Иранская мина - Александр Александрович Тамоников

во время операции американской разведки взялся русский офицер советской разведки. За такое разглашение Смолла по головке не поглядят. Но спорить с американцем и выводить его на чистую воду Коган не собирался. Сейчас не это главное.

Обошлось без стрельбы. Коган шел торопливо, сдвинув шляпу на затылок. Бахрам, прибежавший за ним, ничего объяснить не смог, поскольку не владел русским языком, только улыбнулся и беспомощно развел руками. Этой пантомимы Борису было достаточно, чтобы понять, что в доме пусто и никаких следов. Единственное, о чем он жалел, – они засветились своим кавалерийским наскоком, когда нужно было все делать тихо. Нужно было установить наблюдение в доме, если там никого нет. Впрочем, наверняка уже немецкий резидент понял, что его связники попались, и обрубил все концы.

Смолл сидел на подножке «Виллиса» и курил. Увидев русского, он отбросил окурок и поднялся.

– Пошли, посмотришь. Поздно приехали. Теперь уже все бесполезно. Как говорят у вас, концы в воду.

– Что, труп? – заволновался Коган.

– Хуже, – угрюмо ответил американец. – Вообще ничего. Ни трупов, ни следов борьбы или попытки что-то поспешно уничтожить или спрятать.

Из дома вполне свободно можно было выйти как на окраину поселка, так и на соседнюю улицу. В принципе при определенной ловкости можно уйти соседними дворами в любом направлении, потому что низкие глиняные заборы перемахнуть не составит труда как мужчине, так и женщине со средней физической подготовкой. Коган в своих предположениях не ошибся. Никто из соседей ничего подозрительного не слышал: ни шума, ни криков, ни, конечно, стрельбы.

– А в доме что? – спросил Коган, намекая, что не против осмотреть внутренние помещения, а также возможные следы, если хозяева уходили необычным путем. Например, через забор.

– Трудно сказать, что в доме порядок. Это ведь Иран. И это обычный дом женщины с небольшим достатком. Проще сказать, что она нищая. По крайней мере, обстановка дома выглядит именно так. Но я все осмотрел. На горизонтальных поверхностях пыль, так что вывод напрашивается сам собой – в доме никто не живет уже, по крайней мере, неделю. Хочешь сам посмотреть?

– Нет, не стоит, – пожал Коган плечами. – Не думаю, что кто-то нам оставил там подсказку или след. А лишний раз светиться европейцам не стоит.

– Конечно, – кивнул Смолл. – Я больше надеюсь на Азата и Бахрама. Они люди толковые.

Иранцы вернулись спустя двадцать пять минут. Смолл их немного порасспрашивал, потом хмуро полез за сигаретами в карман. Коган дождался, когда американец соберется с мыслями и начнет рассказывать.

– Нашелся свидетель, – наконец заговорил Смолл. – Мальчишка, школьник, подросток. Он заявил, что ее увезли американцы. Пять дней назад.

– Американцы?

Коган подозрительно стал всматриваться в лицо Смолла. Что это, шутка, розыгрыш или хитрый ход руководства Смолла?

– Он так сказал. Этот паренек в школе изучает английский язык. Он заявил, что одеты люди были по-европейски, хотя были там и двое иранцев. Они приехали на машине, женщина забралась в кузов с небольшим узелком личных вещей, и они уехали. Он слышал английскую речь. Говорит, ему удалось подобраться очень близко и рассмотреть машину. Он очень любит машины и хочет стать конструктором легковых автомобилей для своей страны…

– Стоп, стоп, Юджин, – перебил американца Коган. – Это все про будущее паренька, про его интересы. Ты мне объясни про английский язык.

– Борис, верь мне, – хмуро ответил Смолл, глядя русскому в глаза. – Это не наша операция. Американская разведка этого не делала, мое руководство через мою голову этого не делало. Это британская разведка. Это точно. И ее не арестовали, он это тоже отметил. Глазастый, сообразительный паренек.

И тут полыхнуло огнем, опалило жаром лицо, горло, забило копотью и пылью носоглотку. Взрывной волной Когана отбросило на капот машины. Он перелетел через него, а сверху на него обрушился поток мелких камней, обломков древесины, какое-то обгорелое дымящееся тряпье и мусор. Коган стоял на четвереньках, слыша треск огня и чувствуя удушливый чад. В голове невыносимо гудело. И этот гул сливался с криками людей. Или это просто ему казалось. Казалось, что земля под ним дрожит, будто рядом идет поезд или колонна танков.

Он стал подниматься, тряся головой. С головы сыпались мусор и земля. Встать сразу не получилось, земля под ним плясала и дрожала, но потом, ухватившись за подножку машины, а следом и за крыло, Коган понял, что это не земля под ним прыгает, а дрожат его собственные ноги.

В воздухе и правда пахло гарью. И треск огня он тоже различил. Перед глазами летали мушки и хлопья сажи. Коган посмотрел на дом. От него осталось только две стены. Горела какая-то древесина, бытовой мусор, остатки мебели. Улица завалена обломками стен, разбитыми бревнами.

Несколько тел лежало вокруг. Тихо ругаясь самыми последними словами, Коган обошел «Виллис», придерживаясь за капот, и остановился. Смолл лежал на боку, вытянув одну руку вдоль головы, под которой растекалась лужа крови. Глаза американца были открыты, в них застыли удивление и досада.

– Ах ты, как не вовремя, – прошептал Борис, опускаясь рядом с телом на колени.

Он посмотрел в лицо Смоллу, потом протянул руку и закрыл пальцами мертвые глаза.

Глава 6

– Вон, смотрите! – Казбек показал рукой в переулок.

Машина выехала из-за угла и остановилась. Всего на несколько секунд. Из-за света фар было непонятно, кто быстро открыл заднюю дверь и сел в машину. Автомобиль тут же тронулся и проехал мимо. Сосновский успел заметить шляпку и вуаль на лице. Он узнал эти вьющиеся рыжие волосы. Дженнифер Ривз. И за рулем тот же водитель-араб. Машина проехала вниз и спустилась на широкий проспект.

– Ну? – Сосновский пристально посмотрел на Казбека.

– Сегодня она приезжала сюда во второй раз, – объяснил иранец. – Была она вон в том доме с зеленой ажурной галереей на втором этаже. Там живет Дильдар Джафари.

– Дильдар Джафари? – опешил Сосновский. – Ничего себе увлечения у дамочки! Он же племянник вашего шаха?

– Да, вы правы, – кивнул иранец. – И он очень любит европейских женщин из высшего общества. В определенных кругах считается, что, не побывав в постели Дильдара Джафари, ты не сможешь бывать в высшем обществе столицы.

– Слушай, Казбек, ты понимаешь, что нам нужны более веские доказательства того, что она бывает там и они не кофе пьют и не в теннис играют на корте?

– Я могу найти человека, который… добудет вам доказательства.

– Казбек… – Сосновский положил иранцу на плечо руку и понимающе посмотрел ему в глаза. – Да, вы мусульмане. Многие вещи для вас запретны, являются страшным грехом. Но раз уж ты ввязался в такие шпионские дела,