Алиса - Элейн Каннингем

Внезапно он схватил меня за руку и сдавил. Я невольно вскрикнул.

— Прекратите! — завизжала Алиса. — Выслушайте меня!

Великан отпустил меня и кивнул.

— Хорошо, дамочка. Я слушаю.

— Вам нужен ключ?

Он снова кивнул.

— Нужен.

— Очень хорошо, Вам нужен ключ. Нам нужен наш ребенок. Вы — заодно с толстяком, или — против него?

— Я, дамочка, заодно с самим собой. Ключ мне нужен для меня, а не для толстяка.

— Очень хорошо. Так вот: ключа здесь нет. Слушайте внимательно и не пытайтесь пустить в ход свою мускулатуру. Сегодня утром я положила этот ключ на стол, вот сюда.

Шлакман шагнул к столу и внимательно посмотрел на место, указанное Алисой.

— Его тут нет, — буркнул он.

— Совершенно верно, — согласилась Алиса. — Я оставила здесь дочку, а сама прошла в гостиную. Потом я отвезла дочку в детский сад, а, когда вернулась, ключа уже и след простыл. Вот почему мы не отдали ключ Энджи, и вот почему они похитили нашего ребенка.

— А двадцать пять тысяч долларов?

— Мы просто пытались выиграть время, Шлакман, — вмешался я. — Мы обманули Энджи. Господи, я только и мечтал избавиться от проклятого ключа, но мы перевернули весь дом вверх дном, а его так и не нашли. Он как в воду канул.

— Но теперь-то вы его нашли, — сообразил слабоумный гигант.

— Нет, — покачала головой Алиса. — Но я знаю, где он. Моя дочурка взяла его и сунула в карманчик своего костюма. Ключ должен быть там, потому что больше ему быть негде. Раз он вам нужен, можете его забрать. Мы хотим только одного — вернуть ребенка. Если вы можете найти нашу дочку, то ключ ваш.

— Может быть, вам известно, Шлакман, где её прячут? — вставил я. — Давайте объединимся — нам всем это выгодно. Вы получите ключ, а мы вернем Полли.

— И я должен поверить в такую чушь? — фыркнул Шлакман. — Наплели тут, понимаешь, с три короба — а я должен вам поверить?

— Вы должны поверить, — настаивал я. — Возможно, у вас своих детей нет, но вы же читали, что происходит с родителями, у которых похищают детей. Взгляните только на нас. Можем ли мы врать? Только посмотрите на нас повнимательнее. Мы же перенесли все муки ада. Мы живем в каком-то кошмарном сне.

— Погодите-ка, — сказал Шлакман, растопырив ручищи. — Я должен подумать.

Это оказалось для него серьезным испытанием. Великан сморщил крохотный лоб, надул щеки и запыхтел. Хотя я твердо знал, что это невозможно, мне все же показалось, что от натуги в его скудных извилинах что-то заскрипело.

Наконец, он сказал:

— Содержимое сейфа стоит больше двух миллионов. Энджи вы ключ не отдали — с какой стати вы отдадите его мне? Значит, вы врете. Ничего, я умею управляться с врунами, — закончил он, приняв решение. И снова устремился ко мне.

— Послушайте только! — выкрикнула Алиса. — Не будьте остолопом, выслушайте меня! Вам ведь ничего не стоит убить нас обоих голыми руками, верно?

Шлакман довольно ухмыльнулся.

— Да, дамочка, вы верно толкуете. Вот, смотрите, что я сейчас с ним сделаю!

— Стойте! Вы проводите нас к Полли. Если ключа у неё не окажется, вы можете тут же на месте с нами расправиться. Подумайте сами — стали бы мы водить вас за нос, зная, какая участь нас ждет?

Шлакман задумался.

— А фараонов вы не позовете?

— Нет. Заверяю вас — нам нужна только наша дочка. Вам нужен ключ. Мы можем получить и то и другое. Если вы сейчас нас искалечите, никто не получит ничего. Понимаете?

Шлакман снова наморщил лоб — мы с Алисой стояли, еле дыша, и смотрели на него во все глаза. Наконец, он разлепил губы и медленно произнес:

— Знаешь, Кэмбер, вы затеяли опасную игру. Как будто сдаете карты и пытаетесь решить, сшельмовать или нет. Так вот, я хочу, чтобы вы знали, с кем имеете дело. Мой папаша, Густав Шлакман, был последней скотиной, но толстяк — ещё хуже. Мой старик был отъявленным садистом. Он наслаждался, убивая людей. Вот почему он пошел в СС. Против СС я лично ничего не имею, оттуда можно было выйти в люди. Но моему папаше — чтоб он горел в геенне огненной — было на все наплевать — он стремился только убивать. Вид крови и мучений возбуждал его. Усекли?

Я кивнул, а Алиса сказал, что все поняла.

— O'кей, дамочка. У вас есть голова на плечах. И мозги. Усекли, что я хотел сказать?

— Усекла, — твердо сказала Алиса.

— Хорошо. Так вот, толстяк — ещё больший мерзавец, чем мой папаша. Допустим, кто-то убивает, чтобы испытать удовольствие. Я говорю: ладно, всякое бывает. Но толстяк — он убивает любого, кто становится у него на пути. Любого, кто причиняет ему малейшее неудобство. Вот так! — Он щелкнул пальцами. — Усекли?

Мы дружно закивали.

— Я хочу обставить толстяка. Раз так, я должен быть уверен, что никто не обставит меня. Усекли?

— Вы хотите, чтобы содержимое сейфа досталось вам.

— Да, дамочка. Вы, я вижу, все верно кумекаете. Но только попробуйте меня обхитрить — и вам всем крышка. Вам, ему и вашей дочке. Вы мне верите?

— Верю, — прошептала Алиса.

— Ладно, тогда заметано. Тебе велели взять напрокат лодку, Кэмбер. Ты её взял?

— Да.

— Где она?

— На лодочной станции. На реке Хакенсак.

— Хорошо. Пушка у тебя есть?

Я покачал головой из стороны в сторону.

— Кретин, — сплюнул Шлакман. — Собираешься сдавать карты и не можешь отличить двойку от туза. Хрен с тобой, пойдем без пушки.

— Только одно условие — я поеду с вами, — заявила Алиса.

— Чего? — вылупился Шлакман.

— Вы меня слышали. Я еду с вами.

— Отвали, дамочка, — презрительно фыркнул он. — С бабами я на дело не хожу.

— Там моя дочка — и я еду с вами. И еще, Шлакман — не смейте со мной так разговаривать!

— Как?

— Называйте меня миссис Кэмбер. На «вы». И — никаких дамочек и баб. Слышите?

Шлакман обалдело открыл рот.

— Ваши мышцы меня не пугают, — сказала Алиса. — Я иду на это только ради своего любимого ребенка. А вы — или вы ведете себя прилично, или сделка расторгается. Вы меня поняли?

— Ладно, дамочка, можете ехать с нами. Только не разевайте варежку. От бабьего визга у меня уши вянут.

10. Река

Мне вдруг пришло в голову, что неплохо бы подумать, как сложатся обстоятельства, если ключа у Полли не окажется. У меня не было ни малейших сомнений, что в этом случае Шлакман без колебаний убьет меня, а также, вполне вероятно, и Алису с Полли. Противостоять его чудовищной силе я безусловно не мог и даже не питал надежды. Поразительно, что, сознавая все это, я тем не менее не опустил руки, а продолжал борьбу, уповая разве что на чудо. Еще вчера я был на это неспособен. Что ж, оказывается даже Джон Кэмбер способен меняться.

Ганс Шлакман предусмотрительно оставил свою машину в нескольких кварталах от нашего дома. Мы незаметно выскользнули из черного хода, прокрались мимо дома Мак-Каули, примыкающего к нашему заднему двору, и выбрались на ту улицу, где стоял автомобиль Шлакмана. Весь свет в доме мы оставили включенным.