Цепная реакция - Андрей Кивинов

Супруга выплыла из спальни с непроницаемой маской на лице, уже облаченная в доспехи делового. Ни дать ни взять кельтская воительница Боудикка, готовая дать отпор врагу. В ответ на «Ленка подбросит» мрачно усмехнулась и скрылась в прихожей.

Звук отпираемой двери заставил Репина зажать ладонью трубку.

— Лен, подожди! Пять минут, пожалуйста, я быстро!.. Алло, Николаич! А что за пожар?

— Ты чем меня вчера слушал? Тебя же корреспондент ждет из «Юрьевского вестника». Не позорь службу.

— А, ну да… Я уже!

Швырнув трубку на стол, Анатолий смахнул кухонным полотенцем с физиономии остатки пены и заметался по гостиной в поисках брюк. Брюки обнаружились довольно быстро. Под стулом.

На ходу толкая ногу в штанину, Репин подскочил к окну и распахнул створку.

— Лен, две минуты!!!

Но черный «лэндкрузер», подмигнув сигналом поворота, уже выезжал со двора.

Перед заветной дверью Анатолий Викторович Пикассо небрежно взъерошил волосы, изобразил на лице служебное рвение и постучал.

— Заходи! — прогрохотал шеф.

Представ пред начальничьи очи, Репин хотел было бодро, по уставу, доложить о своем прибытии — марку следовало держать, особенно если прокололся, да еще в присутствии представителя прессы. Но, едва раскрыв рот, он осекся и застыл на месте, словно почуявший лисью нору фокстерьер.

За столом, напротив Кленова, сидела совсем еще молоденькая — лет двадцати, не больше — девчушка. Какая натура! Гостья была облачена в полупрозрачную блузку, демонстрируя миру упругие полушария верхней половины. А короткая юбчонка эффектно подчеркивала впечатляющие достоинства половины нижней. Ножки — что надо. Произведения искусства. Рисуй — не хочу. Произведения искусства были при этом аппетитно закинуты одна на другую. Контрольный выстрел ниже пояса. Сто граммов тротила. Взрыв гормонов.

Перехватив встречный оценивающий взгляд натуры, взрывотехник опустил глаза в пол. И почему-то вспомнил Ленку — как они познакомились. Ты помнишь, как все развивалось. Все было впервые и вновь… И не было пилежки и выяснения отношений. Она — красивая и желанная. Не женщина — девушка-мечта. Вот это был настоящий взрыв гормонов — какой там тротил. Самый что ни на есть пластид! Может, те же сто граммов, но рвануло бы так, что хрущевка, где они встретились, могла превратиться в груду обломков. Объект и не подозревал об этом. В смысле, Ленка. Поначалу. Потом-то, конечно, ее тоже зацепило. Недаром говорят, любви безответной не бывает. Девушка-мечта, сама не подозревая, попала в эпицентр его эмоций, а дальше — дело времени. Конфетно-букетный период занял ровно две недели — когда нельзя оторваться друг от друга, в головы естественно приходит мысль — причем в их случае она пришла почти одновременно — быть вместе. И они — стали. По всем правилам, включая заунывную песнь регистраторши в загсе. Правда, загс был месяцев через пять после знакомства. А через какое-то время после марша Мендельсона началось… Куда уходят чувства, в какие города? Нет, он Ленку по-прежнему любил, не изменял, хотя на девушек, как любой нормальный мужик, поглядывал. Иногда даже при ней. Ну и что? Он же ей не запрещает на мужиков смотреть? Это не измена! А она? Из-за каждой ерунды истерика. Подумаешь, платочек, подумаешь, кастрюля немытая.

— Здравия желаю! — просипел Анатолий. Получилось не бодро.

— И вам не хворать… — откликнулся Кленов. — Явился, слава богу! Я тут, понимаешь, перед корреспондентом расстилаюсь, про романтику службы да про суровые будни… А капитан Репин, герой будущего репортажа, на эту самую службу опаздывает почти на час.

— Я без злого умысла, а только службы для. Готовился к интервью, — нашелся Репин и, стараясь смотреть гостье исключительно в глаза, приветственно кивнул: — Здрассьте!

— Здравствуйте, — уверенно улыбнулась девушка в ответ. Очевидно, знала, какое впечатление производят ее прелести на сильную половину. — Только я пока еще не корреспондент, а всего лишь стажер… Меня Ксюшей зовут.

— Очень приятно. Анатолий!

— Ну, вы найдите тут где-нибудь тихий уголок и поговорите, — поспешил избавиться от парочки Кленов. — У меня дел по горло.

— Да нет у нас тут тихих уголков. Всюду кипят суровые будни. Обжечься можно…

Репин вновь постарался сфокусироваться на зрачках корреспондента, не позволяя предательскому взгляду лезть, куда не следует. Судя по жесту, коим девушка одернула юбку, получилось не очень.

Анатолий устремил взгляд на не вполне живописный линолеум.

— Может, в кафе? Здесь недавно возле молокозавода новое открылось. Те из наших, кто там обедал, пока живы… Рискнем?

— Рискнем, — беспечно кивнула Ксюша. — Я как раз не успела позавтракать. К вам сюда добираться сложно.

— Я тоже не успел. Вот и совместим духовное с материальным. Только одно условие: фоткаться не буду. Не люблю.

У Лены Репиной был принцип — что бы ни случилось дома, плохое настроение оставлять на пороге. Рабочее — рабочему, дому — домово. Или — домового, чьи обязанности, видимо, периодически брал на себя Репин. Иначе как объяснить то исчезновение помойного ведра (которое, видимо, задумавшись, рассеянный художник выкинул вместе с мусором), то пропажу ботинка или, что гораздо хуже, Лениной выходной туфли, цены, кстати, немалой. Нет, ну ладно — рассеянность, в конце концов, не такой уж страшный порок, и не с такими живут, и даже маленькая зарплата и рабочий фанатизм — тоже не смертельно. Издержки семейного быта и профессии. Но вот когда ты в лепешку расшибаешься, чтобы этот самый быт улучшить, благосостояние поднять, а в ответ — не то что тишина, отдачи никакой, так еще и изменой не просто пахнет, воняет… Тут задумаешься о смысле этого самого бытия. Жил-был художник. Один… Так пусть и дальше… живет. Оно мне надо? Мужчин много, а я одна. Красивая, умная, успешная и единственная, — успокаивала она себя. Я себя не на помойке нашла — как-никак директор, генеральный директор компании «Аванта». И терпеть рядом с собой неудачника, который самоутверждается за счет всяких там молоденьких баб, — нет уж, увольте. Статус и внешность есть, а мужики — найдутся. Да у меня этих мужиков будет, если захочу…

Она влетела в собственную приемную, чуть не уронив вместе со стулом посетителя. Гость покачнулся, но удержался.

— Лена, что случилось? — В голосе посетителя ласкало слух непритворное сочувствие. Да и сам он — услада очам. Внешность — ладно, опустим. Как говорила любимая бабушка, если мужик чуть симпатичнее черта, значит — уже красавец. Но этот, помимо природной привлекательности, еще умел себя правильно подать, что в наше суетное время немаловажно. Элегантный, но без фанатизма. Костюм, который стоил минимум штуку баксов (про часы и говорить нечего — отдельная тема), выглядел просто и совсем не вызывающе, в смысле просто-дорого — для тех, кто понимает, а для тех, кто не понимает, — мужчина в расцвете лет, со вкусом и хорошо одет.

«Слава богу, ты пришел, и как кстати», — подумала Елена. Но вслух не произнесла: издержки бизнеса, — еще подумает, что она в нем заинтересована больше, чем он в ней. Однако как-то сразу подобралась и успокоилась: раз в приемной ждут такие мужчины, значит, есть еще порох в пороховницах…

— Оля, — кивнула застывшей секретарше, — меня нет. Ни для кого. Оставь сообщение… ну ты знаешь. И эспрессо нам, две чашки. — Она отворила перед посетителем дверь кабинета: — Добро пожаловать, Леонид Андреевич…

Аншлага в кафе не наблюдалось. Время завтрака уже прошло, а час бизнес-ланчей еще не пробил. Анатолий со спутницей устроились за небольшим столиком возле окна.

Сонная официантка уплыла к стойке, и Ксения начала ворошить содержимое сумочки в поисках диктофона.

— Вам никто не говорил, что вы похожи на Весну Боттичелли?

— Нет, а кто это? — Журналистка наконец-то выудила из недр сумки орудие труда.

— В смысле, весна или Боттичелли? Боттичелли — художник, а для образа Весны позировала его возлюбленная. А вообще «боттичелло» в переводе с итальянского — бочонок.

— Ну, это к теме не относится, — хмыкнула стажерка. — Зачем нам другие художники-бочонки? Мы — про вас. С чего начнем?

— Вот так сразу, без прелюдий? Ладно. С того, кто меня заложил… В смысле, рассказал вам про меня. Не Быков ли, случайно?

— Нет. Дело в том, что ваши работы были выставлены на интернет-аукцион…

— На аукцион?! А, ну да…

— …и получили неплохие отзывы. На сайте раскрыли, что автор картин живет в Юрьевске, вот мы и решили о вас написать. Российская провинция всегда гордилась своими знаменитыми земляками. Знаете, у меня папа родом из Калуги. И любит повторять, что если б не Циолковский, про этот город мало бы кто слышал. А так — чуть ли не бренд… Но найти вас оказалось нелегко. Думали сначала, профессиональный художник. А когда выяснилось, что любитель, да к тому же еще и сапер… Круто!