Покаяние - Элоиса Диас

– Именно! – Галанте с облегчением улыбнулся. – А сейчас я тоже стал этими «верхами». Напиши отчет по делу Эчегарай, чтобы мне было что показать, и иди себе с миром, ¿sí?[31]

Альсада поднялся.

– На обед домой уедешь? – уточнил Галанте.

– Хотелось бы попытаться…

– С этим не должно возникнуть проблем. Передавай привет Пауле и Соролье. Сколько ему уже, двадцать два?

– Двадцать три.

Галанте улыбнулся:

– Надо нам как-нибудь собраться всем вместе и мальчишек позвать. Может, устроим, пока лето не кончилось?

– Конечно. – У Альсады закололо в боку. Он понимал: этой встрече не бывать.

15

(2001)

Среда, 19 декабря, 14:25

– Вы были правы! – воскликнул Эстратико, едва Альсада зашел к себе в кабинет.

Инспектор жестом оборвал его, закрыл дверь – акустика в коридоре могла сыграть с ними злую шутку – и дал знать, что можно вернуться к беседе:

– Так о чем ты?

– Он и впрямь преподнес нам нужное имя на блюдечке с голубой каемочкой! Нам теперь надо только отыскать конгрессмена Пантеру и…

– И ничего, – резко перебил его Альсада. – Ничего нам не «надо». Тебя словно и не было у начальства в кабинете пару минут назад. Ты, что ли, не слышал, что Галанте велел нам забыть о конгрессмене? И не просто забыть, а вымарать из отчетов эту подробность? Кроме «чистого досье» мы теперь ничего не должны.

– А как же тогда…

– Ты, видимо, не понял. – Альсада бросил папку на стол.

Вот черт. Его план, несмотря на всю эксцентричность, сработал. До чего же его бесила собственная правота! Все получилось. Вот только он никак не мог предвидеть, какой важной шишкой окажется таинственный незнакомец. Человек напрямую выходит на начальника полиции Буэнос-Айреса! Дело плохо. Если в телефонной книжке Пантеры есть номера, позволяющие мгновенно убедить полицию закрыть дело, на что еще он способен? Наверняка и подкупить прокурора, и склонить на свою сторону свидетеля, и переубедить судью. Есть в этой стране силы, с которыми лучше не шутить.

– Мы напишем этот самый отчет. Точнее сказать, ты напишешь. Плевать, что там хотел Галанте.

– Конечно, сеньор.

Деревянный стул Эстратико жалобно скрипнул в углу, когда полицейский снова на него опустился.

И откуда у молодняка такое желание перечить распоряжениям начальства? Альсада и сам себе не признавался в том, что в глубине души этому рад. Не торопись, Эстратико. Еще выпадет шанс повоевать с системой.

– И пожалуйста: никаких импровизаций. Я надеюсь сегодня пообедать дома.

– Разумеется, сеньор.

– Отлично. – Альсада усмехнулся. – А как там отчет об инциденте в «Ла Фаворита»?

Эстратико встал и протянул ему бумаги.

Что, уже?

– Недурно, – заключил инспектор, скользнув взглядом по написанному. До чего, черт возьми, аккуратный почерк у этого Эстратико. Если не перепечатаю на машинке, шеф сразу поймет, что не я это все написал. Впрочем, вряд ли это его расстроит. – Приступай ко второму отчету.

Альсада взглянул поверх головы полицейского в окно, смотрящее на помещение для остальных сотрудников. Сквозь горизонтальные полосы жалюзи виднелось редкостное безлюдье – всех отправили в город. Почти всех. Над одним из угловых столиков горела лампа, издали похожая на цаплю, а под ней курили двое полицейских. Их разговор тонул в негромком стрекоте телеграфного аппарата, захлебывающегося новостями извне. Антиреволюционные технологии. Интересно, который час? Встречаться в очередной раз с Долорес вроде рановато. Со своего места инспектор не мог отчетливо разглядеть вход, но видел, как охранник поднялся со своего шаткого насеста. Распорядок дня у Басилио был таким же четким, как у Иммануила Канта, – жители Кенигсберга, говорят, сверяли часы по ежедневным прогулкам философа, а охранник всегда запирал вход ровно в 14:30. Остаток смены он проводил в здании, поглядывая в потолок, – в полном соответствии с программой повышения эффективности работы полиции. Комиссар решил, что коль скоро на подотчетной территории действуют и другие правоохранительные органы, дневное время вполне можно посвятить внутренней работе. Как в банке, за исключением того, что с клиентским сервисом тут были проблемы. Посетителям приходилось обращаться в другие места. Но почему это правило не отменили сегодня, когда большинство сотрудников патрулирует улицы? Либо Галанте напрочь о нем забыл, – что маловероятно, – либо он знает, что объявят осадное положение. И ожидает подкрепления.

Альсада подумал, не договориться ли с Басилио и сбегать в ближайшее кафе через улицу. Быть может, сейчас – переломный момент в аргентинской истории, а они отсиживаются внутри. Иные события лучше пропустить.

– Сеньор! – Голос Эстратико вывел его из задумчивости. – Кажется, есть у меня одна идея.

– Кажется?

– Так точно, сеньор.

– Что ж, будь так любезен, Эстратико, просвети меня.

– Вам она, наверное, не понравится. – Полицейский несмело поднялся.

– Эстратико, я не кусаюсь.

Полицейский направился к нему.

– Утром вы велели мне просмотреть все дела о неопознанных жертвах по Большому Буэнос-Айресу.

Держать в голове весь список приказов, которыми он заваливал молодого помощника, Альсада был не в состоянии. И уж точно не ожидал, что Эстратико впрямь выполнит столь бесполезное задание – да еще так скрупулезно.

– Описание по меньшей мере десятка жертв совпадает с описанием Нормы Эчегарай. – Полицейский выдержал паузу и продолжил: – И в их числе – женщина, чей труп мы видели утром.

А, теперь вспомнил.

– Прошу прощения, Эстратико. Я-то думал, мы этот вопрос уже закрыли.

– Да, сеньор.

Альсада видел – помощник набирается смелости, чтобы продолжить.

– Но утром была одна ситуация, а сейчас-то совсем другая. – Эстратико сделал к нему еще шажок. – Утром мы и знать не знали о том, что в деле Нормы Эчегарай найдутся нестыковки. Я положился на интуицию, и она меня подвела. А теперь у нас есть факты.

– Не хочется повторяться, но ты, кажется, и впрямь не в силах понять указания, которые нам дали…

– Сеньор, я все понимаю. – Эстратико прочистил горло. – Мы в курсе, что Пантера причастен к этой истории. Я не утверждаю, что это одна и та же женщина. Я лишь говорю о том, что такая вероятность есть… и она помогла бы в расследовании. Это же идеаль…

Альсада поднял брови.

– Это удобный повод продолжить разбирательство. Иначе нам Пантеру не взять. Если он и впрямь за всем этим стоит, понятно, что с его связями замести следы нетрудно. Как бы мы ни старались, мы не сможем прижать его к стенке. И даже если бы у нас получилось доказать, что два этих преступления связаны, Эчегарай мы так и не нашли – ни живой, ни мертвой, а значит, предъявить ему можно разве что незаконное лишение свободы, и то не факт. И тогда он получит от полугода до трех лет… За то, что лишил человека жизни.