Психология личности - Дж.Д. КапрараСервон

Психоаналитические теории бессознательного были скептически встречены психологами. В лабораторных условиях оказалось трудно доказать наличие бессознательных феноменов. Поэтому исследователи сомневались в возможности существования психических феноменов за пределами сознания. Однако ряд интеллектуальных движений после Второй мировой войны способствовал возрождению интереса к бессознательному. В исследовательской программе «Новый взгляд» (Bruner & Postman, 1947) предлагался конструктивистский подход к изучению перцептивных процессов, что стимулировало систематическое исследование защитных процессов в восприятии (Bruner, 1992). В 1970-1980-х годах, Эрдели (Erdelyi, 1974; 1985) и другие исследователи (Bower & Meichenbaum, 1984; Shervin & Dickman, 1980) попытались объединить традиционные психодинамические представления о влиянии бессознательного с теорией переработки информации. Это заставило когнитивных психологов обратить внимание на возможность изучения бессознательных процессов без использования необоснованных позиций психоанализа, а когнитивно-поведенческих терапевтов — на возможность понять клинические феномены бессознательного в рамках когнитивной теории (Meichenbaum & Gilmore, 1984). Гринвальд (Greenwald, 1992) отмечает, что 1990-е годы ознаменовались появлением третьего поколения исследований — «Нового взгляда-3». На этом этапе было убедительно доказано существование бессознательных когнитивных процессов, бессознательные феномены были объяснены с помощью современных коннекционистских[3] моделей мышления, и в то же время было установлено, что эти процессы несколько отличаются от того, что в это понятие вкладывалось традиционным психоанализом. Бессознательные процессы оказались сравнительно простыми и незамысловатыми по сравнению со сложным бессознательным в его психоаналитической трактовке (Greenwald, 1992).

Возобновлению интереса психологии к бессознательным процессам также способствовали открытия нейропсихологии. Нейропсихологические данные о том, что стимул, явно не осознаваемый пациентами, может оказывать на них воздействие, развеивают все сомнения в существовании бессознательных когнитивных процессов. Например, при феномене «слепого видения» лица с повреждениями зрительных областей коры сообщали об отсутствии в их зрительном поле каких-либо объектов. Но если их просили выдвинуть предположение о том, что это за объекты, ответы указывали на наличие имплицитных представлений о предъявленных стимулах (Humphrey, 1984). Слепое видение можно объяснить, проследив нервные пути, идущие от сетчатки. Информация с сетчатки проецируется не только на первичные зрительные области коры, но и на множество других участков мозга, что делает возможным зрительное различение при отсутствии осознания (Weiskrantz, 1995).

Вопрос, следовательно, теперь не в том, возможна ли когнитивная деятельность вне сознания. Важными становятся вопросы, касающиеся диапазона феноменов, которые могут присутствовать в сфере неосознаваемого, выполняемых ими функций и характера взаимодействия между бессознательными процессами и сознательным опытом.

Сознательный опыт

Как и в случае с бессознательным, интерес к сознанию то возрастал, то угасал. В прошлом веке психология отождествлялась с наукой о сознании (Wundt, 1902). Теория Джемса (James, 1890) о потоке сознания повлияла не только на психологов, но и на писателей, которые попытались запечатлеть поток феноменального опыта. Несколько десятилетий спустя положение дел изменилось. Психоанализ заставил людей переключить внимание на бессознательную динамику и бессознательные механизмы. Бихевиоризм подверг сомнению валидность данных интроспекции. К тому времени когда Оллпорт написал свой классический труд, изучение сознания, по его словам, полностью вышло из моды (Allport, 1937, chapter 6). В послевоенный период проблема сознания также вернулась в сферу интересов психологии личности. В гуманистических и феноменологических теориях (например, Rogers, 1959) раскрывалась роль сознательного опыта в личностном функционировании. Однако каковы бы ни были их заслуги, феноменологические теории личности не смогли осуществить подробный анализ базовых механизмов, лежащих в основе сознательного опыта. Это были не теории сознания, а теории личностного развития и психического изменения, в которых сознательный опыт занимал центральное место.

В последующие десятилетия бурное изучение сознания происходило вне психологии. Философы, биологи и физики (например, Chalmers, 1995; Crick, 1994; Damasio, 1999; Dennett, 1991; Edelman, 1992; Humphrey, 1992) столкнулись с одной из труднейших задач в современной науке — объяснением того, как физико-химические механизмы нервной системы порождают феноменальный опыт. Аналитическое дарование таких философов, как Нед Блок (Block, 1995) позволило получить схемы дифференциации вариаций в сознательном опыте. Антропологи и археологи помогают нам понять, как у людей развилась и эволюционировала способность к сознательному мышлению (Mithem, 1996). Персонологи и социальные психологи обратились к проблеме истоков и функций сознания несколько позже (см. Sedikedes & Skowronski, 1997); перед теми, кто исследует эти вопросы, стоит задача полностью использовать достижения других дисциплин в этой области.

Таким образом, другие дисциплины на время перехватили традиционную инициативу психологии в изучении сознания. Однако результаты исследований, проводимых в социальной и когнитивной психологии, позволили раскрыть уникальный вклад, который может внести использование психологических методологические средств в понимание субъективного опыта (Cohen & Schooler, 1997). Как мы выяснили в главе 8, во многих социально-когнитивных психологических исследованиях освещаются различные аспекты сознательного опыта и связи между сознательными и бессознательными процессами. В действительности изучение «умственного контроля» (Wegner & Wenzlaff, 1996), то есть регуляции содержания сознательного опыта, — это одна из главных тем в современной социальной психологии. Хотя многие годы в когнитивной психологии не проводилось изучение субъективного опыта, работы в этом направлении начинают раскрывать влияние сознательных процессов на переработку информации и на планирование человеком своих действий [4] (Mandler, 1997; Schneider & Pimm-Smith, 1997).

Таким образом, изучение сознания — подходящий контекст для того, чтобы еще раз повторить идею, которую мы начали развивать в начале книги: Персонолог должен использовать широкий междисциплинарный подход к интересующим его проблемам. Роль сознания в личностном функционировании и возможное наличие закономерных индивидуальных различий в сознательном опыте следует рассматривать с интегративной точки зрения, объединяющей достижениях других дисциплин в понимании истоков, сущности и функций сознания.

Несмотря на определенные успехи, ученые пока не пришли к однозначному ответу на самые главные вопросы: чем вообще обусловлено наличие сознания? Иными словами, каким образом мозг порождает субъективное осознание мира, то есть феноменальный опыт? Даже нейропсихология, шагнувшая за последнее время далеко вперед, не в состоянии объяснить, почему определенным состояниям мозга соответствуют определенные субъективные переживания (Chalmers, 1995; Papineau, 1996). Связь мозговой активности с осознаваемыми переживаниями остается одним из «трудных вопросов» (Chalmers, 1995) современной когнитивной науки. Наука настолько медленно приближается к ответу на этот вопрос, что Пинкер (Pinker, 1997) завершает свой содержательный и в остальном оптимистический обзор исследований психического функционирования идеей о том, что у человеческого мозга просто «отсутствуют когнитивные средства» (р. 561) для разрешения проблемы порождения нервной деятельностью сознательного опыта точно так же, как у мозга шимпанзе отсутствуют когнитивные средства для решения арифметических задач.

Таким образом, за прошедшее столетие сознательные и бессознательные процессы поменялись ролями. Сто лет назад исследователи уверенно накапливали данные о сознательном опыте, а бессознательные процессы были окутаны тайной. Сегодня же существование бессознательных феноменов твердо установлено и им дано более или менее обоснованное объяснение, однако нерешенной остается задача выявления механизмов, порождающих феноменальный, сознательный опыт.

Смена парадигмы в психологическом понимании сознательных и бессознательных процессов

Эти изменения в подходе к сознательным и бессознательным процессам отражают общее изменение в психологической трактовке психического функционирования. Если мышление отождествляется с сознанием, существование сознательной мыслительной деятельности практически не требует объяснений. Поэтому в прошлом веке вопрос стоял следующим образом: могут ли значимые когнитивные события происходить бессознательно и если могут, то почему. Ответ на этот вопрос дал Фрейд. Вытеснение эмоционально заряженных идей в психическую систему, недоступную для сознания, позволяет человеку защитить себя от мучительного внутриличностного конфликта (Freud, 1911).