Дуэлянт (СИ) - Хатемкин Павел

На несколько минут повисла пауза. Максим не посмел ее нарушить. Только шум ветра оглушал. Наконец она заговорила снова:

— Там было почти так, как любят рассказывать в легендах. Мы прикрывали массовую эвакуацию из города. Я была еще рядовым солдатом. Мы не знали, что они атакуют только нас, вооруженных, — Эстеваль покачала головой. — Столько людей поставили под угрозу. Несколько дней напряженных боев. Мы практически не слезали со стимуляторов. Ты же знаешь, что наши костюмы выдерживали несколько попаданий из их электрических пушек. Даже из пушек жуков. Сейчас их и не встретишь, но тогда их было много. Наверное, они кинули на нас все силы, столько акридов и жуков я не видела больше никогда. Приходилось крутиться. Огонь был такой плотный, что наша броня не успевала остывать. Некоторые из наших ребят так и умирали, сварившись внутри костюма. Многие впоследствии были госпитализированы с серьезными ожогами. Некоторые умирали, когда действие обезболивающих и стимуляторов заканчивалось. На всех нас, участвовавших в том бою, осталась метка «Огненных стражей», и я не исключение.

С этими словами она сдернула со своей шеи платок и продемонстрировала жуткий шрам от ожога, который уходил дальше под воротник.

— Тогда времени на нормальное лечение не было, поэтому я долго обходилась обезболивающими и стимуляторами. Вам рассказывают, что они не вызывают привыкания. Это полная чушь. Большинство из штурмовиков после Вторжения проходили реабилитацию, в том числе и от зависимостей. Кто-то успешно, кто-то нет. Я до сих пор сижу на обезболивающем. И не из-за болей. Пару раз я была на грани того, чтобы скатиться к более серьезным наркотикам, но пока удавалось себя сдерживать.

— И ты думаешь, что меня это отпугнет? Думаешь, зная правду, я разочаруюсь в тебе? — спросил Максим. — Я готов встать рядом. Готов помочь тебе с этим справиться.

— А если я не хочу с этим справляться? Может, это единственное, что меня спасает от кошмаров. Может, это единственное, что удерживает меня здесь? — Мари была непреклонна. — Ты еще молодой парень. Ты наиграешься с этой беготней за акридами по развалинам и потом будешь жить нормальной жизнью с хорошей работой, вспоминая об этих временах как о беспечной глупости своей молодости. А я уже не смогу жить нормальной жизнью. Я так и буду продолжать рисковать, пока какой-нибудь «чистенький» не оторвет мне голову где-нибудь на свалке, и мой труп проваляется там неделю, пока его случайно не найдут. Это может случиться не скоро, а может уже на следующей неделе. Тебе хочется этого? Зачем приобретать заведомо только для того, чтобы потерять? Я все равно этим заниматься не брошу.

— Я не собираюсь бросать свою охоту на акридов.

— Тем более, — мрачно отозвалась Эстеваль. — Извини, Максим. Мне очень приятно с тобой общаться. И ты правда мне нравишься. Но я не хочу подвергать ни тебя, ни себя дополнительным страданиям. Поверь, нет ничего хуже, чем потерять близкого человека. Повторяю, нам не стоит сближаться.

Парень стоял, потупив взгляд.

— Извини. — Она направилась к выходу.

Максим еще какое-то время смотрел перед собой на раскинувшийся внизу город, не обращая внимания на холод ветра, затем медленно побрел к двери.

Глава 28

В начале лета Максима выдернули посреди работы «в поле» и срочно попросили вернуться в штаб. Двое мужчин ожидали его в комнате для брифинга. Оба невысокого роста, с серьезными, гладко выбритыми лицами. Тот, что был старше, вышел чуть вперед.

— Добрый день, Максим Анатольевич! Я капитан Маер, а это, — он указал на своего более молодого спутника, — сержант Терещенко. Мы из отдела по расследованию убийств. Надеюсь, у вас найдется немного времени ответить на наши вопросы?

— Конечно, — пробормотал ошарашенный Максим, стараясь сохранять спокойствие. Неужто они про него что-то раскопали? — А в чем дело?

Ему предложили сесть. Он взял один из многочисленных стульев в зале и поставил его рядом со столом возле компьютера.

— Мы расследуем убийство, — пояснил Маер, садясь напротив Максима. Его спутник сел по правую руку от него и достал планшет. — Вы не против, если мы будем записывать? Ничего серьезного, только текстовые заметки, никакого аудио.

— Нет. Не против.

— Как я уже сказал, — продолжил капитан, — мы расследуем убийство Виталия Маренко. Вы с ним знакомы?

— Да. Мы состоим в одном историческом клубе.

Максим вспомнил высокого парня, участвовавшего почти во всех мероприятиях «Клуба 32». Однажды этот человек поделился с соратниками довольно оригинальной теорией, согласно которой появление акридов создало возможность для объединения всех людей. Раньше люди искали выход своей агрессии в борьбе племен, переросшей в борьбу стран, ненависть на почве национальной и религиозной вражды. Люди, по его мнению, все время искали для себя систему координат «свой — чужой». С появлением же инопланетян все стало гораздо проще. Акриды были чуждыми, иными существами, понять которых люди не могли, да и не нужно было. Чужаки вторглись в мир людей, спровоцировав большую войну, и теперь находились на положении оккупантов. А ведь ничто так не объединяет, как образ общего врага, считал он. После Вторжения практически все ненавидят акридов в той или иной степени, и Виталий был убежден, что это дает дуэлянтам моральное право на агрессию, которая утолила бы внутреннюю жажду насилия, предопределенную человеческой природой. Максиму нравилась эта теория. Но каким бы ни было оправдание действиям дуэлянтов, эти теории не мешали акридам убивать их.

— Состояли, — поправил себя Максим. — Как он погиб?

— Его убил акрид, — спокойно ответил следователь. — Вероятно, Маренко хотел попробовать сразиться с ним, но недооценил противника. Последнее время дуэлянтов стало много. Вы, наверное, знакомы с этим явлением?

— Слышал о них в новостях как-то, — Максим старался сохранять невозмутимый вид. — Но при чем здесь я?

— Как вы понимаете, то, что его убил акрид — неоспоримый факт, и этому есть неопровержимые доказательства. Но мы не можем искать неизвестного инопланетянина, прикончившего парня. Тем более даже при всем желании, если бы мы нашли такого, мы не могли бы отправить его под суд. Все, что мы можем сделать в данном случае, так это установить обстоятельства, которые привели к трагедии, и принять меры по предотвращению таких случаев в дальнейшем. — Маер внимательно смотрел на Максима. — И вы можете нам в этом помочь. Чем занимался ваш исторический клуб?

— Мы обсуждали историю времен Вторжения и то, что было перед ним. В основном анализировали информацию из открытых источников. Делились историями, когда-то услышанными или прочитанными. Временами выдвигали свои теории по поводу некоторых белых пятен, но ничего особенного. Любительский уровень, — пожал плечами молодой человек.

— Вы обсуждали технику, экипировку, оружие?

— Конечно. Увлекаться историей Вторжения и не интересоваться техникой и оружием этого периода, согласитесь, было бы глупо.

— И правда, — ухмыльнулся капитан. — Затрагивали ли вы темы модификаций экипировки, тактики боя с акридами?

— Только применительно к отдельным операциям. Экипировку мы обсуждали, в основном, в контексте конкретных подразделений. Естественно, все по статьям и монографиям.

— А как же ветераны? Вроде в вашем клубе их трое. Они ничего не рассказывали?

— Конечно, рассказывали. Это дополняло общую картину событий, в которых они участвовали, но они же не вездесущи. Так что рассматривать события только исходя из их рассказов, согласитесь, как-то однобоко.

— Вам не кажется странным, что люди, прошедшие такие испытания, продолжают возвращаться к этой теме? Думаете, они хотят понять те события глубже? Или, может, ими движет что-то еще? — Маер покачал головой. — Знаете, я сам ветеран, и как-то не особо горю желанием лишний раз вспоминать о пережитом.

— Ну, мне кажется, что это дело каждого — дистанцироваться от прошлого или попробовать его глубже понять.