Новик, невольник, казак - Степан Кулик

– Если разговор закончен, то я пойду… Завтра рано вставать. Надо поспать хоть немного…

– Погоди… – судя по решительному тону, Чернота принял решение. – Хочу предложить тебе выгодное дело…

– Я не стану лгать, – угрюмо проворчал кормщик. В общем-то не так и сложно было догадаться, что придумал контрабандист. – Достаточно один раз обмануть, а потом мое слово не будет стоить ломаного гроша. Типун мне на язык…

– Не кипятись! Дослушай сперва, – махнул на него Чернота. – Что ты в самом деле, как в кипятке искупался? Кто говорит обо лжи и обмане? Я бы никогда не стал тебе такого предлагать.

– Ну, извини… Неладное подумал.

Поспешность и горячность, с которой это было сказано, свидетельствовали как раз об обратном. Но надо признать, «рыбак» понял свой промах и так же быстро нашел правильный выход.

– Забудь… – Чернота сегодня был сама христианская добродетель. – Я вот как соображаю. Ты завтра на рынке разузнаешь цены на ваш товар… Заметь, даже не спрашиваю, что именно Ворон везет на продажу… А потом я предложу тебе цену в полтора раза больше. О чем и прошу сообщить атаману. Вот так прямо и сказать. На рынке товар стоит столько-то, а «рыбак» дает больше. В этом же не будет обмана? Хоть на Святом Писании клянись. И хлопец твой мои слова подтвердит. Ну, а том, что мы с Вороном знакомы, ты мог и не знать. Считай, я ничего не говорил. Так годится? Ну же, Типун, соглашайся. А за это вы получите от меня любую помощь, какая только понадобится.

Семен задумался.

Я же, если честно, не понимал его сомнений. Мы все равно Ворона не увидим, так зачем вообще кормщику понадобилась эта катавасия? Обещай что угодно. Завтра уплывем и конец истории… Но казак, видимо, считал иначе, потому что хоть и согласился, но с явным сомнением в голосе.

– Если ничего больше, кроме как передать при встрече, что «рыбак» готов заплатить дороже…

– Ни единого словечка, – ударил себя в грудь контрабандист. – А чтобы ты не сомневался… и Ворон тоже, могу даже задаток дать… Хочешь – атаману его передай, хочешь – за труды прими.

– Пустое это… – снова набычился Семен. – Плату не возьму… типун мне на язык.

– А я возьму…

Они считали меня глухонемым, что уставились с таким изумлением? Ладно, объясню тем, кто в танке.

– Типуну нельзя мзду брать. Он человек известный. Дорожит именем… Меня же никто не знает. Даже имени и того еще нет. И мне угощение взять незазорно. Тем более что Ворон у меня тоже может спросить: что видел, что слышал… Всё справедливо.

– Верно… – кивнул Чернота. – Хлопец прав. И много ты денег хочешь?

– Денег? – я равнодушно пожал плечами. – Кто говорит о деньгах? Деньги цену имеют и счет любят. Поди угадай – продешевил или, того хуже, лишнее стребовал и человека обидел? А вот услуга за услугу – это баш на баш. Справедливо и никто не внакладе. Я правильно рассуждаю?

– Говоришь, имени у тебя нет и никто о тебе не слышал? – с едва уловимой насмешливостью в голосе ответил Чернота. – Уверен, это ненадолго… Так какую услугу ты хочешь получить?

Вот это деловой разговор. А то устроили половецкие пляски и расшаркивание на ровном месте. «Я уступаю… Нет, я уступаю… Нет, я!» Тьфу…

– Нам завтра в город. А стражники не сильно любят чужаков при оружии и с пустыми руками. Нам бы парочку тюков с товаром… Подешевле, разумеется. Чтобы никто внакладе не остался, если их продать не удастся, а придется бросить. Понимаешь?

– Понимаю, – хохотнул Чернота. – И тюки такие, чтобы рукояти сабель и пистолей наружу не торчали? Типун – давно у тебя этот хлопец джурой ходит?

– Нет, – мотнул головою слегка обалдевший Семен. – Это По…

– Я не джура, а помощник кормщика… – я поспешил вклиниться, пока Типун сдуру не брякнул о Полупуде. Если Чернота имел зуб на Ворона, то вполне мог знать и о его вражде с побратимом. Поэтому ни за что не поверил бы, что Василий Полупуд в одной ватаге со своим заклятым врагом ужился. И вся наша легенда накрылась бы медным тазом, а то и могильной плитой.

– Да… – подтвердил Семен. – Помощник… кормщика он… типун мне на язык… ага…

– Ну что ж, у хорошего наставника и ученики не промах… Договорились, значит?

– Договорились, – безнадежно махнул рукой Типун. – А теперь – я пойду, прилягу. Жуть, как устал. Едва на ногах стою.

– А может, по чарке? Чтобы сны были слаще? – расщедрился «рыбак».

От такого предложения Типун отказаться не мог. Это только у запорожцев в походе сухой закон. А он был всего лишь кормщиком в разбойничьей ватаге. Еще и вдали от своего атамана.

– По чарке можно, – демонстративно потер он ладони. – Добрая горилка казаку всегда только на пользу.

– Любая выпивка полезна, если пить понемногу, – добавил я, ухмыляясь. – Даже если пить из ведра и до дна…

Шутка дошла не сразу, а потом Чернота и Типун громко рассмеялись.

– Зух… – похвалил «рыбак». – Не из бурсы сбежал, часом?

– Из нее, – вместо меня ответил Семен. – Иной раз, пока веслом не огребет, с места не сдвинется, философ. Ты это… Иди к нашим. Скажи, я все уладил и немного задержусь в гостях у «рыбака». И не ждите меня… Утром до рассвета подниму.

Я изобразил нечто среднее между уважительным поклоном и мотающим головою конем, заработал справедливый подзатыльник от «наставника» и ушел. Похоже, наша авантюра, обрастая изменениями и дополнениями, все же имела шансы на успех.

Может, из-за позднего времени, а может, по каким иным соображениям, но несмотря на изрядное количество лодок, праздношатающихся на берегу видно не было. То там тень мелькнет, на мгновение заслоняя отблеск костра, то в другом месте огонь полыхнет чуть ярче – значит, кто-то дровишек подбросил. А еще сопение и храп указывали, что рядом не призраки, а живые люди. Просто работа у них такая, что сами лишний раз глаза не мозолят и в дела других не лезут.

Олеся и Василий спали. Казак – прислонившись спиной к лодке, девушка – рядом, на его жупане. Но мои шаги услышали оба.

– Что так долго? Мы уже волноваться начали.

Полупуд промолчал, но тоже глядел вопросительно. Пришлось вкратце пересказать самое главное.

– Ну, вот и славно, – запорожец снова закрыл глаза. – Семен не вчера уродился. Справится… Спите.

– Василий, я бы покурил?.. – я присел рядом с казаком и говорил так, чтобы девушка не слышала. Рано еще посвящать ее во все тайны.

– Думаешь, стоит?

– Не знаю… Просто захотелось. Ну, а почему нет? Если что не так – никто не увидит. Ночь.

– Хорошо… Кури, коль приспичило. Я пригляжу.

Трубка еще только легла в ладонь, а на душе сразу стало так тепло и уютно, словно на минуточку оказался дома. Даже почудилось, что вокруг не ночная темень буерака, а стены квартиры. И отсвечивает не жар кострищ, а индикаторы на мониторе, плазме, удлинителях и выключателях…

Мотнул головой, отгоняя наваждение и закурил…

Белый полумесяц со звездой на красном полотнище размеренно покачивался на фоне притихшего неба, отражающего темно-синий цвет притихшего моря. Но не было в этом притворном спокойствии неги, наоборот – в тяжелом, как могильная плита, безмолвии ощущалась угроза, в которой каждый бывалый моряк узнает приметы надвигающегося шторма…

Капудан-ага[26], стоя на мостике, тревожно всматривался в небо, выглядывая в нем появление первых легких, почти прозрачных тучек, обычно бегущих впереди урагана. Надсмотрщик не жалел кнута, барабан выбивал дробь ускоренного темпа, несмотря на то что рабы уже и так из последних сил налегали на весла. И конечно же случилось неизбежное… несколько гребцов не выдержали такого напряжения и потеряли сознание. Брошенные ими весла повисли и попали под гребок сидящих впереди. Раздался треск… Остальные тоже сбились с ритма – и галера, еще мгновение тому, назад летящая, как стрела, стала стремительно терять ход и круто забирать в сторону, ложась бортом на воду.

– Свиньи! Проклятье на ваши головы! – заорал надсмотрщик и принялся еще сильнее нахлестывать рабов, но те уже ничего не соображали, только руками заслоняли головы. А если кто хватался за весло и пытался грести, то от этого все перепутывалось только хуже.

– Прекратить грести! Якуб-ага! Наведите порядок!

Десяток стражников бросились на помощь своему командиру.

– Да пошевеливайтесь, ради Аллаха! Иначе шторм нас настигнет…

Капудан-ага был опытным моряком, многие годы ходил под флагом Османской империи и сейчас недовольно морщился, глядя на нерасторопные действия помощника.

Что ни говори, а даже самому лучшему купеческому судну далеко до военных галер. А если экономить не только на невольниках, но и на команде – как это делает купец, чье судно он водил теперь, после того как получил ранение и потерял руку в одной из битв с маврами, – то и результат соответствующий. Если бы его команда была столь нерасторопной тогда, капитан лишился бы не только руки, но и головы.