Удовлетворение - Андрей Голяк
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
И было им весны по самое горлышко. Тротуары, коты, крыши… Идти, держась за руки, ощущая, что весна уже внутри, бурлит в венах, перемешивая эритроциты с лейкоцитами и с прочей хренью – чего там ещё у нас внутри понапихано. Неважно… Важно, что хорошо! Важно, что надёжно, хотя нет ничего надёжного в этой жизни, как и в следующих, если они будут! Важно, что наплевать на всё, что мимо них, таких счастливых… Когда от счастья комок в горле, который не проглатывается, когда от счастья в носу щиплет, когда рот разъезжается в глупой улыбке… И к ебеням собачьим всех писателей, вместе со мной (хоть и не писатель я вовсе), потому что никому не удавалось описать это состояние безграничного вдоха… Просто это нужно прожить самому. И тогда всё знаешь сам и не нуждаешься ни в каких описаниях, каждое из которых – просто дешёвая подделка…
Они вошли в скверный подъезд, поднялись по скрипучей лестнице на второй этаж и остановились перед дверью, на которой красовалась надпись:
ПРЕЖДЕ, ЧЕМ ПОЗВОНИТЬ, ПОДУМАЙ ХОРОШЕНЬКО, НУЖЕН ЛИ ТЫ ЗДЕСЬ!
– Я же говорил – Михаил очень неординарный чувак, – усмехнулся
Пепел и надавил пальцем на миниатюрную модель фаллоса, в виде которой был выполнен звонок.
За дверью послышались шаркающие шаги, кряхтение и после недолгой возни с замком дверь открылась и явила взорам гостей хозяина квартиры. Татьяна, полностью опровергая пословицу, гласящую, что кто предупреждён, тот вооружён, в изумлении уставилась на стоящее перед ней существо. Человечек ростом не выше полутора метра с явным пузиком и громадной празднично сияющей лысиной, обрамлённой венцом длинных ровно подстриженных волос, спадающих на плечи. Нос картошкой, раздвоенный на самом кончике, хитрые глазки, утопающие в пухлых щеках… И длинная козлиная бородка, кокетливо заплетённая в косичку. Одет субъект был весьма претенциозно и неожиданно – громадные семейные трусы в ромашки, надетые поверх тренировочных штанов и держащиеся на подтяжках, выполняли роль исключительно декоративную. Распашонка, украшавшая торс существа, была расшита бисером и блёстками. И венчал сию композицию внушительных размеров розовый бант, завязанный фантазийным узлом. В общем, на признанного гения этот карлсон решительно не походил.
В глубинах мастерской обнаружилось ещё одно, не менее экзотическое, существо женского пола, назвавшееся Сандрой. Барышня была щедро изукрашена пирсингом во всех подходящих и неподходящих местах. На руках звенела пара килограммов серебряных колец и браслетов. Джинсы, сидящие на бёдрах так низко, что открывали начинающуюся внизу живота лобковую растительность и топик с надписью
"Rock Like Fuck" придавали ей несколько гламурный вид, который, к сожалению, полностью перечёркивался тем, что барышня никла под тяжестью собственной головы, видимо утомлённая чрезмерной дозой марихуаны, запах которой явственно ощущался в этом приюте гения.
После ритуала взаимных представлений Михаил предложил спрыснуть встречу малой толикой мартини с водкой, после чего можно будет осмотреть его картины.
– Мы тут пропиваем гонорар за мою картину, – пояснил он, смешивая напитки. – Продали задорого, приходится поднапрячься.
– А что, обязательно все деньги пропить? – поинтересовалась
Татьяна. – Это имеет какое-то принципиальное значение?
– Видите ли, Таня, у художников существуют свои обычаи и приметы.
Например, если картина продалась на выставке, то это хорошие деньги и мы их тратим так, как считаем нужным. Но если картина уходит из магазина "Художник" или продаётся просто из дома каким-нибудь мажорным нуворишам, которые не волокут в живописи и могут повесить вашу картину где-нибудь в сортире только потому, что она хорошо сочетается с кафельной плиткой или цветом седушки на унитазе, гонорар принято пропивать полностью, ибо это нехорошие деньги.
– Вон как всё сложно, – протянула Татьяна. – То есть, если мы сегодня купим у вас картину, вы будете вынуждены полностью пропить полученные деньги?
– Ну, это по желанию, – улыбнулся Михаил. – Пепел относится к разряду "своих". Продать ему картину – ничем не хуже, чем сбыть её на престижной выставке.
Татьяна улыбнулась, продолжая осматриваться. Зацепилась взглядом за столбцы надписей, сделанных прямо на стене возле дивана.
– Творческие идеи записываете? – поинтересовалась она у хозяина.
– Что вы, – Михаил покачал головой, – идеи приходят ко мне непосредственно во время работы. Просто я ещё немножечко поэт – а это мои стихи.
– А почему же на стене? – удивилась Татьяна. – Тоже какой-нибудь ритуальный принцип?
Михаил в смущении опустил глаза, видимо, стесняясь ответить на вопрос. На помощь ему пришёл Пепел:
– Дело в том, что поэтическое вдохновение посещает Михаила исключительно в моменты, когда он находится в определённом состоянии… Проще говоря, когда он пьян в запятую… В трезвом же виде он не способен написать ни строчки. Всему этому предшествовала одна романтическая история о том, как Миша обнаружил в себе дар.
– Ой, как интересно! Расскажите, пожалуйста!
– Нет, нет, ни за что! Пепел ты меня ставишь в неудобное положение перед дамой!
– Не смущайтесь. Прошу вас! Расскажите, пожалуйста!
После долгих уговоров хозяин сдался:
– Несколько лет назад у меня был неприятный период в жизни.
Картины мои не продавались, никто мной не интересовался и я форменным образом нищенствовал. Иногда было просто не на что поесть, я уже не говорю о выпивке и прочих удовольствиях, – Михаил тяжело вздохнул, вспоминая те времена. – И вот однажды мне удалось продать картину… Совсем задёшево… Но я обрадовался – появились хоть какие-то деньги. Я решил отпраздновать событие и купил шесть бутылок дешёвого сухого вина. Ужасный такой кисляк, пить его невозможно, но тогда я был рад и этому. Тем более, его можно не закусывать. В общем, выпил я пять с половиной бутылок и отключился. Блаженное состояние, доложу я вам, друзья… Алкоголь – своего рода лекарство от отчаяния, только нужно умело им пользоваться… Проснулся я ночью от того, что мне срочно потребовалось в туалет – ведь в желудке плескалось пять с половиной бутылок жидкости. Пьян я был до такой степени, что ноги меня не слушались, и о том, чтобы добраться до туалета, не было даже и речи. Тогда я пошарил рукой возле дивана, взял одну из пустых бутылок, лёг на бок и, прошу прощения у дам за скабрезные подробности, сделал своё дело в бутылку, что требовало огромных усилий и немалых ухищрений. Но я справился. После чего опять отключился. Под утро я снова проснулся – на этот раз по совершенно противоположной причине. Меня сжигал просто безумный сушняк, трубы горели ужасно! Я вспомнил, что оставалось ещё полбутылки вина. Но, взглянув на пол, я обнаружил четыре пустых бутылки… А рядом – две бутылки с содержимым. Посмотрел в одну – по цвету моча, посмотрел в другую – по цвету то же самое… Понюхал одну – пахнет мочой, понюхал другую – то же самое… Дилемма, друзья мои! Я совершенно точно помнил, что мочился лишь в одну бутылку один раз. Значит, в другой – обязательно вино. Но как определить? Ждать не было сил – язык во рту превратился в наждак и требовал влаги.
Тогда я решил плюнуть на всё и положиться на судьбу. Я храбро взял наобум ту бутылку, что первой попалась под руку, и одним махом осушил её до донышка! На вкус, скажу я вам, совершеннейшая моча!
Лёг, полежал… Но мозг упрямо сверлила жестокая мысль – а что, если я выпил мочу, а вино оставил? Вот это был бы облом! Через полчаса терзания стали совершенно невыносимыми – мне не хотелось выглядеть дураком даже перед самим собой. Тогда я обречённо дотянулся до второй бутылки и высосал её содержимое!
Михаил сделал драматическую паузу и обвёл взглядом корчившихся от смеха слушателей:
– Знаете, что было самым обидным?
– Что? – спросила Татьяна, вытирая слёзы.
– То, что на вкус это была совершеннейшая моча. Я до сих пор не знаю, в какой из бутылок было вино. Но факт остаётся фактом – я выпил и вино, и свою мочу, – горестно заключил Михаил.
– А при чём здесь поэзия? – спросила Татьяна.
– Тогда-то я и написал свой первый стих прямо на стене. А звучал он так:
Выпил – нассал.
Нассал – выпил.
Слушатели зааплодировали. Михаил поклонился и произнёс:
– С тех пор я пишу стихи. Но только в пьяном виде. Ну, в крайнем случае, с бодуна. И только на стене, как видите. Иначе у меня просто не получается. Но я совсем вас заговорил. Давайте приступим к тому, ради чего вы пришли, друзья. Вот мои работы – прошу выбирать.
Картины впечатляли. Татьяна сразу поняла, что точно уйдёт с покупкой – оставалось только выбрать. Они медленно расхаживали вдоль стен и рассматривали полотна, расставленные на мольбертах и просто прислонённые к стенам. Её внимание привлёк холст с обнажённой девушкой, играющей на скрипке. Картина была выполнена в ярко выраженной сюрреалистической манере и просто дышала своеобразной артистической отстранённостью. У Татьяны перехватило дыхание – как обычно бывает, когда видишь перед собой настоящее произведение искусства.