Чужие миры - Галина Дмитриевна Гончарова

Майкел послушно сделал несколько глотков.

— Благодарю. Так что все это значит?

Ганц пожал плечами.

— Что это может значить? О королевских доверенных вы слышали?

-Да.

— Барон Тримейн. К вашим услугам.

— Рад знакомству, — заученной фразой ответил Майкел. И тут же встрепенулся. — Не рад! Так что здесь происходит!?

— Ничего особенного, — развел руками Ганц. — Скажите мне, Леруа, что произошло в вашем охотничьем домике? На второй день после свадьбы вашего отца?

Лучше б он Майкелу молотком по голове треснул.

Чашку с бульоном спасти не удалось. Та выпала прямо на колени несчастного, кажется, ошпарила его...

Неважно!

Если он не расскажет правду, Ганц ему еще и оторвет все ошпаренное! Собственноручно!

— Откуда вы...

— Знаем? Знаем... правда, не во всех подробностях. Итак, что же там произошло такого, что ваш отец согласился на все условия его величества? Согласился на участие в спектакле, согласился побыть в Стоунбаге...

Майкел выдохнул.

Посмотрел на осколки чашки, на себя...

— Вь^же меня без ответа не выпустите? Верно?

— Верно.

— Это Стоунбаг?

-Да.

— Отчего отец умер?

Ганц сотворил знак Альдоная.

— Душой своей клянусь — от болезни. И... от страха. Я его тоже об этом спрашивал. Об охотничьем домике.

Майкел медленно кивнул.

— Странный у нас разговор, господин. Расскажу — убьете. Промолчу — убьете.

— А рассказать придется, — хмыкнул Ганц. — Не ее же высочество мне допрашивать? Ваш отец мертв, остаетесь вы...

— Ее высочество, — рассмеялся Майкел. — да знать бы...

— Что именно?

— Какие у меня гарантии?

— Только одна. Мое честное слово.

— Мало, — резко ответил Майкел. — Королевское бы...

Ганц не обиделся. Только рассмеялся негромко и с издевкой.

— Королевское?

Майкел выдохнул. Потер руками лицо.

— А дело там такое, что и тебя зацепить может, служилый...

— Я уже столько знаю, — отмахнулся Ганц. — Проще меня три раза убить было.

— Так на четвертый тут достанет.

— Твои предложения, — надоело Ганцу крутить вензеля.

— Все расскажу. Лично его величеству. Втайне.

— Вот даже как?

— А потом уж пусть решает, удавить меня здесь, или в живых оставить...

Ганц задумался.

С одной стороны — тревожить короля по пустякам. С другой — по пустякам ли?

— Намекни хотя бы. Иначе — что мне королю сказать? Майкел кивнул.

— Справедливо. Только вот... ты и сам примерно знаешь. Трое нас там было, ну и девчонка. Которая влезла ко мне в постель... хорошая она была. Я даже имя помню — Ликса.

-Да.

— Я там несколько раз был. А она — добрая, услужливая, хоть и понимаешь, что за деньги старается, но... ей со мной хорошо было. Я знаю.

— Это мне королю и сказать? — ехидно поинтересовался Ганц.

Майкел нахмурился.

— Нет. Королю ты скажи, что нас было четверо, осталось трое. И принцесса в этом непосредственно замешана.

Ганц подумал немного.

Помолчал.

А потом с цинизмом бывалого сыщика сделал единственный вывод.

— За что ее высочество убила несчастную деревенскую девушку?

Майкел шарахнулся вторично. Но поскольку разбивать было уже и нечего — он ничего и не разбил.

❖ ❖ *

— Откуда ты...

— Я же сказал — многое знаю, — покачал головой Ганц. — Давай так. Рассказывай. Что там со мной будет, мое дело, а уж его величеству я расскажу. Или сам расскажешь, никуда мы не денемся...

Майкел молчал долго.

Минут десять, наверное. И тут уж Ганц ему не мешал — пусть с духом соберется. И наконец, мужчина заговорил.

— Я мать всегда любил больше, чем отца. Она у нас такая была... солнечная, светлая. Уютная. Антонель больше на отца похож.... Мать с мужем просто угасала, пока не потухла. Понимаешь?

-Да.

— Мне тогда больно было. Стуан у нас — неприкаянный, Антонель — отцовский сын, а я вот, маменькин ребенок. Родной, любимый... когда она ушла, мне плохо было. Постепенно выправилось, но не забылось. А потом отец жениться собрался. Все я понимал, что для семьи, что любви в этом браке нет ни на медяк, что это просто для влияния... а все равно!

Как представлял, что эта девица на матушкином месте сидит! Как ее звать будут герцогиней... и я глазами искать матушку буду, а там — эта... понимаешь?

Ганц кивнул.

Понимал. Мачеха... да неважно, сколько там кому лет, какая семья... все одно — она заняла место матери. И это — больно.

— Тошно мне до слез было. К отцу я, конечно, не лез, толку б все равно не было. Для блага семьи — и точка! Влияние, связи, в перспективе деньги, земли — чего тут оговаривать? Все я понимал, но и скрыть ничего не смог. Противно до слез было, до тошноты и крика. Антонель заметил. Пошел к отцу, тот меня позвал, взяли в оборот. Так, мол, и так, жениться все одно женюсь... что делать будешь?

— Уехать из дома?

— И того нельзя. Род связкой силен. Если бы я после отцовской свадьбы.... Я же жил с отцом и матерью, мне рядом с мамой хорошо было, и теперь — уехать? Сразу ясно станет, что я против брака. А разногласия в семье — то, на чем играют.

Ганц кивнул.

Вот это коротенькое «мамой» сказало ему больше, чем многостраничные тома.

Мама.

Не мать, не матушка, не маменька, не родительница — мама.

Майкел искренне любил свою мать. И в этом не лгал. Ах, слова. Великие предатели своих хозяев!

— Поговорили мы тогда. Долго разговаривали. И решили... отец уж не в том возрасте, чтобы любовным утехам предаваться сутки напролет. Решили в охотничий домик уехать. Отец с супругой, ну и я сопровождать их буду. Привыкнуть, общий язык найти....

— А ваш отец не боялся, что вы его... слишком хорошо найдете?

Майкел даже фыркнул.

— Какая разница? Все бы в семье и осталось. А и ребенок случись — родная кровь.

— Интересный подход.

— Чего тут интересного? — окончательно отбросил всю вежливость мужчина. — Понятно же! Отец принцессу не любил, это для усиления рода. Надо бы на козе жениться — и козу бы в храм повел! В этом она память матушки не оскорбляла. А что мне тяжко — так то моя беда, а не семьи. Понимать надо!

— Тоже понятно, — согласился Ганц. — Вы уехали.

— Антонель должен был приехать через десять дней. С семьей. Стуан последним, у него какие-то дела были.... Очередная девка, наверное.

— Ваш брат ходок?

— Не то слово. Стуан от баб голову теряет, — окончательно разоткровенничался Майкел. — Кто ему штаны развязывает, тот и кошелек вытянет, и все остальное получит...

Ганц смотрел и слушал очень внимательно. Но пока вранья не чувствовал.

Наверное, Стоунбаг способствует.

Замечательное место, в котором из века в век откровенничали люди. Вот и сейчас... откровенничают. Очень оно помогает. Словно