Чужие миры - Галина Дмитриевна Гончарова

Никогда уже тебя не обнимут так искренне.

Никто и никогда...

Как еще с женой и детьми сложится — неизвестно. А мать, если она действительно мать — всегда будет любить. И это... это самое большое благо, дарованное человечеству.

Ее высочество Джолиэтт...

Оретте она не нравилась. И это еще мягко сказано.

Оретта ее на дух не переваривала. После ее светлости, и вот эта... нет! Ключнице принцесса была просто поперек шерсти. Но ведь и не бросишь хозяйство?

И детей не бросишь?

Остается только терпеть...

Плюс у Джолиэтт был лишь один — домашнее хозяйство ей было глубоко безразлично. Ее не волновало — ничего.

Ни слуги, ни кладовые, ни дом, ни... попросту — ничего!

Она с удовольствием заказывала для себя новые платья. Музицировала. Вышивала. Ездила на балы и устраивала приемы. Последнее — реже, герцогу Леруа все же не нравилась шумиха и суматоха. Но подруги к ее высочеству приезжали.

Впрочем, чаще принцесса отправлялась во дворец.

Муж?

Постольку поскольку...

Супружеский долг она отдавала, но не более того. Любви между ними не было. И домашний уют ее не интересовал. И вообще...

На этом месте Майкел заинтересовался, чуточку надавил, и Оретта все же принялась откровенничать.

Отношения со Стуаном у ее высочества завязались примерно через месяц после свадьбы. А самое ужасное то, что господин об этом знал...

Да, знал.

И видел их несколько раз... от слуг-то ничего не спрячешь! А Джолиэтт и не скрывалась особо.

Иногда у них и сред бела дня.... Да, вот это самое!

Это ж кошмар какой-то!

А господин пару раз возвращался пораньше, и... да все он знал! И видел! Молчал?

А что тут скажешь? От сына отречешься?

Майкел?

Да никто и не поверил, что он... и принцесса... все свои знали, что Майкел никогда бы... он бы каминными щипцами к этой особе не притронулся!

Стуан — тот может. А Майкел — никогда!

Такого просто быть не может!

Отец из дома выгнал?

Ну так слуги все точно знали! Это происки хитрой стервы, коей и почитали ее высочество. А Майкел тут невинная жертва! Небось, дурная баба на него прыгнула, да Майкел отказался, вот и напела стерва герцогу чего было и чего не было. А потом, когда вскрылось все, тоже понятно. Герцог гордый, да и виконт, вот и не пошли на мировую.

А все из-за этой дряни, чтоб у нее все волосья повылезли!

Ганц вздохнул.

— А что еще можно сказать про принцессу? К примеру, какое у нее настроение?

— Сложное, — честно призналась Оретта. — Мы ее ж и не видим почти... бывает и так, что она жутко не в настроении. Личные горничные жалуются... и пощечины

раздает налево и направо, и булавкой ткнуть может, и воду в лицо выплеснуть...

— Это часто бывает?

— Последнее время, почитай, постоянно.

— Последнее время?

— Как господин умер, так она и с цепи сорвалась. Вконец одурела.

— Вот как... А до того?

— А до того раз в десять дней точно, а может, и чаще... А бывает и так, что госпожа довольная, щебечет, что птичка, монетки сует... это реже, конечно, но бывает...

Ганц вздохнул.

Даже если он побеседует с личной камеристкой... да хоть бы и со всеми!

Толку-то!

Календарь никто из них не вел.

А идея, которая пришла на ум Ганцу... она настолько ужасна, что обсудить ее можно только с одним человеком. И — нет.

Не с его величеством.

>’< & «

— Бран, у меня серьезный разговор.

Анжелина как раз вышла, и Ганц воспользовался моментом.

Гардрену дважды объяснять не понадобилось. Он не стал размениваться на дурацкие уточнения, не стал заниматься всякой ерундой...

Вместо этого он дождался, пока Анжелина вернется, и поднялся с дивана. Поцеловал руку супруге.

— Дорогая, я умоляю тебя о прощении...

— Но вам надо посекретничать. Верно? — глаза Анжелины лучились добротой и лукавством.

— Верно.

— Тогда я распоряжусь, чтобы вам в кабинет подали что-то вкусное. И надеюсь, что не лишусь мужа на всю ночь?

— Ни в коем разе, любовь моя...

Ганц деликатно отвернулся. Но шепот, сдерживаемый смех, шуршание шелка...

Он промолчал. Но Гардрен и так все понял — и неожиданно подмигнул.

— Даже таким, как я, иногда везет.

Начни Ганц сейчас говорить о его физических недостатках — и Гардрен мигом бы поймал его на слове, еще и поиздевался. Что-что, а на этот счет Бран не переживал.

Он вообще предпочитал переживать врагов, а не из-за внешности.

Так что Тримейн ответил ему улыбкой.

— Гардрен, я бы сказал, что таким, как вы — и везет. И на таких, как мы — везут. Тоже...

Бран фыркнул в ответ, давая понять, что — засчитано. И направился в кабинет.

— Итак, Тримейн?

— Бран, у меня есть подозрения, и я хочу, чтобы ты их опроверг, — не стал тянуть Ганц.

— Подозрения?

— Мне кажется, я нашел нашего маниака.

— И кто это? Его величество? Если ты здесь, а не с докладом у короля?

Ганц фыркнул.

Ну и чутье йе у Гардрена!

— Практически. Ее высочество Джолиэтт.

Шутки кончились. Бран подобрался и прищурился.

— Обоснования?

Ганц потер лоб, и принялся выкладывать то, что давно не давало ему покоя.

— Начну с того, что пострадавшие девушки принадлежали к разным слоям общества. От самых высоких, как Аника Реваль, к примеру, до проституток из борделя... Допустим, герцог может спуститься к проституткам. Но им попасть к герцогу намного сложнее.

— Убивать должен был человек из высшего общества. Согласен.

— Девушек не насиловали. Ни одну.

— Может, он стар. Или не может... с женщинами, такое бывает, — пожал плечами Бран.

— И все же... камешек в копилку?

— Допустим. Хотя и небольшой.

— У преступника были и есть определенные закладки на внешность.

— Разве?

— Большинство... почти все девушки — одного типа. Блондинки, с серыми или голубыми глазами, хрупкого телосложения.

— Это тоже ни о чем не говорит.

— Все они похожи на Анжелину.

Бран закаменел.

— Так... А Миранда?

— На тот момент у ее высочества был конфликт, кажется, с Лилиан Иртон.

— Допустим. Месть?

— Да. И достать девушек определенного типа сложно. Иногда приходится обходиться тем, что дают.

— Допустим. Но это — не доказательства.

— Нет, — Ганц потер лоб еще раз. Налил себе вина, сунул в рот пирожок с капустой, и наконец, решился. — Когда всплыли Леруа, я начал копать в их семье. Ида опознала человека, который был в борделе — это Стуан Леруа.

— Так...

— Майкел Леруа выставлен из дома. Отец ему дает денег, но домой не пускает... не пускал. Сейчас Майкел прекрасно общается с семьей, кроме ее высочества...

— Тоже не аргумент.

— Меня это заинтересовало. Антуан Леруа — не идиот. Но одного сына выгнали из дома за поцелуй с мачехой, а второго терпят, хотя Стуан позволяет себе большее? Много большее?

— Может, младшего сына отец любит больше? Или его