Сон ребенка. Решение всех проблем - Ричард Фербер

Учтите эти моменты в дневном распорядке ребенка, и к моменту вечернего укладывания у него точно будут слипаться глаза. Протесты сведутся к минимуму, и обучение начнется в режиме наибольшего благоприятствования. Войдя в фазу сна (период с момента, когда ощущаются первые признаки сонливости, до готовности проснуться на следующее утро, см. главу 10), ребенок все больше впадает в дрему, пока ему не становится трудно бодрствовать. Обратите этот мощный природный фактор себе на пользу. Если по новому распорядку вам всегда приходится будить ребенка утром, это признак того, что он недосыпает, и вы без усилий сдвинете время его отхода ко сну на более ранний час.

Родители бывают приятно удивлены, когда с переносом укладывания на более позднее время проблемы ребенка со сном решаются сами собой. В этом случае и сложности при ночных пробуждениях также исчезают. Разбирая другие проблемы, мы с вами установили, что ребенок, проснувшись среди ночи, продолжает делать то же самое, чем занимался, отходя ко сну. Если ночь для него началась с часа криков и побегов из комнаты, скорее всего, он займется этим и при первом пробуждении. А ребенок, начавший ночь со спокойного засыпания, почти наверняка сделает то же самое: проснувшись в ночные часы, спокойно заснет.

Более позднее укладывание не всегда снимает проблемы, но какие-то улучшения вы заметите. Ребенку гораздо проще выполнять условия программы вознаграждения, когда очень хочется спать, и бунт против ограничений не продлится долго.

Разрешая ребенку бодрствовать дольше обычного, вы никоим образом не даете ему право «стоять на голове». Телевизор и компьютер должны выключаться в разумное время. Будьте готовы уделить ребенку больше внимания: поиграть с ним, рассказать сказку или пообщаться, в зависимости от его возраста. Когда проблема границ решена, можно при необходимости подкорректировать его распорядок.

Братья и сестры

Если ребенок делит комнату с братом или сестрой старшего или младшего возраста, использование ворот или закрытой двери для его обучения осложняется. Впрочем, достаточно большой другой ребенок, которому не нужно объяснять, что такое правила, сам при необходимости уберет преграду (например, чтобы сходить в туалет). Маленькому предложите звать вас, если ему нужно на горшок или переодеться ко сну. Скоро обучение принесет свои плоды, и заграждение больше не понадобится.

Обычно братья и сестры не будят друг друга, как бы ни шумели, спят ли они в одной комнате или в разных. Но некоторым бунтарям против правил это все-таки удается. В таком случае уделяйте другому ребенку больше внимания в ночные часы, пока они не станут снова тихими, и будьте готовы разрешить ему спать в другом месте (в свободной спальне, на диване в гостиной или на матрасе возле вашей кровати) от нескольких дней до недели, сколько продлится бунт. Шумный ребенок увидит, что из-за дурного поведения остался в детской один, что станет лишним поводом обуздать себя. Лучше допустить пару беспокойных ночей для брата или сестры, чем отступить от плана перевоспитания ребенка, не признающего границ дозволенного. Все, чему он научится, если вы уступите, – это что криком можно всегда добиться желаемого.

Порой другой ребенок подрывает усилия родителя вернуть контроль над ситуацией. Например, старшая сестра может открыть для брата ворота, пустить в свою кровать или перебраться в его. Ребенок не должен замещать родителя, и вам надо запретить это. Поговорите с ним, расскажите, что вы делаете и почему, и объясните, что вам не следует мешать – это будет лучшей помощью брату или сестре. Обычно такого разговора бывает достаточно. Если же вмешательство в воспитательный процесс продолжается, значит, добровольному помощнику тоже нужно напомнить о границах дозволенного. Будьте готовы проявить жесткость. Хотя бы переселить брата или сестру в другую комнату, путь даже в родительскую спальню, или вам самому перебраться в детскую. Это продлится лишь несколько ночей, пока ребенок, которого вы перевоспитываете, не начнет спать нормально.

Проблема границ дозволенного: несколько примеров

Пятилетняя Изабелла никогда не доставляла особых хлопот. В восемь вечера она послушно отправлялась спать. Одно плохо: сразу она никогда не засыпала. Каждые 10 минут родителям приходилось являться на ее зов, чтобы в очередной раз поправить одеяло или поцеловать ее. Они отказывались разве что сидеть рядом с ней, о чем она порой просила. Не дозвавшись из постели, Изабелла вставала и выходила из комнаты покричать. Если родители вновь не реагировали, отправлялась искать их. И так раз пять, пока около девяти вечера она не засыпала. Иногда, при особо замедленной реакции родителей, она здорово заводилась и не могла уснуть до половины десятого, а то и до десяти. Каждое ночное пробуждение порождало очередную порцию просьб об укладывании и поцелуях. Если родители крепко спали, Изабелла тихонько входила в их спальню и стояла у постели, пока кто-нибудь из них не просыпался и не отводил дочку в ее комнату. В конце концов, добившись своего, Изабелла отключалась. Но все это повторялось по три раза за ночь, и родители были вымотаны и обозлены.

Судя по тому, что Изабелла никогда не засыпала раньше 21.00, ее укладывали слишком рано. Вставала она не раньше 7.00, и ее сон составлял 10 часов. Ей было трудно лежать в постели целый час, дожидаясь сонливости (см. главы 9–11).

Эта трудность и заставляла ее снова и снова просить родителей обнять ее на сон грядущий, а поскольку это стало привычкой, то и повторялось при каждом пробуждении. Изабелла никогда не возражала, когда родители выходили из ее комнаты, и сама покидала ее, только не получив ответа. Никакого страха она, очевидно, не испытывала.

Помочь Изабелле и ее семье было просто. Мы сместили время ее укладывания на 21.00. Ее это привело в восторг, и в качестве ответного жеста она пообещала перестать звать родителей и выходить из своей комнаты. (Обратите внимание, суммарная продолжительность ее сна не только не уменьшилась, а скорее, наоборот, увеличилась, поскольку исчезли длительные периоды ночного бодрствования.) Чтобы закрепить успех, был изготовлен табель хорошего сна. Изабелла с первой же ночи вела себя примерно. При следующем визите она вошла в кабинет, торжествующе размахивая своим табелем. Никаких более серьезных мер не понадобилось.

Майкл двух с половиной лет ложился спать в 20.30, что вполне его устраивало. Четыре месяца назад его перевели из детской кроватки в обычную, и у него развилась привычка, отравлявшая жизнь его матери. Он обожал слушать сказки на ночь, но наотрез отказывался прекращать это развлечение и отпускать маму. Когда она пыталась уйти, он кидался следом. Так у них и повелось: мать сидела на краю его кровати и рассказывала сказки, пока он не засыпал. Далеко не всегда это происходило быстро, и скоро у матери язык не ворочался. Стоило ей примолкнуть в надежде, что Майкл уже спит, как он вдруг открывал глаза и требовал еще сказочку.

Минут через 45, совершенно вымотанная, она пыталась уйти, несмотря на его протесты. Несколько минут Майкл звал ее из кровати, затем вставал, находил и упрашивал вернуться и рассказывать дальше. В одних случаях она уступала, в других позволяла ему ждать рядом, пока она окончит работу и отведет его в постель. Если час был уже поздний, она могла так и уснуть на кровати Майкла. Иногда сам Майкл еще бодрствовал, тогда он будил мать и требовал продолжения, но временами позволял заменить сказки поглаживанием по спине. И в том и другом случае он мог быть уверен, что она никуда не денется из его комнаты, когда он закроет глаза. Проснувшись среди ночи, Майкл звал маму, и ей следовало поторопиться (если до этого она все-таки ускользала на первом этапе). Ночью она ложилась рядом с ним и обычно обходилась поглаживанием по спинке, но тут уж оставалась вместе с сыном до самого утра.

У Майкла имелась комбинированная проблема нежелательных ассоциаций и отсутствия границ дозволенного, осложненная неадекватным режимом. Его укладывали в полдевятого, но он почти никогда не засыпал раньше 21.30, а утром просыпался относительно поздно, от 7.30 до 8.00. Его мать мечтала спать в собственной кровати без его общества, и никаких реальных препятствий к этому не было. Майкл не был тревожным ребенком, днем легко переносил ее отсутствие и отлично ладил с няней. Более того, в те вечера, когда его укладывала няня, он ложился позже, но сам и без проблем.

Чтобы научить Майкла хорошо спать самому и не лишать сна маму, понадобилось последовательное установление границ дозволенного. Временно мы назначили его отход ко сну на 21.30, на час позже обычного, зато в соответствии с тем временем, когда он засыпал, а утром договорились будить несколько раньше, ровно в семь, чтобы впоследствии можно было сместить на более раннее время и отход ко сну. Его мама установила детские ворота и составила ритуал отхода ко сну, во время которого они оставались закрытыми. Она должна была читать только одну сказку и придумывать еще одну, коротенькую, затем предупреждать сына, что уходит, – и уходить, вновь закрывая ворота. Сначала Майкл звал ее и даже подходил к заграждению. Мама давала короткие ответы через временные промежутки, указанные во врезке «Как научить ребенка засыпать в подходящих условиях: метод затягивающегося ожидания». В первый вечер Майкл уснул на полу, и она перенесла его в кровать. На третий вечер призывы прекратились, и ребенок проспал всю ночь. На следующей неделе его укладывание передвинули на 21.00, а еще через неделю он, как и раньше, стал ложиться около 20.30.