Покаяние - Элоиса Диас

В последнем он прав. Без тела на приговор рассчитывать не стоит.

– Вы погодите, я вам сейчас расскажу, как красиво все совпадает.

– Красиво? Я не ослышался?

– Нет, сеньор.

Альсада был заинтригован.

– Ладно, выкладывай.

– Время совпадает. Показания консьержа тоже косвенно все подтверждают.

Можно подумать, этот паршивец повторит их в суде.

– Расстояние между местом, откуда жертву похитили, и местом, где обнаружили тело, не так велико. Можно сказать – с вашего позволения, конечно, – что сегодня утром Норма Эчегарай проснулась в мусорном баке. В результате у нас будет одним неопознанным трупом меньше, мы составим отчет, который устроит семейство Эчегарай, а сами займемся Пантерой.

Хоть бы одно разумное соображение, но нет!

Альсада взял фотографию, которую принесла сеньора Эчегарай. Девушки и впрямь были поразительно похожи. Возможно ли, что девчонка, которую ждало безоблачное будущее, окончила свои дни в буквальном смысле на помойке? Где она, а где задний двор муниципального морга? Речь ведь о самой Норме, блин, Эчегарай! Нет, исключено.

Но ведь Альсада не понаслышке знал, что реальность порой куда причудливей вымысла. Взять хотя бы его родных: Хорхе, убежденный revolucionario[32], не сразу встал на путь борьбы. В юности он читал отъявленного реакционера Хайдеггера, а изменить свою жизнь – и бороду – по лекалам Че решил значительно позже. Зато Хоакин в годы диктатуры Онганиа принимал активное участие в студенческом движении и горячо поддерживал революционеров в других странах Латинской Америки. Именно Хоакин привел младшего брата на студенческие собрания в Национальном колледже. Именно Хоакин подделал документы Хорхе, чтобы тот смог участвовать в этих встречах, несмотря на юный возраст. Именно Хоакин предложил ему съездить вместе в Пампу, на ферму, где якобы должна была состояться конференция по стратегии местного самоуправления. Там они научились стрелять и, главное, уворачиваться от пуль. Причем какова ирония! Как раз когда Хоакин, удрученный наступившим в стране разгулом насилия, разочаровался в революции, младший Альсада обрел в ней свое призвание. Опыт работы учителем в трущобах укрепил его в убеждении, что перемен можно добиться лишь пресловутым насилием; он все глубже и глубже погружался в подпольную работу. Учитель стал революционером, а бунтарь превратился в полицейского.

Так почему бы и этим двум женщинам не оказаться одной?

Версия дурацкая, конечно, и все же с ней можно поработать. Внешнее сходство, совпадение по времени… Нам нужна не правда, достаточно правдоподобия. Вероятнее всего, Нормы Эчегарай уже нет в живых. Ну и что с того, если под надгробной плитой в семейной усыпальнице на кладбище Реколета окажется богом забытая наркоманка? Альсада нахмурился. Неплохое решение. Хотя, пожалуй, чересчур циничное, даже на его вкус.

– Сеньор? – Эстратико ждал с нетерпением собаки, которая послушно выполняет команду «стоять», но мечтает лишь о том, чтобы сорваться с места.

– Да-да. Погоди минутку.

Надо обдумать практическую сторону этого плана. Сладить с семейством Эчегарай будет непросто. Чтобы их родственницу нашли в таком виде? Они не смогут с этим смириться, невзирая даже на хаос, который воцарился в городе. Но предложить им всего лишь гипотезу, подкрепленную уликами… Скажем, наркозависимость. Банально, да, отвратительно, кто спорит. Но выглядит правдоподобно, а кроме правдоподобия ничего и не требуется.

Работать придется тщательно: доказательства нужны железные. И не только из-за того, что жертва принадлежит к известному семейству, но и потому, что сестра у нее на редкость въедливая. Наверняка начнет с жаром возражать, когда ее вызовут в участок и объяснят причину странного поведения Нормы и ее последующего исчезновения. Она ни за что не согласится принять на веру протокол о вскрытии. Завтра – даже если сегодня улицы Буэнос-Айреса заполонят танки, а государство провозгласит новый порядок, – в 15:30, как и в каждый прочий четверг на протяжении десятилетий, Madres выйдут на площадь Мая. Они никогда не сдаются. Сестра закажет независимое токсикологическое исследование. Потребует предъявить тело. Большинству людей довольно и того, что им есть кого хоронить. Но ей явно этого недостаточно. К счастью, обходные пути существуют и тут.

Им понадобится помощь Петакки. К судмедэксперту уже не раз обращались с подобными просьбами. Альсаде придется убедить его внести необходимые коррективы в протокол, ввести в кровь следовые количества легких наркотиков, подправить некоторые другие моменты, чтобы не было расхождений в данных. «С чего бы это?» – спросит Петакки. Послушный, но любопытный. Инспектор в ответ скажет что-нибудь вроде: «К нам пришли и стали расспрашивать о женщине, которая подходит под описание нашего трупа. Надо все чуть-чуть подправить, чтобы семье было легче смириться с потерей. Понимаете, к чему я клоню?» – «Да, сеньор», – скажет Элиас. Любопытный, но послушный. Разговор Альсада завершит какой-нибудь ободряющей репликой: «Мы нашли совпадение! Представляете? Такая удача!» Инспектор расхаживал вокруг стола, на котором лежала папка с делом. Удача тут вообще ни при чем.

– Получается… – Альсада ждал продолжения от Эстратико.

– Именно, – подхватил тот. – Получается, мы все же доберемся до Пантеры.

Альсада глянул на Эстратико. Ага, быстро же у тебя сбился нравственный компас! Любопытно, осознает ли юный коллега последствия таких действий. Участь двух женщин окажется решена единым росчерком синей шариковой ручки, зажатой в правой руке полицейского. Одну перестанут искать, а вторую никогда не найдут. Человека осудят за преступление, которого он не совершал. До того захотелось «справедливости», что ты не понял, во что вляпался. Незаметно, без шума и церемоний. Подправить одну-единственную деталь, чтобы все сошлось. С этого все и начинается.

Альсада решил надавить сильнее.

– Пантера ответит за то, чего не совершал.

– Хм… Теоретически – да. Ответит за другую женщину. Но это уравновесит чаши весов правосудия, так сказать. – Эстратико откашлялся. – Догадываюсь, о чем вы сейчас подумали…

Сомневаюсь.

– Что правосудие должно вершиться иначе. Честно. Четко.

А вот и нет. От правосудия он ждет лишь пристойного разрешения отвратительной ситуации.

План был не без изъянов. Взять хотя бы Галанте. Ему это точно не понравится. Впрочем, если комиссар утратит доверие министра, то заручится расположением влиятельного семейства. В какую позицию это поставит его в эквилибристических играх темных сил Буэнос-Айреса? Трудно сказать.

Другая сложность – Пантера. Человек, обладающий двойной неприкосновенностью. Как конгрессмен он пользуется парламентским иммунитетом – его нельзя будет допросить и сделать фигурантом расследования без разрешения Конгресса, а шансы на то, что там соберут внеочередное совещание, ради того чтобы бросить на растерзание одного из своих, близки к нулю. Мало того, речь идет о человеке, не побоявшемся похитить саму Эчегарай. Эчегарай! Он что, не знал, кто она? Исключено – они были знакомы, иначе она не села бы в машину. Он наверняка понимал все последствия. Это какую безнаказанность надо ощущать, чтобы