Запретное пламя - Мэдлин Бейкер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Кэтлин! Черт возьми, Кэти, проснись!
Вернувшись, Рэйф увидел слезы на ее щеках, услышал горестные стоны и теперь обеспокоенно тряс ее за плечи.
Ее веки задрожали, приоткрылись, он обнял ее.
– Все хорошо, – прошептал он, опускаясь на пол у камина и прижимая ее к себе. – Все хорошо.
Он гладил ее волосы, его дыхание щекотало ее щеку – такое нежное, теплое, чуть пахнущее бренди.
Кэтлин прижалась к нему, благодарная за то, что он крепко обнимал ее своими сильными руками, успокаивал прикосновениями и голосом, низким и хриплым, заверяя в том, что бояться больше нечего.
– Мне приснился кошмар, – произнесла Кэтлин, – тот день, когда убили отца…
Сама того не замечая, она замерла в его объятиях.
Рэйф почувствовал, что тело ее напряглось и каким-то образом отдалилось. Он снова прочел обвинение в ее глазах. Он почти слышал, как она презрительно произнесла про себя слово «индеец».
– Теперь все нормально? – холодно спросил он.
Кэтлин кивнула, не в силах отвести глаз, что попали в плен его взгляда. Она почувствовала глубокую боль в его глазах, невысказанную горечь в прикосновениях рук, все еще обнимавших ее.
– До каких пор ты будешь винить меня в том, что случилось с твоим отцом? – отрывисто спросил он. – Когда ты перестанешь ненавидеть меня за то, что я индеец, и себя за то, что вышла за меня замуж?
– Рэйф…
– Я не дикарь, Кэтлин. Я никого никогда не убивал. Я не дикарь, – повторил он, не сводя с нее горящих черных глаз. – Если бы я был дикарем, то сейчас ты уже была бы женщиной, и… о, Боже, – пробормотал он, – наверное, я все-таки дикарь…
Рэйф приблизился к Кэтлин, и они слились в поцелуе, сильном до сладкой боли. Его язык требовательно заскользил по ее нижней губе, ища вход в томительную неизвестность за ней…
Кэтлин не сопротивлялась. Она обняла его шею, приоткрыла губы, впуская его язык, отвечая на поцелуй.
Тепло камина не шло ни в какое сравнение с жаром, который мгновенно охватил их обоих.
У Кэтлин вырвался низкий стон, когда его губы заскользили по ее шее, прочерчивая влажную дорожку на нежной коже горла. Сердце ее забилось, словно кузнечный молот, когда руки Рэйфа скользнули по ее груди и коснулись бедер. Не отнимая губ, он опустился на пол, увлекая ее за собой, и теперь их тела прижимались крепко друг к другу: бедра к бедрам, лоно к лону…
Его рука скользнула под ночную рубашку и медленно, возбуждающе двинулась от щиколотки к бедру. У нее захватило дыхание от прикосновения к ее обнаженной коже, и она крепче прижала его к себе, их языки не переставали ласкать друг друга.
Откуда-то издалека Кэтлин услышала звук – настойчивый, раздражающий. Она тихо застонала, когда Рэйф оторвал свои губы от нее, и только тогда поняла, что кто-то стучится в парадную дверь.
Рэйф оставил Кэтлин и, выругавшись про себя, направился к двери. Его рука потянулась к винчестеру, висевшему над дверью. Он глубоко вздохнул:
– Кто там?
– Поли.
Рэйф, нахмурившись, открыл дверь.
– Что, черт возьми, ты делаешь здесь так поздно?
– В корале неприятности, – объяснил Поли. – На коня Кэтлин напала пума.
– О, нет! – вскрикнула Кэтлин, – Рэд… он еще жив?
– Да, мэм. Но, по-моему, вам нужно пойти посмотреть на него.
– Да-да, конечно.
Крупный жеребец лежал на боку в корале. Его шея и бока были покрыты ранами, и Кэтлин показалось, что все кругом залито кровью. Но не эти раны были самыми худшими. Борясь с пумой, жеребец сломал левую переднюю ногу. Конь тихо заржал, уловив ее запах; Кэтлин, сдерживая слезы, опустилась рядом с ним на колени.
– Насколько это серьезно, Поли? – спросила она, гладя коня.
– Очень серьезно, миссис Галлахер.
– Его придется убить?
– Не знаю. Вам решать, а не мне.
– А что бы ты сделал?
– Если бы он был моим, я попытался бы спасти его.
Кэтлин кивнула.
– Я могу как-то помочь?
– Оставайтесь рядом. По-моему, ваше присутствие его успокаивает.
Следующие два часа она сидела рядом с Рэдом, пока Поли вправлял сломанную ногу и аккуратно зашивал многочисленные раны на шее и боках животного. Рэйф оставался с ней, поддерживая голову жеребца, чтобы тот не смог подняться.
Близился рассвет, когда Поли встал. На его лице отражалась усталость, руки были залиты кровью.
– Я сделал все, что мог, миссис Галлахер. Теперь остается только ждать.
Кэтлин медленно поднялась. Ноги и спина болели от долгого сидения.
– Спасибо, Поли.
– Придется держать его в одном из стойл, пока кость не срастется. Мне бы не хотелось, чтобы он гулял по ранчо в таком состоянии.
– Ему это не понравится, – заметила Кэтлин со слабой улыбкой, – а когда нога заживет, на нем ездить будет не лучше, чем на медведе. Ты же знаешь, что бывает, когда его не выгуливают каждый день.
Поли кивнул. Не было уверенности в том, что она когда-нибудь вообще сможет ездить на гнедом, и они оба знали это.
– Пошли, Кэтлин, – произнес Рэйф, обнимая ее за плечи. – Тебе надо немного поспать, да и Поли, думаю, тоже.
Она без возражений и даже охотно последовала за ним в дом. Его рука соскользнула на ее талию, когда они шли по узкому коридору к спальне Кэтлин. Он убрал руку, когда они дошли до двери, и неожиданно им обоим стало неловко.
Они были недавно так близки, подумала Кэтлин. Если бы она знала, как вернуть ощущение тех минут у камина! Она уже собиралась попросить его остаться с ней на ночь, чтобы насладиться его успокаивающим присутствием, узнать, как это – заснуть в его объятиях… Но тут ее посетила неожиданная мысль о проститутках, раскрашенных, надушенных и напудренных, в одной постели с Рэйфом, которые ласкали его, как это недавно делала она, руками, более опытными, чем ее собственные.
– Спокойной ночи, Рэйф, – сухо произнесла она. Как она могла позволить ему поцеловать себя? Как могла она забыть, что он предпочел других женщин ей, своей жене?
– Кэтлин, – невысказанное желание обнять, успокоить, прозвучало в его голосе. Долгое мгновение они стояли рядом, не касаясь друг друга.
Я хочу его, думала Кэтлин, хочу, несмотря на всех этих женщин…
Рэйф ждал в надежде, что Кэтлин попросит его остаться, но когда она не сделала этого, он засунул руки в карманы и отвернулся. Холодно и горько он пожелал ей спокойной ночи и оставил ее одну, так и не прикоснувшись к ней.
В следующую субботу Кэтлин сказала Рэйфу, что ей нужно съездить в город, чтобы пополнить запасы, но на самом деле ей хотелось уехать с ранчо. Ей нужно увидеться с Кристиной, поговорить с кем-нибудь, кто выслушает ее, не пытаясь судить.
Утром она тщательно оделась: внешний вид сейчас был очень важен, более важен, чем когда-либо. Никто в городе не должен догадаться, что она несчастлива, что ее брак далек от совершенства.