Валютчики - Юрий Иванов-Милюхин

И все-таки накал страстей покатился вниз. Огромная территория с многомиллионным населением чудом перевалила пик его, не перелившись в начало гражданской войны. Главную роль сыграло то, что умелая рука ярость, ненависть бывших совков к новому образованию направила на чеченцев, афганцев, таджиков, молдаван, доморощенный криминалитет. Не давая времени одуматься, оценить происходящее в доме, вместе с невиданным при социализме количеством продуктов.

Я пришел в пятом часу вечера. Андреевна заняла пятачок с другой стороны дверей. Поприветствовав, кивнул Татьяне за холодильниками, Свете с кульками. Проскочил вовнутрь торгового помещения, поднял обе руки в ответ на усмешки Ритульки с Леной. Ритулька, любовь моя. Спасибо за встречные улыбки, которые не купишь за баксы с желтым металлом.

— Тебя одна спрашивала, — когда занял место, сообщила Андреевна.

— Кто такая? — заинтересовался я. Старался не пропустить ни одной красивой женщины. В ответ они не жадничали обласкать вниманием.

— Месяца два назад подбегала. На цыганку похожая. Ты с ней хорошо поговорил.

— Что хотела?

— Пообещала подойти снова.

Оглядевшись, я отметил идущую ко мне Светлану, занимающуюся с мужем торговлей промтоварной мелочью. Прижал за талию, полез целоваться. Светлана попыталась увернуться:

— Кобель… Одно на уме, — окинула она черными восточными глазами.

Нет, натуральные восточные привлекательны не так — пристальны, зрачки определяют человека, его возможности на интуитивном уровне. Глаза услаждающих мужчин женщин с соответствующим требованием материального содержания. Больше холодного расчета. Но когда сливаются с русскими, украинскими — славянскими — становятся благожелательнее, загадочнее. Такими, с огромными черными зрачками, обладала русская Светлана.

— Всех на рынке перетрахал?

— Люблю только тебя, а ты не замечаешь.

— Валютчик… Давай решим серьезный вопрос.

— Для любимой ничего не жалко. И все сразу.

— Ну скажи, где учили брехать?

— Я сам… никогда не вру.

— Доллар подпрыгнет? Или останется на уровне?

— Зацепится за достигнутую высоту, — посерьезнел я. — Но будет расти, экономика в разрушенном состоянии. На развитие не выделяется ни копейки. Если пытаются наладить, то как на Воронежском ВЭЛСе, с южнокорейской телекомпанией решившем сварганить приличные телевизоры. Что вышло, объяснять не стоит.

— Что случилось? — заинтересовалась Светлана. — Я с этой торговлей перестала замечать все. До позднего вечера. Сил — до кровати доползти.

— Ты хитришь, — напористо подмигнул я. — Откуда тогда дети, которые навещают на рабочих местах?

— Дочка, родила еще при коммунизме. Вторая подружка. Так что произошло на Воронежском заводе?

— Оборудование запустили южные корейцы, они же помогли изготовить первую продукцию. Затем убрались, договорившись поставлять комплектующие. Станки сразу растащили, особенно понравились разноцветные колпачки на лампочки. Завод спекся. Снова у нас одна надежда на газовую с нефтяной трубами, на лес, на массу природных богатств. Бог дурачков любит.

— Деньги по прежнему переводить в доллары?

— Именно.

— Что скажешь про евро?

— Уверен, евро составит конкуренцию доллару. Люди, следящие за порядком на планете, подчиняются одному закону — мир состоит из противоречий. Это Истина в последней инстанции. Кого-то любят, кого-то ненавидят, где-то война, в другом месте цветут сады. В одной стране плодят здоровых детей, в другой взрослые, и малыши вымирают от голода с холодом. Так должно быть. Если вода в протоке прекратила движение, что произойдет?

— Однажды приводил подобную максиму. Вообще, с тобой интересно.

— Напомню. Вода затянется ряской, протока превратится в болото. Делать ставку нужно на новое. Если не принесет ожидаемой пользы, останется опыт. Не забыла, у Пушкина? «О, сколько нам открытий чудных готовит просвещенья дух. И опыт — сын ошибок трудных, и гений — парадоксов друг». Светочка, я тебя люблю.

— Ты чудо. Но надо работать, — Светлана улыбнулась. — Мой там кукует.

— Желаю удачи.

— Взаимно.

Шли озабоченные люди. Праздники за праздниками. Меня они начали раздражать. На носу женский день. Неделю назад проскользнул День защитника Отечества. Я получил вечные носки с одеколоном. Теперь ждали ответных действий. Первыми наведаются дочка с внучкой, затем Людмила с Данилкой, вечером в лицо посмотрит любовница. На двадцать третье подходил сын с красавицей — сожительницей. Вручили открытку с дезодорантом. Я выделил немного денег. Чувствовалось, отстегнуть придется еще. Получалось, сын намостырился трахать, я одаривать обоих подарками. Приятнее сделать презент ребенку, если он к чему-то стремится. А если бродят по кругу дальних и ближних родственников с целью урвать побольше не работая, интереса мало. Впрочем, проблемой лучше не забивать голову. На рынке в полный рост оправдывалась пословица: время — деньги.

— Вот она. — толкнула в бок Андреевна.

— Кто? — не сообразил я.

— Которая спрашивала.

— Где?

— Трамвайные пути перебегает. В куртке с раскрытой головой.

— Я ее слабо помню.

— Сказала, знакомы, — перекинув сумку с бутылками на левую руку, Андреевна собралась отдвинуться к холодильникам. — Девочка, видно, цыганочка. Глаза блудливые.

— Вид такой, — усмехнулся я. — Сама абсолютная противоположность.

— Ну… я предупредила, — поджала губы Андреевна.

Ко мне направлялась девятнадцатилетняя скупщица золота из Ставропольского края. Летом состоялось наше знакомство. Тогда Ленка — по цыгански вычурно — предложила десяток украшений, по большей части женских. Поначалу я не хотел разговаривать, приняв за цыганку с вокзала. Лена оказалась девушкой с подвешенным языком. Отец цыган, мать русская. Дома семья занималась скупкой золота у населения. Она садилась в поезд, или на перекладных по трассе катила в Ростов. Отмечалась у родственников отца, потом шла к валютчикам частями сдавать мелочевку. Ее знали все. Но вскоре принялись обвешивать. Если валютчики разгадывали послужной список клиента с мельком брошенного взгляда, то с Ленкой проблем не было. Доверчивая, общительная. Девушка ушла с центрального прохода, попыталась притулиться ко мне. Я пригласил Красномырдина. Он взвесил, рассчитал копеечка в копеечку. Дома у нее осталась куча мала братишек и сестренок.

— Привет, — прижалась Ленка пышным бюстом. На лице с яркими голубыми глазами расцвела улыбка. Ямочки на щеках. — Как банкуется? Как дела?

— Почти забыл. Обещала приехать через месяц, — обнял я за плечи. — Прошло полгода. Что-нибудь случилось?

— Мужа посадили за наркоту, — вытащив пачку дорогих сигарет, девушка сунула одну в сочно накрашенные губы. Капризно покривилась. — Занялся не тем, на иглу сел. Гонял бы королей по районным городкам, было бы в порядке.

— Сочувствую, — поцокал я языком. — Когда успела выскочить замуж?

— У нас не проблема, — отмахнулась Ленка. — По прежнему без весов?

— Клиентов с золотом не так много, японские стоят сотню баксов. Работаю вечером, разбить недолго.

— Помню, плюгавому втер так, что мимо холодильников до ворот голубем пролетел. Который пытался угрожать.

— Столько приключений, впору романы сочинять. Привезла чего?

— Есть работа, — сделав пару затяжек, Ленка щелчком длинных ногтей послала окурок по дуговой линии. — Беги к знакомому на поклон. Если он на месте.

— Пашет, — успокоил я. — Крепко затарена?

— Десятка два изделий. Как лом сливать не буду. Поднимешь цену, начнем беседовать.

— Паленых нет?

— На подлянки сроду не шла, — высунув руки из рукавов, девушка показала унизанные перстнями пальцы. — Куда спрячемся, за ларек? В магазине вход и выход в одни ворота.

— Погнали в промтоварный зал. Челноки разошлись, лишь уборщики.

— Весы не уплывут?

— Виталик стоит до последнего. На хозяина работает. Помнишь рыжего, что взвешивал в прошлый раз?

— Смутно.

— Обули. Крутится на чужих бабках. Ему лишь бы на выпивку хватило.

Зайдя в павильон с рядами пустых прилавков, с зависшими над ними из металлических труб вешалками, нашли уголок, присели на ящики. Ленка по одному начала стягивать колечки с камнями и без них. Расстегнула кофту, показала ожерелье из различного плетения цепочек на голой шее. Прикинув вес перстеньков на ладони, я глянул на цепочки, обратился к девушке:

— По сколько просишь за грамм?

— По какой цене вы принимаете изделия? — напряглась Ленка.

— Добавляем к стоимости лома червонец — другой, и все. У нас главное не ценность украшения, оборот. Купил — продал.

— Накидывай два червонца и бери.

— Потопали за весами.

Проскочив павильон, мы попали вовнутрь продолжающего кипеть страстями базара. Красномырдин оказался на месте, с посиневшим носом, проступившими прожилками на щеках. Но расслабуха его не накрывала. В помутневших глазах просматривались интерес, профессиональная настороженность — извечная спутница валютчиков. Я сообщил о цели прихода.