Их чужие дети (СИ) - Таша Таирова

Телегин согласно кивнул – они уже не раз встречались с такими убийцами. Они верили в то, что исполняют долг, несут бремя современного цивилизованного человека, которое требует жертв, и они были готовы убивать по национальному признаку, лишь бы уменьшить количество людей низшего сорта.

– Ты просто дура, Алге. Мне жаль и тебя, и твоих так называемых друзей. Капитан! Уведите задержанную, она ваша, меня больше по этому вопросу не беспокоить, понятно?

Леонид тяжело посмотрел на подчинённого и махнул рукой, вернувшись к бумагам на рабочем столе. Осталось вычислить крота в их штабе, но это уже не такое тяжёлое дело – тут опасаться снайпера не надо, этот при случае сам застрелится, потому что знает, что его ждёт...

С тех пор прошёл не один год, даже не одно десятилетие. Леонид старался не думать о своей убитой дочке. Почему дочке? Он и сам не мог объяснить это, но он был уверен, что потерял именно дочь. Девочку. Умненькую, светловолосую, весёлую и озорную. Слабую, нежную, но в то же время сильную духом и мудрую. Как Танечка Лапина, которая с первых секунд знакомства вызвала в его душе такой шквал эмоций, на которые, по его мнению, он уже и не был способен. Поэтому, когда сегодня ночью его Верочка тихо прошептала свою просьбу, он сразу же согласился. Да, Татка уже взрослая, удочерить её они не могут, но попытаться заменить родителей вполне можно попытаться. А для начала он сходит к ней домой и посмотрит, что там да как. Не беспокоит ли её что-то, как живётся, всего ли хватает? Тем более что завтра у неё день рождения. Вера так и сказала: «Татка родилась в тот день, когда я потеряла свою девочку, двадцать пятого октября. Может, это Провидению так было угодно? Чтобы на этой земле появилась одна душа взамен потерянной?» А скоро наступит череда новогодних праздников, а это подарки, весёлые застолья, смех, крики, фейерверки, шампанское, блины, пожелания и их исполнение, катания на санках, игра в снежки, замёрзшие руки и румянец на щеках. И счастье. Счастье быть вместе. С женой и... дочерью. Их дочерью.

Глава 16

Татка отошла от окна, опустилась в кресло и задумалась. Четверть века... Она прожила четверть века. Правда, сегодня в свой день рождения она оставалась пока в одиночестве, вот тебе и четверть! Иринка позвонила, сообщила, что они с Дмитрием Викторовичем немного задержатся, – малыш Акони самостоятельно тащит подарок в мамину машину. Татка усмехнулась – Ирина упорно допытывалась у неё, что же ей подарить на день рождения. Таня долго отнекивалась, но потом тихо прошептала, что мечтает об атласе хирургических операций в гинекологии и акушерстве. Иринка фыркнула и в своей неунывающей манере пожала плечами и уверенно заявила – «не проблема, сделаем». И вот теперь Дмитрий Викторович Акони сам лично пёр тяжеленую книгу в подарок любимой крёстной тёте Тате.

Таня больше не ждала гостей, вся её жизнь заключалась нынче в работе и учёбе. Правда, Костя на ходу поцеловал её в щёку, поздравив и пообещав, что подарок за ним, и убежал на встречу с другом, что лежал после ранения в военном госпитале. Поэтому она и не готовила никаких праздничных столов, испекла торт и сделала несколько бутербродов, да и зарплата интерна не особо способствовала торжественным тратам, как говорила старшая акушерка Галина Ивановна: «Деньги то начинают кончаться, то кончают начинаться». Хорошо, что завтра выходной, можно сделать себе подарок и поспать подольше.

Звонок в дверь отвлёк Таню от мечты выспаться, она вскочила с кресла и выбежала в прихожую, быстро открыла дверь и с широкой улыбкой посмотрела на серьёзного Диму, который, с трудом удерживая подарок, передал книгу имениннице и гордо произнёс:

– Воть! С днём лождения!

Ирина обняла подругу и тихо прошептала:

– Пусть исполнятся твои мечты, дорогая, и давай быстрее становись профессионалом, чтобы у меня был свой личный гинеколог!

– Ты тоже давай быстрее, – не осталась в долгу Татка, – чтобы я в очереди на рентген не сидела! Димуль, моем руки и едим торт!

– Ула-а-а! – Дмитрий Викторович и не думал скрывать своей радости от предстоящего праздника живота, потому что мама и бабушка не разрешали есть много сладкого, а на дне рождения можно!

Пока Иринка с сыном возились в ванной, Татка вытащила торт из холодильника, вытерла насухо нож, как учила бабушка, и не успела сделать надрез, как в дверь опять позвонили. Таня вышла в коридор и посмотрела на вышедшую из ванной Ирину.

– Ты ещё кого-то ждёшь, Тат?

– Нет, – прочему-то испуганно прошептала Таня и медленно подошла к двери. – Кто? Кто там?

За дверью раздался негромкий смешок и уверенный мужской голос произнёс:

– Генерал Телегин, Татьяна Александровна.

Таня как-то тихо взвизгнула и бросилась открывать замки, чем несказанно удивила подругу. Ира помнила Танин рассказ о генерале, что помог ей разрешить спорный вопрос с квартирой, доставшейся Татке в наследство после смерти бабушки, но не думала, что неизвестный ей генерал вот так запросто приходит к Тане в гости. Однако не такой он, конечно, и неизвестный, а муж профессора Симоновой. Хотя... тем более! Муж профессора, целый генерал да ещё и... с шикарным букетом кремовых роз!

– Ириш, это Леонид Анатольевич Телегин, муж Веры Андреевны. А это моя подруга, тоже интерн, мы учились у Веры Андреевны.

Телегин как-то выразительно хмыкнул и заявил:

– Нормально, не генерал, а муж! Татьяна Александровна, обидно, знаете ли!

– Ой, извините, пожалуйста, но только я так обожаю Веру Анд... вашу жену, что готова в своей голове разделить пальму первенства моей симпатии к вам обоим!

– Ну раз так, – Телегин бросил взгляд на кухню, где на столе стоял торт и чашки с блюдцами, – предлагаю перенести празднование вашего дня рождения в другое место.

Таня и Ира застыли, недоуменно переглядываясь, но тут из ванной вышел Дима и серьёзно посмотрел на Леонида Анатольевича:

– А ты хто? Я Дмитлий Виктолович Акони, – он подошёл ближе и протянул маленькую ладошку для приветствия.

– А я Леонид Анатольевич Телегин. А вы, молодой человек, тут единственный мужчина, как я понимаю?

– Неть, – уверенно ответил Дима.

Телегин сделал шаг к двери, виновато улыбнулся и пожал плечами:

– Извините, что помешал.

– Ты не помесал, нас тепель двое мущин. Ты и я! – гордо