Обычное дело - Дикий Носок

«Твою ж мать, негр! Да откуда ж ты взялся родимый?» – хлопая парня по плечам восклицал он.

«Ты по-русски то понимаешь? Понимаешь! Ты один? Ты откуда приехал? А еще людей видел?» – засыпал он Криса вопросами, не замечая, что топчется прямо в луже.

«Борька, Борька, сюда, смотри,» – в ажиотаже закричал он парню, бегущему к ним по дороге.

В отличии от отца, Борис Сергеевич предпочел надеть штаны, а не куртку, потому и подзадержался. Был он похож на него, как две капли воды, только лет на двадцать моложе: такое же восторженно-радостное выражение на круглом лице, тот же ежик коротко стриженных волос, приземистость и основательность фигуры, вот только пивной животик взлелеять еще не успел. Соображали оба быстро. Сосредоточенно выслушав рассказ о Егоре с возможно сломанной ногой, они перестали смеяться и задавать вопросы, сообща обмозговали это дело, и уже через четверть часа были готовы ехать. За это время Кристиан успел познакомиться с их домочадцами. Тех было двое: шустрый чернявый пацаненок лет восьми и очаровательная белокурая девчушка в памперсе, взревевшая при появлении незнакомого дяди, как пожарная сирена.

Егора эвакуировали на маршрутном такси Коломна-Москва, перенеся его до машины на руках. Самодельную шину забраковали и, пошуровав в аптеке по дороге, раздобыли специализированную медицинскую, похожую на сапог с вырезанной передней частью и кучей креплений.

Новые знакомые оказались людьми хозяйственными: содержали дом в относительном порядке, умели жарить картошку и варить кашу для девочки. Все последние месяцы они прожили вчетвером и никого больше не видели.

Сергей Борисович родился и вырос в этом городе. В прошлой жизни он был владельцем автомастерской на трассе и, несмотря на обилие конкурентов, доходов на хлеб с маслом хватало. Предприятие было семейным – работали они втроем с сыном и братом жены. Супруга его была женщиной солидной, твердой рукой вела и бухгалтерию предприятия, и семейную лодку, направляя ее к процветанию. Любитель пива, футбола, бани и дружеских застолий, с женой благоразумно во всем соглашался. А супруга, в качестве ответной услуги, не лишала его всех этих радостей жизни. В семье царило взаимопонимание. Сын, названный в честь деда Борисом, оказался точной копией отца не только внешне. В школе звезд с неба не хватал, учиться дальше не хотел, а вот в автомобилях копаться обожал, с детства пропадая у отца в мастерской.

Конец света отец с сыном провели на работе. Супруге с утра нездоровилось, ночью кашель ее совсем замучил, поэтому мужики собирались на работу, стараясь не шуметь. Поток клиентов в автосервисе неиссякаем, покуда существуют автомобили. Но сегодня поток чайников за рулем превратился сначала в тонкий ручеек, а потом и вовсе иссяк. Подивившись такому невиданному явлению, как почти пустая трасса, Борисовичи, как сокращенно именовали похожих будто две горошины мужчин знакомые, закрыли автосервис и отправились домой.

В дом они вбежали уже совершенно ошарашенные увиденными мертвыми телами, авариями и пожарами. И первым делом бросились на второй этаж в спальню к жене и маме. Она была мертва. Мужики совсем растерялись. Как же они без нее? Попытки дозвониться в скорую ни к чему не привели, впрочем, как и в похоронное агентство. Без чуткого руководства жены и мамы Борисовичи чувствовали себя, как рыба, вытащенная на берег. Обойдя дома соседей и знакомых следующим утром, они приняли единственно верное решение – похоронить ее самим. Так уж получилось, что первым местом, где им пришлось помародерствовать, стало похоронное агентство. Гроб выбрали самый дорогой. Похоронили на городском кладбище, там же и помянули.

Возвращаясь вечером домой по безлюдному, притихшему городу Борисовичи услышали истеричный плач ребенка. Совсем маленькая девчушка была пристегнута к детскому креслу на заднем сидении солидного черного внедорожника, водительская дверь которого была вмята внутрь ударом другой машины. Малышка совсем охрипла от крика, переполненный килограммовый памперс прохудился, но во всем остальном она была цела. В отличии от своей мамы, которую подушка безопасности впечатала в спинку сиденья. Длинные белокурые локоны, изящная стройная ножка в туфельке на высоком каблуке – она была похожа на поломанную фарфоровую куклу. На полу нашлась дамская сумочка с документами. Судя по паспорту, блондинка была Беляковой Викторией Кирилловной, а девчушка – Беляковой Ульяной Владимировной восьми месяцев от роду.

Освободив ребенка от переполненного памперса, Борисовичи завернули ее в рубашку Сергея и рванули в аптеку за детским питанием. Действовали слаженно, как единый механизм, пока один вскрывал упаковку с бутылочкой, другой читал инструкцию на банке молочной смеси. Греть воду было негде и некогда, поэтому развели той, что была. Девочка вцепилась в бутылку двумя руками и жадно зачмокала. Борисовичи перевели дух и, поняв друг друга без слов, стали собирать в аптеке детское приданое: памперсы, молочную смесь, коробки с кашами и баночки с детскими пюре. Высосав содержимое бутылочки, малышка блаженно уснула на руках у Сергея Борисовича. С тех пор так и повелось – засыпала только у кого-то на руках или в обнимку.

Цыганенок Коля нашел их сам. Мальчишка пребывал в состоянии ужаса четыре дня, начиная с того момента, когда его многочисленные шумные родственники начали умирать один за другим и до того дня, когда, бесцельно бродя по вымершему городу, он не увидел Бориса Сергеевича, перегружающего в багажник автомобиля содержимое полной тележки из супермаркета.

«Дяденька, дяденька, возьмите меня с собой. Ну, пожалуйста, дяденька!» – истошно кричал он, вцепившись, как клещ, в ногу Бориса.

«Да ты что, малец, конечно возьму. Не реви. Ну, успокойся. Ты один? Еще кого-нибудь видел?» – обняв пацаненка и неловко поглаживая того по голове, успокаивал его парень.

Но Колю, наконец, прорвало. Он рыдал, пронзительно всхлипывая, и не мог остановиться. Так и приехали домой. Испуганное выражение надолго поселилось на Колином лице, он ни в какую не хотел оставаться один ни на минуту, опасаясь, что взрослые его бросят. Пацан оказался шустрым и сообразительным, старался быть во всем полезным и хвостиком ходил за мужиками. Вскоре выяснилось, что девятилетний Коля не умеет читать. В его большой цыганской семье, состоящей из мамы, папы и шести старших сестер, образование было не в чести, куда больше ценилось умение пролезть в узкую форточку или ловко стащить горсть конфет у торговки на рынке. На этом поприще Коля преуспевал. Девочки и вовсе бросали учебу в 14-15 лет, выходя замуж. Четырех Колиных сестер из шести замуж уже выдали. Необходимость протирать штаны в школе воспринималась, как напрасная потеря времени. Просидев два года в первом классе, мальчишка с трудом