Революция. Зов Бесконечности - Бхагаван Раджниш

В этом есть определенная логика. Потому что боль и удовольствие всегда сопутствуют друг другу — если вы хотите жить в экстазе, вам придется принять много страданий. Если вы хотите забираться на вершины Гималаев, вам придется спускаться в долины. Однако в долинах нет ничего плохого; просто вам нужно изменить свое отношение к ним. Вы можете наслаждаться и тем, и другим — вершины прекрасны, и долины, по-своему, тоже. В какие-то моменты вы можете наслаждаться вершинами, в другие вам нужно отдохнуть в долинах.

Вершина освещена солнцем, она соприкасается с небом. А в долине темно, но когда вы хотите отдохнуть, вы должны спуститься в темноту долины. Если вы хотите взбираться на вершины, вам нужно пустить корни в долине — чем глубже будут проникать ваши корни, тем выше вырастет ваше дерево. Дерево не может расти без корней, и корни должны проникать глубоко в землю.

Боль и удовольствие являются неотъемлемыми составляющими жизни. Люди так сильно боятся боли, что постоянно подавляют ее, избегают любых ситуаций, вызывающих боль, уклоняются от любой боли. Но, рано или поздно, им приходится столкнуться с фактом, что, если действительно хочешь избежать боли, нужно избегать также и удовольствия. Вот почему монахи избегают удовольствия, вот почему они так боятся удовольствия. На самом деле, они просто избегают любой возможности возникновения боли. Они знают, что если не будет удовольствия, не будет и сильной боли; боль возникает только как тень удовольствия. В таком случае, вы идете по ровной дороге — вы никогда не поднимаетесь на вершины и никогда не спускаетесь в долины. Но тогда вы просто живой мертвец, тогда вы не живете.

Жизнь существует между этими двумя полюсами. Именно напряжение между болью и удовольствием делает вас способными создавать прекрасную музыку — музыка существует только благодаря этому напряжению. Если в вашей жизни не будет этой полярности, вы будете скучным, сухим, неинтересным, тусклым — вы никогда не познаете великолепия, блеска, в вас не будет никакого смысла. Вы упустите свою жизнь.

Если хотите познать жизнь и прожить жизнь, вы должны также принять смерть. Потому что это два аспекта одного и того же явления — они неразделимы.

Вот почему рост болезнен. Вы должны встретиться со всей той болью, которой избегали. Это ранит. Вы должны пережить все те раны, которые каким-то образом умудрялись не замечать. Однако чем глубже вы будете идти в свою боль, тем больше вы будете способны к переживанию удовольствия. И если вы сможете пойти в боль до самого конца, то сможете соприкоснуться с небесами.

Есть такая история: Один человек пришел к мастеру Дзен и спросил: «Как избежать жары и холода?» По-существу, он метафорическим языком спросил: «Как избежать удовольствия и боли?» Так в традиции дзен принято говорить об удовольствии и боли: жара и холод. Итак, он спросил: «Как избежать жары и холода?»

Мастер ответил: «Быть горячим, быть холодным».

Чтобы быть свободным от боли, нужно принимать боль как нечто естественное и неизбежное. Боль есть боль, это просто неприятный факт. Однако страдание — это всегда неприятие боли, претензия на то, что жизнь не должна быть болезненной. Вы отвергаете факт, а значит — отрицаете жизнь и саму природу вещей. Смерть — это порождение ума, который боится умереть. Но когда нет страха смерти, кто будет умирать?

Человек по сравнению с другими существами уникален тем, что он знает о смерти и умеет смеяться. И благодаря этому он может превратить смерть в нечто новое: он может умирать, смеясь. Только человек способен смеяться; ни одно другое животное не смеется. И только человек обладает знанием смерти; другие животные ничего не знают о смерти — они просто умирают и все, они не осознают смерть.

Человеку знакомы два явления, которые незнакомы животным: смех и смерть. И это дает ему возможность нового синтеза. Только человек может умирать, смеясь — он может соединить между собой два этих явления: осознание смерти и способность смеяться. И только то, что человек умирает смеясь, является убедительным подтверждением того, что он прожил свою жизнь смеясь. Смерть — это итог всей вашей жизни, финал, последняя точка. Ваша смерть покажет, как вы жили. Если вы можете умереть, смеясь, значит, вы были зрелым человеком. Но если вы умираете плача, обливаясь слезами, цепляясь, значит, вы были ребенком. Вы так и не повзрослели, так и не стали зрелым. Если вы умираете плача и цепляясь за жизнь, это просто свидетельствует о том, что вы всегда избегали смерти и боли, любой боли.

Рост — это встреча с реальностью, встреча с любым фактом, каким бы он ни был. Повторю еще раз: боль — это просто боль; в ней не заключено никакого страдания. Страдание возникает только из вашего желания, чтобы боли не было, только из вашего неприятия боли. Наблюдайте, будьте просто свидетелем, и вы будете удивлены. Допустим, у вас болит голова: есть боль, но страдания нет. Страдание — это вторичное явление, первичной является боль. Голова болит, есть боль — это просто факт. И вы никак не судите об этом, не даете никакой оценки — плохо это или хорошо; это просто факт.

Роза — это факт, и шипы тоже факт. День — это факт, и ночь — факт. Голова — факт, и головная боль факт. Вы просто отмечаете это.

Будда учил своих учеников, что когда у вас болит голова, просто скажите два раза: «Болит голова, болит голова». Просто отметьте это. Но никак не оценивайте, не говорите: «Почему? Почему это случилось со мной? Так не должно быть». Как только вы сказали: «Так не должно быть», вы породили страдание. Страдание создаете вы сами, а не головная боль. Страдание — это ваша антагонистическая интерпретация, страдание — это отвержение вами факта.

И как только вы сказали «так не должно быть», вы начинаете избегать этого, начинаете уклоняться. Вы пытаетесь занять себя чем-нибудь, лишь бы забыть об этом. Включаете радио или телевизор, идете в клуб или гулять, или начинаете читать — пытаетесь отвлечься. Вы не наблюдали, не свидетельствовали свою боль; вы просто отвлекли себя от нее. В таком случае боль остается в вашей системе. Это важно очень хорошо понимать: Если вы можете наблюдать головную боль без сопротивления и неприятия, не избегая и не уклоняясь от нее, если вы можете просто присутствовать, медитативно присутствовать – «головная боль, головная боль» — если вы можете просто наблюдать, она в свое время пройдет. Заметьте, я не говорю, что головная боль пройдет мгновенно, как по волшебству, от одного только от вашего наблюдения. Она пройдет в свое время. Но она не останется в вашей системе, она не будет отравлять вас. Головная боль была, вы уделили ей внимание, и она ушла. Ушла совсем.

Когда вы наблюдаете нечто в самом себе, оно не может проникнуть в вашу систему. Оно проникает только тогда, когда вы пытаетесь убежать, уклониться. Оно проникает в вас, когда вы отвлечены. Боль может стать частью вашего существа только тогда, когда вы отсутствуете — но когда вы присутствуете, само ваше присутствие препятствует проникновению боли в ваше существо. Если бы вы могли постоянно наблюдать свою боль, она не накапливалась бы в вас. Вас неправильно учили, поэтому вы постоянно избегаете боли. И в вас уже накопилось так много боли, что теперь вы боитесь встретиться с ней, боитесь принять ее. Поэтому рост так болезнен — причина в неправильной обусловленности. На самом деле, рост не должен быть болезненным, напротив, он должен быть крайне приятным.

Когда дерево растет и становится все больше, разве оно испытывает боль? Нет, никакой боли нет. И даже когда рождается ребенок, если мать относится к этому с принятием, она не будет испытывать боли. Но мать отвергает это, она боится. Она напрягается и пытается удержать ребенка внутри — но это невозможно. Ребенок готов выйти в мир, он готов покинуть тело матери. Он созрел, матка больше не может удерживать его. Если он задержится в матке немного дольше, мать умрет и ребенок умрет. Но мать боится. Она слышала, что рожать очень больно, и она боится. И из-за этого страха она становится очень напряженной и закрытой.

В первобытном обществе — а такие племена все еще существуют — роды проходят очень легко, совершенно без боли. Напротив, как это ни удивительно, женщина испытывает величайший экстаз — никакой боли, никаких мук, а только величайший экстаз. Даже сексуальный оргазм не дает такого удовлетворения, и не сравним по интенсивности с оргазмом, который испытывает женщина во время естественных родов. Весь сексуальный аппарат женщины пульсирует так, как он не пульсирует ни при одном любовном соитии.

Ребенок выходит из самой сердцевины женщины. Ни один мужчина не может проникнуть в женщину так глубоко. И внутри нее возникает пульсация. Эта пульсация непреодолима — она распространяется подобно волнам, огромным волнам радости. И только благодаря этим волнам ребенок может выйти наружу, только благодаря этим волнам проход открывается. И все сексуальное существо женщины переживает неописуемую радость.