Метро 2033: Изоляция - Мария Стрелова

Сквозь тревожный полубред Марина чувствовала, как сильные руки подняли ее, потом Хохол взвалил женщину себе на спину и перетянул ей руки ремнем у себя под мышками. «Нет… Нельзя, нельзя!» – билась страшная, тревожная мысль. Сознание ускользало. Не то что говорить, просто открыть глаза не хватало сил.

Как сквозь вату женщина слышала, как мужчина что-то говорит Мите, потом команда «Вперед!». Каждый шаг Хохла отдавался болью в теле Марины, Анохина тоже пошатывало. Последним усилием воли женщина не теряла сознание.

Тварь бросилась сверху. Митя, спускавшийся первым, успел отскочить, перекатиться по лестнице, Хохол прижался к стене, видимо, забыв, что за спиной у него как куль висела почти бесчувственная Марина. Женщина ударилась спиной и застонала от боли.

– Беги! – пронзительно крикнул Анохин.

Летучая бестия, промахнувшись, снова взлетела, чтобы атаковать еще раз.

– Эй, эй, ты! – Митя подхватил отколовшийся кусок кирпича и бросил в крылатого монстра.

Истошно заверещав, мутант спикировал на мальчика. Анохин побежал, оскальзываясь на стертых от времени ступенях. Его спас поворот: тварь не успела среагировать и влетела в стену. Хохол получил несколько секунд форы. Он метнулся было мимо оглушенной бестии, но мутант развернулся на тесной площадке и полоснул Марину по спине острыми когтями. Женщина вскрикнула.

Хохол рванул вниз по лестнице, а тварь, которой не хватало места для взлета, ползла следом, яростно клекоча.

Они выскочили на улицу и побежали вниз, к Москве-реке, надеясь лишь на удачу. Монстр высунулся из подъезда, но преследовать их не стал. Видимо, страх перед обитателями вод был сильнее жажды добычи. Это поняли и беглецы.

Анохин резко затормозил.

– Нет. Только не туда. Там… – Юноша икнул от ужаса, не в силах выговорить, что именно его пугало.

– Твою мать. Без патронов не прорвемся, – выругался Хохол. – Че делать будем?

– Женя… – простонала Марина. – Скорее. Тут опаснее, чем у реки. Успеем…

Быстро преодолев расстояние до реки, они побежали по набережной в сторону разрушенного комплекса «Лужники» – круглого здания бывшего стадиона.

– Проскочили, кажись, – спустя полчаса сумасшедшей гонки выдохнул Хохол.

– Еще подъем на гору и лес, – задыхаясь, в отчаянии прошептал Митя.

Солнце раскаленной монеткой упало за горизонт. Алая полоска заката, озарив замирающий мегаполис последними кровавыми отсветами, вскоре исчезла. Набережную Москвы-реки окутали сумерки, непривычно темные и сырые. Двое мужчин двигались в темноте по узкой тропе между зарослями деревьев, отделявшими проспект от набережной, и полусгнившим металлическим парапетом, за которым сыто булькала масляная гладь воды.

Тропа разведчиков, более-менее безопасная, то есть пролегающая в стороне от мест охоты мутантов, шла по другому берегу реки. И единственной переправой, где не было неизвестных опасностей, был Андреевский мост, ведущий от метро Фрунзенская к Нескучному саду. И то туда без полного рожка патронов сунулся бы только полный самоубийца. Но мост был далеко позади. А впереди – только полуразрушенная эстакада метро и станция Воробьевы горы.

Марина давно потеряла сознание от тряски и боли. Да и здесь она была не советчик…

– Мить, куда мы идем? – мрачно поинтересовался Хохол, когда двое разведчиков остановились передохнуть перед подъемом на метромост. – Где этот твой бункер?

– До этого ты шел за мной без лишних вопросов, – отозвался паренек. – Почему тебе сейчас стало это важно?

– Тебе сложно сказать или это тайна? Из-за Марины ты отказался от хорошей жизни охранника на Фрунзенской, был жестоко бит и оказался здесь. Я уверен, ты ее не бросишь, и доверяю тебе. Но я хочу знать, чего ради мы бегаем от монстров, почему тащим полуживую женщину и куда? – устало ответил Женя.

– Потому что хотим еще пожить, – мрачно сказал Митя. – Мы идем в бункер в Раменках.

– В Изумрудный город, что ли? – удивился Хохол и, занятый ремнем, который стягивал руки Марины, упустил пистолет.

«Макаров» упал на асфальт с громким стуком, и в наступившей тишине сгустившихся сумерек этот звук был подобен раскату грома. Беглецы замерли, потрясенные – такое безмолвие царило вокруг. На станциях никогда не было тишины. В туннелях шумел ветер или попискивали крысы. В разрушенный город день приносил свои звуки, и очень громкие: скрежет металла машин, когда на них взбирался новый обитатель мегаполиса, крики разных тварей, зловещее бульканье реки и старых коммуникаций, шелест листвы разросшейся флоры. Сейчас тишина стояла мертвая, только сквозь фильтры респираторов вырывалось дыхание двух мужчин. Не было даже ветра.

Женя вытер со лба испарину. Так страшно ему не было никогда в жизни, ни в зловещих туннелях, ни при встрече с мутантами лоб в лоб. Это безмолвие новой природы угнетало, порождало панику.

Анохин побелел, парализованный животным страхом, до краев затопленный нехорошим предчувствием. И не так страшно было бы встретиться с ночным мутантом, даже с той же крылатой тварью из высотки на Спортивной, как осознавать, что не происходит ни-че-го. Жизнь вокруг Москвы-реки с наступлением темноты будто бы вымерла.

И вдруг в темноте из тишины раздалось негромкое «шлеп-шлеп-шлеп».

– Бежим, – прошептал Хохол.

И остался стоять.

Простая фраза прозвучала как приговор, не получалось двинуться с места. И только завораживающее, гипнотизирующее «шлеп-шлеп-шлеп» со стороны реки. Безлунная, беззвездная ночь скрадывала звуки, а в наступившей тьме невозможно было разглядеть даже то, что происходит в паре метров.

К шлепанью прибавилось утробное урчание – похоже, существо, которое скрывала темнота, было совсем близко.

– Бежим! – заорал Женя, и этот крик, разорвав жуткое безмолвие, придал сил. Хохол и Митя сорвались с места и ринулись к лестнице метромоста. Булькающие звуки заглушили шлепанье – кажется, мутант почуял добычу. Вдруг ремень разъехался, и Хохол с ужасом понял, что Марина соскользнула на землю.

– Митя! – срывающимся голосом крикнул мужчина, разворачиваясь. Анохин повернулся, задыхаясь от быстрого бега, и понял, что им не спастись.

Марина застонала, от удара об землю придя в себя. И увидела над собой жуткую морду с раскрытой пастью и тремя рядами треугольных зубов. От мутанта исходило страшное зловоние, к которому добавлялся запах тины. Липкая нитка слюны капнула Марине на лоб.

«Это конец!» – мелькнула усталая мысль – и погасла.

А вокруг все громче раздавалось зловещее урчание и шлепанье других мутантов, превращавшееся в монотонный гул.

Женя дрожащими руками передернул затвор. Выстрелил. И промахнулся.

– Что делать будем? Пять дней прошло, Алексеевой до сих пор нет, – спросил Миша.

Совет «старой гвардии» в составе семи человек собрался в кабинете Андрея Савельевича для принятия решения. Паценков нервно расхаживал вдоль стены. Начальника мучило чувство вины, ведь это он отдал приказ – преступный по сути – отправить Марину в одиночестве на поверхность.

– Искать, надо непременно искать! – высказалась Ксения, у которой с заместителем начальника бункера были теплые дружеские отношения.

– А если ее уже нет в живых? – хмуро спросил Паценков.

– Хотя бы узнать, так ли это. Если это были мутанты, хоть что-то на поверхности можно будет найти. Если все же… – Ксюша осеклась. – Если это все же обитатели метро, о которых беспрестанно говорит Володя, я считаю, что нужно идти к Фрунзенской, хотя бы с целью разведки. Владимир, ты знаешь условный стук этой станции?

Володя, единственный представитель молодежи в кабинете Андрея, замялся. Опустил голову. Потом виновато шмыгнул носом, но взгляд поднять не решился.

– Это точно были разведчики из метро. Мутанты условный стук не знали, это был Никита. Значит, Марина Александровна ушла с ними. Позывной на станции – точка-точка-тире-точка, через паузу точка-тире-точка. Получается «Фр», если азбукой Морзе, – ответил мальчик.

– Значит, Марина ушла с разведчиками в метро. Мотивы ее мне совершенно непонятны… – устало вздохнул Миша. – Но факт того, что у нас пропал очень важный человек, остается фактом. Я за поисковую операцию.

– Кто еще за? – спросил Паценков.

Его мучили сомнения. Больше всего на свете начальнику бункера хотелось, чтобы заместитель, эта неприметная серая мышь, которая знала все и которой все боялись, исчезла навсегда, освободив его от незримой тяжести своего присутствия. Но Паценкову было страшно. Страшно осознавать, что без Марины отлаженный быт может рухнуть. Есть ли ей замена? Кто встанет на ее место, кто из «старой гвардии» знает все тайны молчаливой и странной женщины? У каждого в этом бункере были свои секреты, несмотря на столько лет совместной жизни под одной крышей, под мрачными серыми сводами. Начальник бункера не знал, что на самом деле находится в отсеках фильтрации, никогда в жизни не поднимался на поверхность. Кукла, марионетка в руках Марины. Как того и желал покойный Григорий Николаевич Кошкин. Как такое могло произойти? Как за столько лет ему, Андрею Савельевичу, капитану этого подземного корабля, не удалось узнать свои владения до конца? Как получилось, что многие вещи оказались за гранью его понимания? У Паценкова тоже были свои тайны…