Слезы Рублевки - Кирилл Казанцев

— …в полынью бросить, — вдруг едко докончила моя пациентка. И хихикнула.

Я внутренне поставил плюсик. Рано, конечно, радоваться, но очень важное сделано: мы выбрались на нужную дорогу…

— А Женевская конвенция? — поддержал я тон.

— Я ее не подписывала, — высокомерно отрезала Серебрякова.

Нет, все-таки она крепкая женщина!

— Но для этого надо сначала грамотно разработать план контрнаступления. А значит — первым делом разобраться в причинах поступка, — продолжил я увещевательно. — Если человек совершает что-то, на то всегда есть причины. Если он не шизофреник. Да и у тех, скажу вам как психиатр, тоже есть причины. Только не посюсторонней частью сознания продиктованные. Словом, надо разобраться, почему это случилось, а не рубить сплеча.

— Что там разбираться, — саркастически проговорила Анастасия. — Кобелиная сущность взыграла. Вот и вся причина…

Я рассмеялся.

— О-о, это было бы проще всего. Такая «сущность» — у всех самцов рода хомо. Иначе на планете нам было бы не выжить. Но из-за кобелиной сущности далеко не всегда — очень и очень не всегда! — оставляют жену с маленьким ребенком, налаженный быт и уходят в неизвестность. Случается новая, но вполне истинная любовь — и она требует уйти к другому. И нет никакого предательства — просто новая любовь сменила закончившуюся. Помните у Ремарка: «Человеческая жизнь слишком длинна для одной любви»? Случается простое приключение на стороне. Тоже без всякого поползновения на предательство. Гульнул, не подвергая пересмотру основное — статус своей семьи. А случается временное помутнение, так сказать, рассудка — увлечение, которое проходит уже через пару месяцев. Да вы сами можете продолжить этот список — человечество минимум три тысячи лет об этом стихи и романы сочиняет. Я потому и призываю разобраться. Ведь вовсе ничего не ясно с Виктором и вашими с ним отношениями. Половые гормоны — сила могучая, но разум способен их подавить. Давайте включим разум, Настя. И нам удастся понять, что — и отчего именно так — произошло. А как только мы это поймем — сможем определить и набор соответствующих действий. Даже если вам самой не захочется затем его возвращать…

Она глядела на меня, не отрываясь. Было довольно занимательно наблюдать за выражением ее лица. Наконец она сказала:

— Странно все получается, Антон Геннадьевич… Я вроде бы ни в чем не виновата. Это не я изменила. Это не я ушла. А из ваших слов следует, что разбирать надо именно меня, мою жизнь, мое поведение…

Я развел руками:

— Постоянных любовниц не заводят от хорошей жизни в семье, Настя. Что-то действительно было не так, раз он совершил такой поступок. Но ни вы, ни я не знаем, что было это «не так». Неужели вам не хочется понять, почему Виктор так поступил?

— Но… — начала она.

— Не вскрыв причины его ухода и не парировав их прежде всего в ваших — его и вашем — мозгах, мы в лучшем случае добьемся временного эффекта. А потому, думаю, вам нужно, как двум суверенным державам, сесть за стол переговоров…

— И о чем говорить? — все еще с нажимом спросила Серебрякова. — О сравнительных достоинствах меня и этой шлюхи?

— Нет, зачем же, — терпеливо ответил я. — Ни об этом, ни о его уходе, ни об измене. Это произошло — и эту тему необходимо закрыть. По крайней мере, на время. Все, это уже есть реальность, новая реальность. Ее придется принять, хотите вы этого или нет. А потому мы ее выставляем за скобки и разбираемся с тем, что ее вызвало, что к ней привело. Словом, вам двоим надо сесть рядом друг с другом и разобраться наконец во всех проблемах. Это нужно вам обоим. Иначе неразрешенный груз ваших проблем понесет на своих плечах ваш сын. Подумайте об этом.

— Хорошо, Антон. Наверное, вы правы. — Вид у нее был задумчив. — Давайте сделаем, как вы говорите. Как это называется — семейная психотерапия? Я, со своей стороны, согласна… — она вздохнула. — Но…

— Ну, вот и хорошо.

— Только я не уверена, согласится ли Витя на это… Он вообще к психотерапии относится очень пренебрежительно. Говорит: «Что я, псих?»

— Попробуйте его убедить. Объясните, что это нужно в первую очередь ему же.

— Не знаю, получится ли его уговорить…

— А вы упирайте на судьбу ребенка. Скажите, что от этого зависит будущее вашего сына — это должно подействовать.

— Хорошо, Антон, я попробую. Спасибо вам, — в голосе Серебряковой все же звучали нотки сомнения.

Что ж… Москва не сразу строилась…

Трубку брать не хотелось. Вот не хотелось, и все! Она глянула на дисплей. Сэнди. Вот только ее не хватало! Не тот сейчас момент, чтобы ее утешать во время очередного рассказа про очередную потерю.

Но Сэнди на сей раз защебетала довольным голосом и с долей деловитости:

— Слушай, ты хочешь в ящик попасть?

— В ящик? — не поняла Анастасия. До сих пор она знала выражение «сыграть в ящик».

— Ну, знаешь, мой так телевизор называет, — пояснила Сэнди. — Я, говорит, в ящике работаю.

О! Значит, какой-то новый «свой» у нее объявился.

Сэнди между тем продолжала:

— Это, знаешь, этот, как его, новый канал. «Семейный». То есть там какая-то ерунда до сих пор была, а потом там владелец сменился, и они решили канал для дома устроить. Денег им отвалили на это — кучу! — не могла не отметить Сэнди. — Ты слушаешь? — переспросила она строго.

— Да-да, — ответила Анастасия. — Только знаешь, я, наверное, не подойду. Вовсе не собираюсь глупо сидеть в зале на стульчике и изображать аудиторию для каких-то говорящих голов.

Подружка помолчала, переваривая услышанное.

— Фу ты! — после паузы воскликнула она. — Ты меня сбила с мысли! Какая аудитория? Не-ет, у них там другая задумка. Они хотят сделать циклы разных передач для домохозяек. Одна из них — как сервировать стол, вообще как украшать это все дело к приходу гостей. Ну, я тебя сразу и вспомнила! Ты же у нас практически жена фарфорового короля. Ты ж это все знаешь. Вот и расскажешь! И сама развеешься, и денег получишь. И этому твоему покажешь…

Вот тут можно не сомневаться. «Твой» в Сэндиных устах был ее Витька, которому Настя теперь что-то должна была показать с помощью дурацкой передачи про украшение стола.

Она уже раскрыла рот, чтобы культурненько отослать подружку с ее предложением еще к кому-нибудь, когда в голове возникла неожиданная мысль: а ведь это и будет тем, о чем говорил психотерапевт! Витька, конечно, не тот человек, которого впечатлят хоть десять передач с ее участием. Он под все эти феминистские определения мужичков не подходил, потому как был мужчиной… Мужчиной, в общем.

Но передача подарит ей возможность сделать то самое, на что упирал Антон, — подняться. Она не любила этого выражения — «подняться над собой» — за его пошлость. Но в данном случае ей представляется тот самый случай. Подняться с колен, ага.

Во всяком случае, она будет востребована, кому-то станет нужна. Она начнет что-то делать вне четырех стен их разделенного дома… Ну и, конечно, оценит муж или нет — но не заметить ее нового качества он не сможет, хотя бы потому, что речь будет идти о его любимом фарфоре.

Уже загоревшись этой идеей, Анастасия спросила:

— Послушай… А там об одной передаче речь идет или о цикле?

— Ты что?! — неподдельно изумилась Сэнди. — Ты знаешь, какая у этих телевизионщиков мафия? Они в свой круг посторонних вообще не впускают. Пригласили в одну передачу — уже радуйся! Не! — с обычной своей непоследовательностью без всякого перехода продолжила подруга. — Если ты им понравишься, если рейтинг будет, так ради бога, они себе не враги. Дадут еще пару передач. Особенно на новом канале. Там они сейчас разных людей смотрят. Педика какого-то для всяких примочек домашних, типа умелых ручек. Какую-то девицу — то ли на ремонт, то ли на автомобили, я не запомнила, куда. И на возраст особо не обращают внимания, на молоденьких одних эфир не строят. Так что ты им подойдешь!

Вот паршивка. Это она поддела так — или просто по молодости своей умственной и телесной так про ее годы высказалась?

— В общем, шансы есть, только дерзай! — заключила Сэнди и спросила деловито: — Ну что, рассказать им про тебя?

Настя замычала неопределенно. Идея была хороша. И главное, так ловко получается быстро отреагировать на очередное предложение психотерапевта… А с другой стороны — что она на самом деле понимает в фарфоре? В сервировке — тем более? Разве лишь то, чего успела нахвататься от Вити. Да навидаться на выставках-ярмарках. Ну, и общая культура — что суп надо есть ложкой, а мясо — вилкой. А ведь по правилам этикета в порядочных домах по восемь-десять приборов выкладывают! Эх, завести бы им в свое время настоящего дворецкого!

— А ты сама-то чего? — спросила она подругу, чтобы иметь время еще подумать.

— Ха-а, — самодовольно протянула Сэнди. — За меня не беспокойся! С меня все и началось, когда я с Костей познакомилась!