевывания дурацкого Темного трона!) знаменитый Хозяин Серых Пределов будет совсем не рад здесь видеть. Наверняка взъярится, а то и по шее надает, чтоб в другой раз неповадно было. Но иного пути юноша не видел: возможно, у опытного и невероятно сильного мага, коим всегда слыл младший сын Темного Владыки, найдется выход из сложившийся ситуации. И он сумеет отыскать хоть одну причину столь быстрого угасания собственного отца, которого, чтобы там ни говорилось, все-таки не смог бы предать и бросить в такой беде. По крайней мере, до того, как не поговорит с ним сам. А что касается наивного заявления, что юному магу, о чьем существовании совсем недавно никто даже не подозревал, совсем нечего опасаться…

Тир снова вздохнул и неслышно пробормотал:

– Как знать, дед. Как знать…

Тирриниэль неожиданно услышал и, нагнав удрученного юношу, который уже во второй раз не побоялся обозначить их несомненное родство, внушительно положил руку на плечо. Это признание много для него значило. Очень много, хоть Тир и не подозревал об этом. Оно давало слабую надежду на прощение и на то, что у его народа все-таки есть шанс на возрождение. Не выживание, а именно на возрождение малочисленной расы Темных. Потому что стоящий рядом юноша был вполне способен вернуть ее из пучины сомнений, подозрений и прошлых ошибок. И это заставляло постаревшее сердце царственного эльфа полниться искренней радостью и неподдельной гордостью за свой Род, в котором хотя бы однажды, впервые за долгие девять эпох, появится такой повелитель, каким мог бы стать юный Тир.

– Здесь для тебя нет угрозы, мой мальчик, – повторил свои недавние слова Тирриниэль. – Ни от меня, ни от Хранителей, ни от Торриэля. Даже если он изменился настолько, что не признает собственного племянника и попытается вмешаться… клянусь, я не позволю причинить тебе вред. Слышишь?

– Да уж, – у молодого мага невольно вырвался нервный смешок. – Спасибо, конечно. Но, боюсь, никто не сможет мне помочь, если он, как ты говоришь, "попытается вмешаться".

– Тир… – нахмурился Владыка.

– Не надо. Ты и раньше не мог сравниться с ним по силе, а теперь и подавно: твоя магия уходит слишком быстро. Еще две-три недели, и от нее ничего не останется. А если ты попробуешь обратиться к Огню, то это произойдет гораздо раньше.

– Может быть. Но до тех пор я буду делать все, чтобы наш спор никоим образом тебя не коснулся.

– Поздно, – невесело улыбнулся Тир. – Поверь: он меня уже коснулся, и тут ничего не поделаешь. Ни ты, ни я, ни даже Милле не изменят этого. Так что, боюсь, когда мы с НИМ встретимся… в Чертогах, рядом с тобой, Хранителями и всеми остальными… здесь вполне может случиться небольшая буря. Ма-а-ленький такой пожар, от которого нам обоим никуда не убежать. Правда, я искренне надеюсь, что сумею выжить после этой встречи, а в твоей Роще останется целым хотя бы один ясень, потому что они, как оказалось, довольно красивые, и мне бы не хотелось, чтобы эта красота пострадала во время нашего… гм, разговора.

Владыка Тирриниэль озадаченно сморщил лоб.

– Ты всерьез думаешь, что Торриэль может на тебя напасть?

– Напасть – нет, – неохотно признался юноша. – Но вот все остальное… прости, я хочу побыть один.

– Конечно, мой мальчик.

– Тогда до вечера.

– До вечера, – Владыка проводил наследника долгим взглядом и, убедившись, что Тир уже не вернется, устало опустился на плоский камень, который уже не первый день служил повелителю эльфов и троном, и учебной площадкой, и местом для отдыха. Даже постелью – в те заметно участившиеся моменты, когда в неравной борьбе с собственным телом ненормальная немощь все-таки брала верх. Слава богам, Тир этого еще не знал, иначе сократил бы время занятий гораздо раньше. Запретил бы измученному родичу пользоваться магией еще неделю назад, когда тот впервые после урока не смог самостоятельно подняться: как оказалось, искусственно влитые силы имели свойство слишком быстро кончаться. Но Тир, к счастью, ничего не заметил, и Тирриниэль был очень этому рад.

Обретя долгожданную опору, царственный эльф сгорбился и обессилено уронил немощные руки, дрожь которых уже невозможно было скрывать. После чего с горечью посмотрел на истончившиеся запястья, которых за длинными рукавами традиционного одеяния правителя не было видно, и измученно прикрыл тяжелые веки. Да, это был риск. Он хорошо понимал, на что шел и почему Иттираэль так рассердился сегодня. Кто-кто, а уж Старший Хранитель не мог не почуять подвоха. Не мог не узнать, что грозный повелитель в последнее время держится на одной только гордости и силе воли. А еще – на неугасимом желании проводить в Роще как можно больше часов. Рискуя всем, позабыв про безопасность, свой долг, необходимость дождаться известий от отправленных в Пределы послов и все остальное. Он просто хотел побыть с внуком подольше. И, если бы не рукава, Тир догадался бы о причинах гораздо раньше, а значит, с ним не получилось бы общаться так долго, как сейчас. Пришлось бы признаваться в позорной слабости, в этой унизительной беспомощности, от которой уже не было спасения. И каждый день видеть в светлых глазах внука обреченное понимание, смешанное с ненавистной жалостью и чувством вины.