За полшага до счастья - Аньес Ледиг

Счастлив.

Он был почти благодарен Марлен за прекрасную мысль бросить его. Да что там «почти». Он был ей благодарен.

Жюли и Люк все время проводили на берегу моря. В свитерах, зато на солнце. Если бы можно было увезти пляж с собой в машине, они бы это сделали. Но в багаж память не упакуешь. Поэтому они набивали свою память морскими запахами, плеском волн, криками чаек, лучами закатного солнца.

А потом пришла пора собираться. Поль купил для Жюли большой красный лакированный чемодан, чтобы она сложила в него свои старые вещи и новые, более подходящие ее нынешнему объему бедер.

Жюли было горько готовиться к отъезду. Она бы осталась у моря навсегда. Люк узнал бы здесь больше, чем в детском саду. Но такова жизнь… Надо работать, чтобы платить налоги, покупать еду и развлекаться, если к концу месяца что-нибудь останется… Сейчас она, как никогда, была убеждена, что родилась под несчастливой звездой… Которая едва светила… Такую судьбу не выбирают. Беды, которые следуют одна за другой, и ощущение, будто бежишь за счастьем, как за уходящим автобусом… Жюли расплакалась над открытым чемоданом.

В это время, интуитивно почувствовав ослабление свечения, в комнату вошел Поль. Взяв за плечи, он прижал девушку к себе:

– Сейчас же прекрати плакать, это ни к чему.

– Мне совсем не хочется возвращаться в свою прежнюю жизнь.

– Ну и не возвращайся. Считай, что наступает новая жизнь. Для меня-то уж точно. Была жизнь до тебя и, возможно, будет после, один день. Но в данный момент есть ты, и это самое главное.

– Ты говоришь так, будто объясняешься мне в любви.

– Ну да, объясняюсь. Только не в любви, я выше этого.

– Разве есть что-то выше любви?

– Ты!

– Громкие слова!

– Главное лекарство!

– Я никого не вылечила.

– Да, но ты пролила бальзам на наши души, подобно тому как его льют на кожу, чтобы зарубцевались раны.

– И вам с Жеромом снова понадобится этот бальзам, даже когда раны зарубцуются?

– По-настоящему они никогда не заживут. А если заживут, всегда найдутся другие. Такова жизнь. Порезы, ссадины, вывихи – и бальзамы.

– И я к тому же еще без консервантов! Вам повезло!

Поль посмотрел на нее, улыбнулся и еще крепче сжал в своих объятиях.

– Эй, не дави так сильно, сломаешь тюбик, и весь бальзам вытечет!

– Ладно, вместо того чтобы придумывать всякие глупости, собирай чемодан, – сказал Поль, встряхнув ее за плечи. – Надо еще зайти в пекарню. Аннет приготовила нам пакет в дорогу, в Эльзасе еще несколько дней будем продолжать раскармливать тебя добрым бретонским маслом!

Мне правда грустно, что сейчас придется садиться в машину. Мы будем ехать ночью, это поможет мне не чувствовать, как убегают назад километры. Надеюсь, я буду спать. Спать, чтобы не думать.

Я хочу остаться здесь.

Я хочу быть замком на песке.

Я хочу быть песком.

Чайками.

Морем.

Волнами.

Я хочу быть волной, набегающей на берег.

Или берегом, и ждать прикосновения волн, нежно ласкающих меня.

За несколько секунд

Было четыре часа утра. Они уехали накануне вечером, с грустью закрыв ставни и убеждая себя, что это всего на несколько месяцев. Всем взгрустнулось, когда Поль повернул ключ в замке и спрятал его в кормушке за домом. Перед дорогой Поль несколько часов отдыхал. Сначала машину вел Жером, но теперь он уступил руль отцу, чтобы подремать на заднем сиденье вместе с Люком и Жюли. Малыш спокойно спал, прижимая к себе дуду. Он был далеко, в ночных снах, убаюканный гулом мотора. Жюли тоже уснула, несколько раз всхлипнув и постаравшись подавить рыдания. Но мужчины все-таки их услышали. Поль чувствовал себя в полном порядке. Ему не было грустно. Он знал, что возвращение из Бретани знаменует не конец, а начало.

Ему нравилось вести машину ночью, когда все спокойно и на дороге, и в салоне. Прогноз погоды прекрасный. Несколько звезд в небе заставляли предположить, что ранним утром поля покроются тонким белым инеем. Машин на трассе было немного. Несколько красных огоньков вдали, несколько фар навстречу. Поль торопился поскорее доехать. Миновали Сар-Юнион, теперь уже близко.

А потом… Потом далеко впереди появился тот автомобиль, который внезапно резко рванул в сторону. Встречные огни прямо перед ними выделывали опасные зигзаги, приближались с головокружительной скоростью. Поль понял, что автомобиль находится не за разделительной металлической предохранительной оградой, а на его полосе. Его внедорожник мчался на предельной скорости. Он мог лишь попытаться резко вывернуть руль. Белый пикап врезался в правый борт.

Удар страшной силы.

Я чувствую себя очень легкой. Мне кажется, будто я тряпичная кукла, набитая ватой. Вокруг меня все светлое. Я словно на облаке. Погода хорошая. Я лечу над морем, на берег накатывают волны. Я замечаю маленький домик в Бретани, пляж, где мы бегали с Жеромом. Люк здесь, он сидит в песке и неустанно все наполняет и наполняет им ведра. Поль улыбается мне. Он выглядит грустным. И все-таки улыбается мне. У него красные глаза. Наверное, снова готовил луковый пирог. А потом внезапно вдруг наступает ночь, и я уже не ватная кукла, я тяжелая как свинец, я не лечу, я падаю и слышу, как Поль рычит:

«Что это за безумец?!»

Я вздрагиваю.

Я просыпаюсь.

Вокруг меня все белое. Я лежу в постели. Я не ватная, не свинцовая. Я телесная оболочка, проткнутая обычной капельницей в руку. Но Поль и правда здесь. С грустной улыбкой и красными глазами.

Я боюсь догадаться.

За две секунды до чуда

Жюли резко вскочила на холодной металлической кровати, отчего у нее сразу закружилась голова. Поль взял ее за руку и уговаривал успокоиться.

– Что случилось? – спросила она.

– Мы попали в аварию, – спокойно ответил Поль.

– Где Люк? – испугалась Жюли.

– В операционной.

– Где это?

– В отделении педиатрии.

– Я хочу пойти туда.

– Надо спросить у медсестер, можно ли вынуть из твоей руки эту штуковину.

Тогда Жюли уселась на край кровати и без колебаний резко выдернула пластиковую трубку, вставленную ей в вену. Полилась кровь. Она схватила лежащую рядом с раковиной пачку марлевых салфеток, разорвала зубами упаковку и приложила к запястью, чтобы унять кровь.

– Где это?

– Ты не можешь пойти туда, ты еще очень слаба.

– Я в порядке. Где он? – Жюли была полна решимости.