Неосторожный шаг - Фрида Митчелл

— Это вчерашнее шоу топ-моделей?

— Да. — Ассистент стоял возле ее стола. — Что-нибудь не так? Вам не нравятся снимки?..

— Нет, нет, фотографии отличные, — ответила она рассеянно. — Вы говорите, что девушки находятся здесь уже неделю — все до единой?

— Так оно и есть. — Он посмотрел на нее озадаченно.

— Хорошо, спасибо!

Элизабет сидела, разглядывая фотографии еще целую минуту. Каким-то непостижимым образом она ощущала, что рыжая француженка вторглась в ее мир не случайно.

Она все еще думала об этом, когда в тот вечер вернулась домой, и, поставив свой маленький автомобиль в подземный гараж, направлялась через холл к себе на этаж.

— Миссис Макафи! — Одетый в униформу охранник окликнул ее, когда она собиралась войти в лифт. — Там вас один джентльмен дожидается уже три часа.

То ли под впечатлением того, что Мирей оказалась в Штатах, то ли потому, что Филипп постоянно присутствовал в мыслях Элизабет с тех пор, как она покинула Францию, но, когда она вошла в квартиру и увидела его стоящим возле кофейного стола, ее удивление не было столь велико, как можно было ожидать.

— Привет! — Голос был низким и вкрадчивым, с той чуть заметной дразнящей ноткой, которая ей так хорошо запомнилась.

Филипп выглядел великолепно. Да и почему бы ему так не выглядеть. Он наверняка сопровождает Мирей и наслаждается ее обществом ежеминутно, если судить по его самодовольной улыбке.

— Филипп! Какой приятный сюрприз! — Она заставила себя двинуться ему навстречу, протягивая руку и с большим трудом изображая вежливую улыбку. — Что принесло вас на мою голову?

— Бизнес. Говорят, что удача приходит к тем, кто ждет, а я ждал! — Игнорируя протянутую руку, он заключил ее в объятия и крепко поцеловал тем долгим, страстным поцелуем, от которого замирает сердце. — Где ты была? Уже десятый час.

— Работала. — Ее самообладание держалось на волоске. — Вам следовало сообщить о своем приезде. Я говорила Джулии, что очень занята и часто задерживаюсь на работе.

— Возможно, что я не сделал этого по той же причине, — сказал он с легким ехидством.

Это «возможно» могло означать, что Филипп нанес ей визит, когда Мирей была занята. Он пытается совместить два удовольствия, подумала она с недовольством. Его видно насквозь. Она бы не возражала, если бы он просто навестил ее как деверь Джулии, но поцелуй говорил о том, что он рассчитывает на гораздо большее, чем родственное гостеприимство.

— Как долго вы здесь пробудете? — спросила она осторожно.

— А сколько бы ты хотела? — задал он встречный вопрос.

— Филипп… — Она сделала паузу, чтобы сдержать раздражение, которое грозило вырваться наружу, хотя она вряд ли имела право на подобное чувство Филипп был вольным стрелком и никогда не претендовал на иную роль, поэтому ей не в чем было его винить. Все, что ей оставалось делать, так это быть любезной в течение часа или двух, пока он не уйдет, вероятно, на встречу с Мирей. До этого она должна обходиться с ним вежливо, в то же время твердо соблюдая дистанцию. Только от нее зависело, какой задать тон. — Филипп, мне нужен прямой ответ! — Она смягчила слова дежурной улыбкой.

— Я здесь на пять дней, Элизабет. — Его смуглое лицо было непроницаемо. Как раз столько же времени продлится показ моделей, подумала она.

— И какой именно бизнес забросил вас в Нью-Йорк?

— Мне нужно было уточнить детали нового контракта с одним из наших виноторговцев, который недавно принял дела от предшественника, — сказал он. — Я мог бы уладить все по телефону, но бизнес всегда лучше делать лицом к лицу. Кроме того… я хотел провести несколько дней вдали от надоевших виноградников, и Америка в этом отношении представляется наилучшим местом.

Ну он уж точно не лгал — следует отдать ему должное, отметила она про себя. Элизабет нисколько не сомневалась в его правдивости, когда он ссылался на деловую встречу с коммерческим агентом, но оставалось непонятным, почему Америка была «наилучшим местом».

Красивое кошачье лицо Мирей возникло у Элизабет перед глазами, и ее улыбка стала мрачной, когда она повела его в большую гостиную. Она дала ему шанс внести ясность в их отношения, но если он не хочет быть до конца искренним, — его дело. Слава Богу, что она увидела сегодня эти фотографии, а иначе могла бы подумать — Элизабет внутренне содрогнулась при этой мысли, — что он приехал сюда ради нее.

Осознание того, что она опять могла оказаться в дураках, сделало ее лицо неприветливым, и Элизабет хмуро смотрела на него, пока он оглядывал комнату. Когда она въехала сюда, квартира уже была обставлена в нейтральных синевато-серых тонах. Элизабет ничего не добавила от себя, не имея желания сделать интерьеры индивидуальными.

Когда она жила с Джоном, их окружали яркие теплые тона. Она любила ткани сочных расцветок и с их помощью старалась придать своему жилищу уютный и красивый вид. Но когда семейное счастье рухнуло, что-то внутри у нее надломилось. С тех пор она безотчетно пыталась подавить всякое желание свить себе собственное гнездышко, но Филипп, оглядывая безупречный, но безликий интерьер, несомненно, удивлялся его пуританской скромности.

— Квартира уже была меблирована, когда я сюда въехала. — Она немедленно ощутила досаду из-за того, что ей приходится давать ему какие-то объяснения, а когда он повернулся и посмотрел на нее, то почувствовала в его взгляде что-то вроде жалости. — Я нахожу этот интерьер успокаивающим, — добавила она.

— Да. — Он неторопливо кивнул. — Это успокаивает после всей суматохи, царящей снаружи, не так ли?

— Да, конечно. — Ее щеки теперь горели. Все внутри у нее сжалось в один большой комок. Почему он не может оставить ее в покое? Она не хотела, чтобы он был здесь, не хотела, чтобы он стоял поблизости и обшаривал все вокруг проницательным взглядом. Зачем он пришел, в конце концов? Неужели ему не хватает такой яркой женщины, как Мирей? — Кофе? — бросила она через плечо. — Бокал вина? Или, может быть, чего-нибудь покрепче? — Она решилась повернуться к нему лицом. Он принес в ее замкнутый мирок нечто такое, что не поддавалось определению, но словно насыщало атмосферу электричеством и порождало у нее целый рой противоречивых чувств.

— Лучше всего вина. — Филипп продолжал наблюдать за ней, когда она открывала холодильник и извлекала с нижней полки бутылку. — Ты уже поела? — спросил он небрежно, когда она доставала бокалы из маленького шкафчика над длинным широким баром.

— Поела? — Элизабет уставилась на него так, будто он обратился к ней на иностранном языке, а не на вполне приличном английском.