Грехи и погрешности - Алексей Владимирович Баев

[интермедия) Сорт

Смеялись над Кулибьевым целое лето.

Нет, вру. Не целое. Начали подхихикивать в конце июня, когда появились первые – такие поздние – всходы. А уж в голос захохотали недели через две. Но все. Постоянные. Выходным-то заезжальщикам, появлявшимся в товариществе ради шашлычка, до чужих грядущих урожаев дела мало.

– Тимох, ну что ты позоришься? – морща нос, говорил степенный Игнатов, могучий старик с правого участка. – Твоей свёкле свету не хватает, вот листья и серые. Убери ты к чёрту этот забор, он же всё солнце заслоняет! Чай, свои люди. Никто ничего красть у тебя не станет.

– И навозу подкинь, – слева вторила Мышлакова. – Мой машину вчерась заказал, сёдни привезут. Хошь, поделимся?

Тимирязий Сергеевич не хотел. Ни забор сносить, ни дарового навозу. Даже поливкой себя не утруждал. Видать, надеялся на благоприятные метеоусловия, которых, впрочем, нынче не ожидалось. За месяц небо ни капли живительной влаги из себя не выдавило.

Всходы, тем не менее, были изумительные. Крепкие, как будто даже сочные. Пусть и цвета непривычного. «Металлик». Вон, у других посмотришь – побеги жидкие, листочки вялые, с прожелтью. Нда… Не будет нынче хорошего урожаю. Аномальная для здешних мест жарища под сорок все колодцы в округе высушила. Чудно – кулибьевские серые лопухи не убила. И град, прошедший однажды утром в начале августа вреда им не причинил. Так, погремел весело по удивительным листьям… Что?! Погремел? А, ну да. Именно. Как по пустым жестянкам…

В последнюю неделю сентября за урожаем к Сергеичу машина пришла. И не «газель» плохонькая, на каких вывозили тощую моркву да мелкую картоху и Мышлакова, и Игнатов, и Прохоровы с Бубновыми, а «камаз». Двенадцатитонник. С бригадой копальщиков-грузчиков.

Четверо здоровых мужиков корнеплоды выкопали с трёх соток за час. И это не из привозного чернозёму, как у всех тутошних, а из натуральной жирной глины – Кулибьев, лентяй этакий, вообще с удобрениями не заморачивался.

Крупные иссиня-чёрные плоды, не срезая натурально гремящей ботвы, сложили не в мешки, а в прочные зелёные ящики, которые штабелями уставили в фуру. И, напоследок поднеся Тимирязий Сергеичу бумагу на подпись, забрались следом, укатили в сторону города.

Соседи больше не смеялись. Стояли рядком на меже, рты разинув. Долго. Минут пятнадцать.

Первым пришел в себя Игнатов. Вытряхнул из мятой пачки кривую беломорину, закаблучил, прикурил от спички, кивнул бородищей в сторону изрытого участка Кулибьева.

– И что это за фрукты ты вырастил, Тима? – негромко, но значительно произнёс старик.

– Дык свёклу, – загадочно улыбнувшись, пожал плечами Тимирязий Сергеевич. – Ты ж в курсе.

– Не юли, – погрозила пальцем строгая Мышлакова. – Что мы тут, дураки все? Свёклы не знаем?

– Да я и не юлю, – вполне серьёзно ответил Кулибьев. – Говорю – свёкла. Так, чутка доработанная. Сорт новый вывел. Решил опробовать в полевых, так сказать, условиях. Сам дивлюсь, что всё получилось.

– Неуж гэмэо? – вскинул брови Игнатов. – Засухоустойчивое? С чем скрещивал?

– Да так, – отчего-то смутился Тимирязий. – Объяснять муторно.

– А ты попробуй, профессор, – подал голос грузный Бубнов. – Чай, мы не совсем уж тёмные, популярную прессу регулярно почитываем.

– Если в двух словах, подсадил ген канабского червя, – вздохнув, сказал Кулибьев. – Этот вид из почвы парамагнитные металлы выделяет. Ими и питается.

– Это алюминием, что ли? – скептически прищурился Игнатов.

– Ну… в данном случае титаном, – на полном серьёзе ответил Тимирязий. – У нас тут его… А цикл добычи-обогащения знаете какой? Вот я, значит…

– Модернизировал, получается, – смачно сплюнув на сапог Мышлаковой, констатировал железный факт Бубнов. – Твоя свёкла, снова получается, этот самый титан сама из глины вытягивает. Хм, любопытно… Интересно получается. И хорошая вышла прибыль?

– Да разве ж в прибыли дело?! – вскричал уверовавший в чудо Игнатов. – С нами такой человечище живёт, а мы… Тимох, я что думаю… Газ который год к нам сюда провести не могут. Нельзя ль твою свёклу… эээ… так сказать, на углеводороды переориентировать? А то, понимаешь, хреново без газу. Сергеич? Ну? К буднему лету поднатужишься?

Кулибьев отошел к лавке, стряхнул с неё рукавицей комки грязи, уселся. Достал из кармана ватника чекушку, свернул пробку. Принюхался к горлышку, сделал маленький глоток. Поморщился.

Соседи молчали. Терпеливо ждали ответа, внимательно наблюдая за манипуляциями ботаника.

– А что, можно попробовать, – наконец, произнёс тот. – Только свёкла, господа хорошие, на эти цели не годится вовсе. И канабский червь – не вариант. С зулусским бамбуком придётся экспериментировать. И с бактерией Смита. Полагаете, приживётся на Вологодчине бамбук?

Статист

Юра Мякишев прилетел на Землю неизвестно с какой планеты. Года три тому назад. В чемодане. В виниловом. С двумя медными застежками, запертыми на ключ.

Шереметьевские таможенники, перетерпев положенное количество времени и так и не дождавшись хозяина злополучного багажа, вскрыли его (этот самый багаж) с помощью отвертки и потом долго пытались поверить собственным глазам. Здоровый мужик, по прикидкам роста никак не менее шести футов пяти дюймов, как любят говорить наши заокеанские сопланентники, весом что-то около центнера (это уже по-нашему), с густой черной бородой, мирно спал, свернувшись таким «калачиком», которому позавидовал бы самый гуттаперчевый из всех каучуковых гимнастов-акробатов. Еще и просыпаться не хотел, вяло отмахиваясь от пытавшихся поднять его стражей госдостояния своей внушающей уважение ручищей. Помогло старое проверенное средство – ледяная вода из чайника.

На вопросы вызванных на подмогу ментов Юра отвечал вяло и как-то неохотно, но все ж по-русски. Мол, да, путешествую в чемодане. Почему? Так удобнее и дешевле. Чем дышу? Чем придется, тем и дышу. Нет, никаких сопровождающих не держу. Из какой страны родом? Чёрт ее знает. А какая это планета? Земля? Хрена ж меня занесло. Прописка? А это что такое? Откуда прибыл? К сожалению, запамятовал… И так далее и тому подобное.

Часа через четыре насквозь пропотевшие лейтенант с сержантом, проводившие допрос странного субъекта, замучились вконец, набрали «03» и перепоручили заботу о пришельце на удивление быстро прибывшей бригаде скорой помощи. Виниловый же чемодан, в коем нашли подлеца, конфисковали «для экспертизы и до выяснения».

В четвертой горбольнице, куда был доставлен «пациент с амнезией», циничные потомки Авиценны продержали Юру пару-тройку деньков – для проформы, а затем выписали, выдав на прощание хрустящий рецепт, крохотную баночку с маленькими белыми таблетками и странное для инопланетянина пожелание «поменьше пить или хотя бы получше закусывать».

Оказавшись за воротами замечательного медучреждения, наконец-то полностью проснувшийся и пришедший в себя Мякишев тут же поинтересовался у первого встречного прохожего, коим оказалась необычного вида девочка-подросток с черно-розовыми волосами.

– Простите, юная леди, не