Мы – животные: новая история человечества - Мелани Челленджер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В 1957 году брат Олдоса Хаксли, эволюционный биолог Джулиан Хаксли, придумал название для зарождающегося движения. «Человеческий род может, если пожелает, превзойти себя, – писал он, – и для этой веры нам нужно новое название. Возможно, подойдет трансгуманизм: человек остается человеком, но выходит за пределы себя, реализуя новые возможности своей человеческой природы на ее же благо». Современные верующие по-прежнему придерживаются этой точки зрения. Австралийский специалист по этике Джулиан Савулеску писал, что биологическое улучшение – это «игра в человека», а не игра в Бога. «Я хочу быть таким человеком, который живет дольше и лучше, а не меньше и хуже». И он не одинок в своих мыслях. Джеймс Мартин – компьютерщик, которого иногда называют «ботаником», предсказавшим появление интернета. Он также был футурологом, верящим, что мы «способны сделать мир намного лучше». Он считал, что мы должны изменить себя, чтобы стать «лучшим существом по сравнению с тем, кто мы есть сегодня». Философ Мэри Миджли однажды назвала этот тип мышления «алгиния» в честь средневекового алхимического понятия. Подобные алгиники мечтают превратить простой человеческий металл в некое «невообразимое золото».
Футуролог доктор Ян Пирсон отметил, что «в девяносто пять никто не хочет жить вечно», но если бы можно было жить вечно в теле двадцативосьмилетнего, многие бы стремились к этому. Однако вопрос о том, к чему может привести достижение совершеннолетия в обход детства, никак не рассматривается. Также мало внимания уделяется и наличию у социальных млекопитающих менопаузы, например у слонов и людей, чьи пожилые особи играют важную роль в передаче знаний молодым. Уделяя повышенное внимание репродуктивной стадии человеческой жизни, мы игнорируем преимущество отключения репродуктивной функции, позволяющее животному принять на себя новую роль, свободную от суеты сексуальности.
Философ Ник Бостром признает, что с аргументами в пользу совершенствования тесно связана идея эффективности. На своем сайте он пишет об «ограничениях существования в режиме человека» как о «настолько широко распространенных и привычных, что мы часто их не замечаем». Частично эта мысль об эффективности берет свое начало в механических и компьютерных метафорах о человеческом интеллекте. Книга Памелы МакКордак «Думающие машины» – первая история об искусственном интеллекте, написанная в 1970 году, когда эта идея только зарождалась. МакКордак считает, что мы тысячелетиями приписывали нашим изобретениям разум и свободу воли. Она указывает на распространенное до христианства идолопоклонничество, а также возведение в культ предметов – будь то тотемные столбы или магические мечи. Такой перенос разума называется антропопатизмом, или персонификацией. С его помощью мы видим дух в любом созданном человеком объекте. Но существует два способа получения думающих предметов – поклонение и хитрость. Искусственный интеллект (ИИ) можно рассматривать одновременно как интеллектуальный квест и поиск спасения, смесь строгости и сказочной фантазии с щепоткой циничного предпринимательства. Основные принципы ИИ на самом деле были заложены в XIX веке в попытках построить системы мышления. Сегодняшняя одержимость ИИ в конечном счете является ответвлением от гуманизма и споров о том, что такое личность и как мы можем улучшить себя. Когда он восторжествует, мы сможем отказаться от биологического акта творения, мороки с женщинами и матками и стать создателями сами себе.
МакКордак рассказывает историю Парацельса и его гомункула. «Если на сорок дней закрыть в герметичном стеклянном сосуде сперму, закопанную в лошадиный навоз и должным образом намагниченную, она оживет и начнет двигаться. После этого она обретает форму и сходство с человеческим существом, но прозрачным и нематериальным. Затем это существо вскармливается человеческой кровью, пока не достигнет сорока недель, и тогда оно выживет». Это существо не только выживет, но и будет обладать интеллектом, и Парацельс предлагает подробные инструкции, как его следует воспитывать. Более того, он злорадствует: «Мы станем как боги. Мы повторим величайшее божественное чудо – сотворение человека».
Одним из нескольких выдающихся технологов, выразивших опасения из-за высокого ИИ, который может появиться в нашем веке и представлять реальную угрозу человеческим жизням, был американский предприниматель Илон Маск. В 2014 году он сравнил перспективу появления интеллекта у машины с «призыванием дьявола». Но нам стоит переживать не столько из-за возможности, что нечто вроде живого интеллекта вот-вот появится из силикона и проводов, сколько из-за образа мышления тех, кто в первую очередь изобретает подобные технологии. Летом 2019 года Маск отчитался, что его компания Neuralink создала искусственные нити, которые могут позволить создать технологический протез для человеческого мозга. Как это часто бывает со спорными разработками, публике сначала преподнесли это как обещание освобождения от пугающих или изнурительных заболеваний. «Нейронное кружево» будет впервые использоваться для оказания помощи при определенных неврологических заболеваниях. Но конечная цель в том, чтобы дать нам возможность стать киборгами – наполовину людьми, наполовину машинами – на тот случай, если вдруг искусственный интеллект перехитрит нас и нам понадобится прокачка умственных способностей.
От метаморфического дара заглядывать внутрь сознания нам досталась философия, которая поощряет нас создавать свой собственный разум. В то же время сейчас мы привыкли считать, что наше будущее связано с компьютерами, которые мы когда-то изобрели как развлечение. А теперь рассматриваем их как возможную угрозу нашему статусу. Подобно уроборосу[53], логика кусает собственный хвост. Чтобы спастись от превосходящего нас интеллекта, который, как мы боимся, будет обращаться с нами так же, как мы обращаемся со всеми прочими животными, нам говорят, что мы должны сами стать машинами. Но это стремление улучшить себя грозит сокращением тех эмоций, которые приносят нам удовольствие в жизни. Поэтому мы можем неосознанно убрать важные части нашего социального поведения, которые остаются нашей самой большой надеждой на какое-то подобие добродетели. И если мы не проникаем в сознание других животных, то это не потому, что его нет или мы не можем это сделать. Это потому, что мы не хотим. А теперь нам говорят, что все должны уступить место величайшему изобретению человечества – искусственному интеллекту. И это более опасное заблуждение, чем все, что было придумано церковью. В этом культе свободы мало говорится о последствиях для примерно восьми миллионов видов, которые живут рядом с нами. А также мало что говорится о том, как исчезнет тот разум,
