Монах - Михаил Константинович Зарубин

— Но неужели в монастыре живут только праведники, очистившие свою душу от греха?

— Монастырь — не райский заповедник. Люди есть люди. Есть среди них разные, как и в миру. И в миру, если присмотреться, много праведников. А вам, Анатолий Петрович, я очень благодарен за то, что вы спасли меня когда-то. Я всегда это помнил. И как знать, не встреть я вас в мой урочный час, как бы повернулась жизнь?

— А чем же вы живете?

— Тем, чем живут монахи. Богообщением, — не задумываясь, ответил отец Никодим.

Уже вечером, придя в гостиницу, Анатолий Петрович открыл свою амбарную книгу, куда заносил свои мысли «по поводу и без повода», и записал:

«Сегодня случилась неожиданная встреча с удивительным человеком. Когда-то он был простым парнем, Сашей Петровым, теперь — отец Никодим. И он, и я прожили достаточно сложную и насыщенную событиями жизнь, каждый из нас приобрел жизненный опыт, только его опыт оказался таким далеким и трудным для моего понимания, что я даже немного робел, разговаривая с ним. Я получил ответы на некоторые вопросы, которые давно меня интересовали».

Рассказы о любви

Авария

Этот весенний день после круговерти оттепелей и заморозков выдался на редкость солнечным и нарядным. Еще утром, добираясь до работы, Алексей обратил внимание, что на деревьях уже видны тяжелые набухшие почки, из которых вот-вот проклюнутся ярко-зеленые листочки. Над деревьями и кустами висела фиолетовая дымка, а на голых ветвях сидели грачи и скворцы, недавно прилетевшие из теплых краев. Они галдели, перелетали с дерева на дерево, словно возмущаясь, что им не подготовили гнезд.

Алексей остановился на пригорке, оглядел дома бывшего поселка Кузьмиха, включенного в границы города. Дома здесь стояли в живописном беспорядке, не было ни улиц, ни переулков, зато каждый из них имел свое лицо. От ярких лучей весеннего солнца крыши играли всеми цветами радуги, они уже освободились от снега и радовали глаз чистотой и свежестью.

«Ну вот, и весна пришла», — подумал Алексей и попытался вспомнить какие-нибудь стихи о весне, что-то из школьной программы, но ничего, кроме «люблю грозу в начале мая…» не придумал. «Что это меня вдруг на стихи потянуло?» — усмехнулся он. — Не иначе, как от солнышка разморило…»

Сегодня первый день, как Алексей стал работать прорабом. После техникума он почти три года «отпахал» мастером, пока в штатное расписание управления не ввели новые должности. И дело было не только в зарплате. Алексей, как и большинство молодых работников, мечтал о профессиональном росте. Для кого-то три года — мгновение, для него же они казались вечностью. Работал он на строительстве комплекса научно-исследовательского института Академии наук. Такое дело обязан вести прораб, совсем с другими полномочиями и кругом обязанностей, чем мастер, но на пути стояло это проклятое штатное расписание. Начальство все понимало, доплачивало, назвав его должность «старший мастер».

И вот случилось. Вчера, зачитывая приказ на оперативке, начальник участка Ивановский, бывший военный строитель, сказал:

— Ну, Леша, поздравляю со званием старлея! Расти до генерала…

Алексей рассмеялся.

— До генерала, Анатолий Федорович, мне еще далеко…

Хотя и стал Алексей прорабом, но в подчинении у него пока еще никого не было. Да и объект остался прежний: на нескольких корпусах шел монтаж железобетонных каркасов, наружные стены одевались в кирпич, стали появляться субподрядные организации из других трестов и даже министерств. Работа с ними отнимала уйму времени, нужно было передать фронт работ, составить графики, и еще много чего, большого и малого. Приходилось задерживаться до поздней ночи. Жена понимала его, она знала, с чем связаны его поздние приходы домой. Она тоже работала в строительстве, только была конторским работником. Там все было размерено по минутам: начало работы, обед, окончание работы. Случались, конечно, и переработки, в конце квартала, когда делался сводный баланс. У Алексея же регулярные переработки были правилом. Заполняя журналы работ, составляя всевозможные акты, делая реестры документов по приходу материалов, проверяя работу второй смены, мыслями он был дома, с Машей.

Женился Алексей три года назад, как раз перед защитой диплома. Такой, как Мария, не было во всем городе, да что в городе, на всем белом свете. Он увидел ее впервые в шестнадцать лет. Она ослепила его своей красотой, удивительно летящей походкой, плавными движениями. Стоило услышать ее певучий голос, проходил гнев, исчезала боль, переставал мучатся и досадовать на прошедшее и переживать из-за плохого отношения людей к себе. Все эти чудеса делал ее родной голос. Она сразу вошла в его жизнь, такой, какой была, он под ее влиянием становился похожим на нее, нет, не внешне, а внутренне, отбрасывая от себя все наносное, что пришло к нему в самом начале жизненного пути. Рядом с ней Алексей становился совершенно другим: чистым, нежным. Время не меняло отношения к ней. Он не мог насмотреться на ее ангельское лицо. От прикосновения даже к ее руке вспыхивало внутри, и какие-то неведомые силы заставляли биться учащенно сердце, воспаляя органы чувств. Беря ее в объятия, он всегда боялся, что кровь, пульсирующая в нем, может разорвать сосуды и обрызгать ее белоснежное тело. Иногда, поднимая ее на руках, словно ребенка, вдыхая запах ее духов, удивительно вкусных, пеленой обволакивающих его, Алексей чувствовал себя безумно благодарным Марии за счастливые миги, подаренные ему. В ее взгляде он всегда видел нежность, доброту и любовь. Кроме нее, он не замечал никого. Он никогда не сравнивал Машу с кем-то. Для него она была идеалом. Алексей еще подростком прочитал о том, что у каждого человека на Земле есть вторая половинка. Может быть, человек ее никогда не встретит, но она есть. А свою половинку он встретил, сомнений в этом не было, и наверняка поэтому они получали друг от друга столько удовольствия, не прикладывая при этом чрезмерных усилий, а просто живя по людским и Божьим законам. Главным из которых был один: не надо никогда обманывать и нужно верить друг дугу.

Совместная жизнь была для них обоих счастьем. Они никогда не говорили об этом, но знающие их люди видели это. Близкие радовались, кто-то из знакомых завидовал, вспоминая свою непутевую жизнь.

Жили они втроем, вместе с Машиной мамой. Для Алексея она тоже стала мамой. Неожиданно для себя после свадьбы он назвал ее мамой. После этого так звал всегда.

Иногда мама с улыбкой напоминала им о внуке или о внучке. Маша неловко улыбалась, пытаясь что-то сказать