Букет прекрасных дам - Дарья Донцова

– Хорошо, – резюмировала Николетта и отсоединилась.

Я сунул трубку в базу. Интересно, что хорошего увидела матушка в моем последнем заявлении? И тут вновь зазвонил телефон. Официальный голос сухо потребовал:

– Позовите Ивана Павловича Подушкина.

– Слушаю.

– Майор Воронов.

– Кто?

– Старший следователь, майор Воронов, – повторил мужик. – Не могли бы вы через час приехать ко мне?

– Куда и зачем? – удивился я.

– На Петровку, – пояснил мужик, – для разговора.

Мне стало интересно, ну какая беседа может состояться у меня с этим Вороновым.

– Хорошо, только через час я не успею, минимум к двум.

– Паспорт не забудьте, – напомнил майор.

В своей жизни я никогда не сталкивался с теми подразделениями милиции, которые ведают уголовным розыском. В отделение приходил только получать паспорт и тогда, когда Николетта вдруг решила поставить квартиру «на пульт». Меня даже постовые не останавливают, потому что я езжу очень аккуратно, а тут вдруг Петровка!

Немало удивленный, я нашел нужный кабинет, постучал, услышал: «Войдите», и толкнул дверь.

В небольшом пространстве громоздился письменный стол, железный сейф и стояло два стула. Сидевший за столом мужчина, примерно моих лет, приветливо, но строго спросил:

– Вы Иван Павлович Подушкин?

– Да.

– Садитесь.

Я выполнил приказ. Мужчина отложил ручку и поинтересовался:

– «Жигули» ноль двадцать шесть НН вам принадлежат?

– Да.

– Сами ездите?

– Простите? – не понял я.

– За рулем сами сидите или, может, кому автомобиль по доверенности давали?

– Нет, – удивился я, – а что?

– Припомните, пожалуйста, где вы были девятого декабря в районе пяти часов вечера, – не отвечая на мой вопрос, задал милиционер свой.

Я призадумался:

– Извините, давно это было. Наверное, дома или ездил по делам благотворительного фонда, я являюсь исполнительным секретарем организации «Милосердие без границ», основанной…

– Знаю, – прервал майор, – навел о вас справки. Кстати, как ваша хозяйка?

– Пока плохо, состояние тяжелое.

– Да уж, – сочувственно вздохнул Воронов, – жаль ее, такой стресс перенесла, смерть любимой внучки, единственной родственницы, тут у кого хочешь удар случится. Хотите кофе?

Я кивнул. Майор включил чайник, достал железную банку «Нескафе», пакет сахара и принялся выяснять любимое мной соотношение ингредиентов. Слушая его спокойный, чуть глуховатый голос, я расслабился, и тут майор неожиданно спросил:

– Скажите, Иван Павлович, зачем вы приходили на квартиру к Анастасии Королевой?

Я почувствовал, как тревожно сжался желудок, и как можно более равнодушно поинтересовался:

– К кому? Не знаю такую.

– Ну как же, Иван Павлович, – все так же спокойно продолжил майор, – она училась вместе с внучкой вашей хозяйки, и ее нашли спустя некоторое время после смерти Маргариты на дне ванны, увы, мертвой.

– Ах, Настя, – «припомнил» я, – знаете, вокруг Маргоши постоянно крутились люди, честно говоря, я не всегда успевал познакомиться с ее друзьями. Настя Королева, такая толстенькая блондинка?

– Нет, – усмехнулся Воронов, – худенькая брюнетка.

Я развел руками:

– Тогда не помню и, естественно, не был у нее дома.

Воронов отхлебнул кофе.

– У меня иные сведения. Вы были в квартире, потом вышли, доехали на машине до «Новослободской», там у магазина «Комус» вошли в телефонную будку, сообщили дежурному о трупе, лежащем в ванной, бросили в урну пакет с окурками и уехали.

Чувствуя, что пол начинает уходить из-под ног, я твердо ответил:

– Бред!

– Нет, – улыбнулся Воронов, – вас запомнила девушка, торгующая книгами, ее лоток стоит впритык к будке, из которой вы звонили в милицию. Фраза про труп настолько заинтересовала ее, что она постаралась запомнить вас, а когда вы засунули в мусор пакет, она решила проявить бдительность, записала номер машины и мигом сама позвонила ноль два. Говорит, что приняла вас за террориста, хитроумного и изобретательного.

– Бред! Я весь день был дома.

– Но она записала номер машины, а вы только что сказали, будто никому не давали автомобиль.

– Она перепутала цифры.

– Ну, не похоже, девушка молодая, зрение в полном порядке.

– Меня там не было! Хотя, точно не припомню, может, и проезжал случайно мимо…

– И выбросили окурки?

– Вполне вероятно, я курю, вот и опустошил пепельницу в машине, очень не люблю запах бычков.

– Понимаю, – кивнул Воронов, – кстати, я не представился до конца, меня зовут Максим Иванович.

– Очень приятно, – наклонил я голову, – рад знакомству.

– А почему вы несли окурки к урне в пакете?

– Я не говорил, что нес их, просто предположил, что подобное имело место!

– Но почему в мешочке?

– А что, следует таскать чинарики в кулаке? – нашелся я. – Есть закон, запрещающий такие действия?

Максим Иванович рассмеялся:

– Нет, конечно. Значит, вы не звонили ноль два и не сообщали о смерти Королевой?

– Нет.

– А вы не будете против, если мы проведем небольшую процедуру?

– Какую?

– Предложим торговке опознать вас? Ну так как, согласны? – И он прищурился.

Понимая, что окончательно загнан в угол, я постарался как можно тверже ответить:

– Пожалуйста.

– Тогда пойдемте, – велел майор.

Он провел меня в соседнее, на этот раз просторное помещение, где было много людей, вернее, мужчин.

– Здравствуйте, – сказал я.

– Добрый день, – весьма вежливо отозвались присутствующие.

– Прошу, Иван Павлович, – улыбнулся Воронов и указал рукой на стул.

Я сел между двумя мужчинами примерно моих лет и спросил:

– Что я должен делать?

– Ничего, – пояснил Максим Иванович, – просто молча сидите на стуле со спокойным лицом, желательно не гримасничать.

Я кивнул, старательно изображая полнейшее равнодушие. Когда в день смерти Насти Королевой я звонил в милицию, совершенно не заметил около будки никакого книжного лотка. Что делать, если баба сейчас ткнет в меня пальцем и заорет: «Это он!»

Чувствуя, как футболка, надетая под ярко-голубой пуловер, начинает прилипать к спине, я постарался себя успокоить, ну-ну, это ерунда. В крайнем случае признаюсь, что вытряхивал пепельницу, находящуюся в машине, и все! У Королевой никогда не был. Пусть пилят на части, не признаюсь! Интересно, как отреагируют в свете, узнав, что сын Николетты Адилье осужден за убийство? Думаю, матушке придется забыть про файф-о-клоки и журфиксы.

Прогнав прочь последнюю, совершенно идиотскую мысль, я уставился на Воронова.

– Замечательно, – мигом отреагировал тот, – так и сидите. Зови ее, Алеша.

Дверь распахнулась, и появилась худенькая девчонка. Обветренные, красные щеки без слов говорили о том, что их хозяйка проводит основную часть времени на воздухе. Девушка шмыгнула носом.

– Алена Ивановна, – сухо, официально произнес Воронов, – посмотрите внимательно на находящихся перед вами мужчин и скажите, можете ли узнать кого-нибудь?

Вошедшая молчала. Пауза затянулась, я старался сидеть с абсолютно спокойным лицом, боясь только, что стук бешено колотящегося сердца услышат в наступившей тишине все присутствующие.

– Так как, Алена Ивановна, – бубнил Воронов, – знаком вам кто-нибудь, а?

– Нет, – протянула опознающая насморочным голосом, – не знакомилась ни с кем из этих.

– Ладно, – не сдавался майор, – предположим, и впрямь за руку не здоровались, но, может, встречали где, видели?

Девица принялась водить взглядом по моему лицу, потом перевела глаза и ткнула пальцем в мужчину, сидевшего справа.

– Вот он.

– Что? – со вздохом поинтересовался Воронов. – Что «он»?

– На дядьку моего покойного похож, тот с пьяных глаз в пруду утонул.

– Больше никто не известен?

– Нет.

– Припомните.

– Нет.

– Посмотрите внимательно. Тот человек, который, как вам показалось, заложил бомбу вдруг… его тут нет?

– Да вы че? – хрипло рассмеялась торговка. – Тот уже в возрасте был, как мой отец гляделся, старый совсем. Потом, волосья у него патлами свисали до плеч, жутко выглядел. Морда – зверская, глаза выпученные. Как схватит трубку, как заорет: «Милиция! Приезжайте, в ванной труп, а сейчас еще и магазин на хрен взорву!» Как выскочит, как побежит к урне…

– Спасибо, Алена Ивановна, – безнадежно произнес Воронов, – значит, сидящих перед вами людей вы не знаете?

– Так уж сто раз сказала, что нет. Впрочем, если вам надо, чтобы я кого-то узнала, так покажите, мигом подтвержу, что он. Я милицию уважаю и завсегда помочь готова, – ляпнула девица.

Плечи сидевшего слева мужика начали мелко-мелко подрагивать. Парень явно пытался справиться с приступом хохота.

– Спасибо, Алена Ивановна, – каменным голосом ответил Воронов, – вы свободны.

Девица удалилась.

– Пойдемте, Иван Павлович, – коротко бросил Максим Иванович.