Распад. Обреченная весна - Чингиз Абдуллаев

Потом – эта пачка денег. Откуда, почему? Ничего не продавал, нигде не выступал, гонораров не получал. А деньги были. Пермь... Что там произошло? Он ведь никуда не хотел ездить. А поехал и даже там остался. И пачка денег, пачка денег. Если бы банкиры узнали, то заплатили большие деньги. Так. Нужно все продумать.

Когда вернулся Журин, Эльдар что-то чертил, словно решая для себя сложную геометрическую задачу. Он отпросился у Савинкина, придумав какую-то причину, и вечером позвонил Сергееву.

– Виктор, мне срочно нужна твоя помощь.

– Это моя прямая обязанность как коммуниста помогать товарищу из вышестоящих партийных органов, – пошутил Сергеев.

– Брось... Фамилия человека, которому он был должен. Ты можешь узнать фамилию и номер телефона? Или его адрес?

– Конечно.

– И еще узнай, кто был администратором у Томина. С кем именно он ездил в Пермь. Сумеешь?

– Решил сам провести расследование? – засмеялся Сергеев. – Хочешь вспомнить молодость?

– Просто подумал, что смогу помочь.

Виктор перезвонил через полчаса.

– Администратора зовут Эммануил Иосифович Лернер, а должника погибшего – Автандил Маргвелидзе. Он, между прочим, тоже народный артист и работает в филармонии. Если хочешь, запиши их телефоны и адреса.

– Спасибо, – обрадовался Эльдар, – ты мне очень помог.

Утром он отправился в филармонию, чтобы найти нужных ему людей. Сначала хотел переговорить с администратором. Эммануил Иосифович оказался пожилым мужчиной с большой копной седых волос, спадавших на плечи, солидным животом и мясистым лицом. Одет он был в темно-синий велюровый костюм и белую водолазку.

– Здравствуйте, Эммануил Иосифович, – протянул руку Эльдар. – Можно с вами переговорить?

– С кем имею честь? – церемонно спросил Лернер, протягивая руку в ответ.

– Эльдар Сафаров, – представился он.

– Простите, но ваше имя мне ничего не говорит. Возможно, будет правильно, если вы назовете свою должность или место работы. А может, вы пришли договориться насчет концертов? Тогда скажите, что именно вас интересует.

По-русски Лернер говорил с характерным одесским говорком.

– Я – сотрудник административного отдела ЦК КПСС, – достал свою книжку Эльдар.

Эммануил Иосифович в ужасе замахал руками.

– Не может быть! Никогда не думал, что живьем увижу человека из Це-Ка Кэ-Пэ-Эс-Эс. Это невозможно! Как если бы я встретил марсианина. И вы сами явились ко мне... Вам достаточно щелкнуть пальцем, и наш министр культуры Губенко вместе с министром культуры России Соломиным окажутся перед вами. А вы пришли ко мне. Послушайте, может, у вас удостоверение поддельное? Не может быть, чтобы вы сами спустились оттуда, – поднял палец вверх.

– Может, хватит паясничать? – разозлился Эльдар. – У меня к вам важное дело.

– Теперь верю. – Лернер спокойно застегнул пиджак. – Поверил, как только услышал начальственный окрик. А то вы мне казались слишком молодым. Что именно вас интересует?

– Вы ездили в Пермь с погибшим Вячеславом Томиным?

– Да. К большому сожалению, да. Это был именно я. Мы были знакомы со Славиком Томиным уже одиннадцать... нет, четырнадцать лет. Какой срок, сами подумайте. Вы знаете, как он начинал? А как он играл Листа! Уверяю вас, в нашей стране таких исполнителей можно было сосчитать по пальцам одной руки.

– Но он начал пить.

– Да, – печально согласился Эммануил Иосифович, – но это все проклятые деньги. Раньше он даже не задумывался об их существовании. В тридцать четыре года стал профессором, в тридцать шесть – народным артистом. Такая перспектива, такая карьера... И вдруг начинается «перестройка». Пардон, надеюсь, я могу высказаться критически по поводу всего происходящего?

– Можете, – согласился Эльдар.

– Ну, вот тогда все и началось. Денег становилось меньше, а амбиций у Изольды Николаевны – все больше и больше. Вот он и не выдержал, сломался, начал пить...

– Понятно. Но в Пермь согласился с вами поехать.

– Сначала нет. В последние несколько месяцев он все время отказывал. И здесь тоже отказал, уехал на дачу. А потом оттуда позвонил и сообщил, что готов с нами поехать. Я его чуть не расцеловал. Мы уже и новые афиши заказали. И вы знаете, он сыграл. Сыграл так, что в зале стояла мертвая тишина. Я бы даже сказал, что так он никогда не играл. И к спиртному не притрагивался, ни капли не позволил. А когда концерты закончились, он вдруг заявил, что хочет остаться в городе еще на два дня. Я его долго уговаривал, предлагал поехать с нами в турне по Сибири, но он отказался.

– Что было потом?

– Потом он вернулся в Москву. И мы с ним больше не виделись. А потом его убили... Грустная история. Такого великолепного артиста... Наверное, грабитель не знал, на кого поднимает руку.

– Почему вы думаете, что это был грабитель?

– Ну а кто еще? Посторонние к нему бы не пошли. И зачем стрелять в музыканта? Помните самый популярный лозунг Гражданской войны? «Не стреляйте в пианиста, он играет, как умеет».

– Он с кем-нибудь встречался в Перми, не можете вспомнить?

– Конечно, нет. Мы сразу уехали, а он остался. Но если он с кем-то встречался или к нему кто-то приходил, вы легко можете об этом узнать по выданным пропускам.

– Каким пропускам? – не понял Сафаров.

– Мы остановились в гостинице, которая раньше принадлежала обкому партии – почти режимный объект, как космодром Байконур, только со своими клопами и тараканами. И конечно, к вам никого не пускают, если вы не оформите пропуск. Иначе точно не пропустят. Поэтому на каждого посетителя оформлялся пропуск, и каждого отмечали в книге гостей. Все это можно легко проверить.

– Спасибо, – поднялся Эльдар, – вы мне очень помогли.

– Не знаю, зачем ваша солидная организация интересуется музыкантом Томиным. Он, кстати, был беспартийным.

– Тем более спасибо. Вы мне очень помогли. До свидания. – Эльдар протянул руку на прощание.

– Вот теперь у вас точно будут большие проблемы, – усмехнулся Лернер. – Два раза пожали руку человеку, у которого проблемы в пятой графе... Вас выгонят с работы.

– Не выгонят, – убежденно ответил Эльдар, выходя из помещения.

Через несколько минут он уже сидел в гримерке Автандила Маргвелидзе. Войдя в комнату, назвал себя по имени-отчеству, но не стал показывать своего удостоверения, а только представился сотрудником прокуратуры, входившим в группу по расследованию убийства Вячеслава Томина.

– Изумительный был человек! – эмоционально воскликнул Маргвелидзе. – Вы бы видели, как он играл. Такой талантливый человек.

– Вы говорили, что он должен был вам деньги перед смертью, – напомнил Эльдар.

– Зачем об этом вспоминать? – отмахнулся Автандил. – Уже целая неделя прошла. Не нужно об этом говорить.

– Нужно, – твердо проговорил Эльдар. – Значит, он вам должен был большие деньги?

– Когда я ему давал, это были настоящие деньги, – угрюмо ответил Маргвелидзе, – а сейчас они превращаются в фантики, благодаря вашим обменам, танкам и бардаку, который царит повсюду.

– Я пришел к вам не спорить, – возразил Сафаров. – Когда он вам вернул деньги? Прямо в Перми?

– Нет, не там. Мы уехали, а он остался. А через несколько дней вернулся в Москву. Потом позвонил мне, и мы с ним встретились у него дома. Я как раз заехал к нему, и он вернул долг. Меня еще очень смутило, что он вытащил эти две купюры из большой пачки денег. Я подумал, что он был на других гастролях или получил гонорар за свою книгу, которую давно собирался написать.

– И вы ничего не спросили?

– Нет. Про деньги не спросил. Сейчас понимаю, что допустил ошибку, нужно было все узнать. Но я вернулся домой и только вечером позвонил ему. Телефон не отвечал. Я перезвонил на дачу, трубку взял муж Анны, младшей сестры Изольды. Мы немного поговорили, и я повесил трубку. В тот день у меня была важная встреча, и я не стал уточнять, куда делся Вячеслав. А через два дня узнал, что его убили.

– Понятно. – Эльдар поднялся со стула. – Спасибо, что вы мне помогли.

На улице было холодно. Он прошел к телефону-автомату и набрал номер генерала Сергеева.

– Виктор, извини, что снова тебя беспокою. Но у меня к тебе есть еще одна маленькая просьба.

Ремарка

ХРОНИКА ОДНОГО ОБМЕНА

Декабрь 1990 года

Читатель задает прямой вопрос: «Правда ли, что купюры достоинством в 50 и 100 рублей будут изыматься из обращения?»

Ответ начальника Московского управления Сбербанка Г. Солдатенкова: «Слухи об изъятии данных купюр беспочвенны».

Разумеется, для народа, приученного читать между строк, заметка прозвучала сигналом. Уже в конце декабря один из наших корреспондентов, возвращавшихся поездом из Батуми, остался голодным, поскольку официанты наотрез отказывались принимать пятидесятирублевую купюру.

«Аргументы и факты» 10 января 1991 года

Будущий премьер-министр Павлов, доживающий последние часы в должности министра финансов, заявил, что никакой подготовки к реформе не ведется. Руководство Пермской фабрики «Гознак» подтвердило высказывание министра – никаких «новых» денег фабрика не печатает.