Смерть и бессмертие - Е.П. Блаватская

Сожаления, высказанные нашим корреспондентом по поводу «категории людей, окончивших школы и колледжи», которые, впитав западную философию и новую идеологию, не верят в возможность правильных астрологических предсказаний, справедливы с одной точки зрения и неверны – с другой. Они правомерны, когда речь идет о слепом aprioriотрицания, но ошибочны, если вся вина возлагается на «западную философию и современную идеологию». Даже во времена далекой античности, когда астрология и гороскопы имели широкое распространение, благодаря все тому же разряду обманщиков и невежественных пройдох, – а такие люди во все эпохи стараются нажиться на святынях, – были интеллектуалы высочайшего уровня, не знавшие ничего о существовании герметической науки, которые обличали авгуров и abnormissapiens, чьей единственной страстью было обогащение.

Какое счастье, что сдвиг в сфере просвещения уберег многие умы подрастающего поколения Индии от влияния многочисленных и наиболее пагубных простонародных суеверий, поощряемых корыстными браминами для чисто эгоистических целей aurasacrafamesи торговли самыми сокровенными знаниями! Если эти предрассудки закрепощали сравнительно недавних предков индийцев, то этого не скажешь о древних ариях. Все во вселенной – в том числе прогресс и цивилизация – развивается циклично. Следовательно, сейчас, как и раньше, все, претендующее на звание науки, нуждается хотя бы в подобии системы аргументации, чтобы можно было ввести в заблуждение доверчивых людей. И следует признать, что в этом отечественные мошенники преуспели, особенно в астрологии и составлении гороскопов. Наши местные астрологи превратили, тайную науку в презренное ремесло; и их ловкие приманки, – сделанные в расчете на более интеллектуальных клиентов, чем посетители базарных предсказателей по гороскопам, расположившиеся на майдане [139], - имеют намного больше прав заявлять о своей причастности к науке, чем сама их современная астрология. Явные признаки сходства последней с шарлатанством обнаруживаются на каждом шагу, и следует ли удивляться, что молодежь со средним и высшим образованием решительно настроена воспринимать свою современную индийскую астрологию – за редким исключением – как обман?

Однако у индусов не больше оснований, чем у европейцев считать астрологию и ее прогнозы вымыслом. Такая политика уже практиковалась по отношению к месмеризму, гомеопатии и (так называемым) духовным феноменам, но сейчас ученые начинают осознавать, что, скорее всего, из войны против фактов они выйдут с чем угодно, только не с победно развевающимися знаменами и лавровыми венками на головах.

ПУГАЛА НАУКИ

I

Фанатизм слепого отрицания часто упорнее и опаснее, чем простое высокомерие, и с ним всегда труднее иметь дело. Отсюда – как результат, справедливо вызывающий недовольство, – постепенное и неуклонное крушение старых идеалов и все большее преобладание психо-материалистической [140] мысли; упорное сопротивление и игнорирование большей частью западного общества этих психологических факторов и явлений, воспринятых и убедительно обоснованных с математической точностью меньшинством. Мы часто слышим, что наука является неизбежным врагом любой метафизической теории как способа изучения природы и оккультных феноменов во всех их разнообразных формах, в том числе – в виде месмеризма и гомеопатии.

Мы считаем совершенно несправедливым огульное обвинение истинной науки. Настоящая наука – то есть знание без фанатизма, предрассудка или себялюбия – старается лишь убрать весь мусор, накопленный поколениями лжепроповедников и лжефилософов. Всезнайство – то есть поверхностная ученость, тщеславная, узколобая и эгоистично пристрастная – не в состоянии отличить факт от обманчивой видимости, подобно собаке, которая лает на луну и рычит при виде всего, что выходит за узкие рамки ее понимания. Подлинная наука строго различает обоснованные и поспешные выводы, и истинный ученый вряд ли будет отрицать предъявленный ему факт, каким бы маловероятным он ни казался. Только недостойные служители науки, порочащие ее имя и авторитет и способствующие ее деградации превращением в ширму для своих узколобых предубеждений, должны держать ответ за столь распространенное suppressioveri. К ним применимо едкое замечание, сделанное одним немецким врачом: «Тот, кто отвергает что-либо aprioriи отказывается от честной проверки, не достоин называться ученым; нет, даже честным человеком» (Г.Яегер) [141].

Лучшим средством исцеления непредубежденного ученого от хронического неверия будет предъявление ему тех же самых нежелательных фактов, которые он до этого отрицал во имя точной науки, но которые подтверждены на основе ее непреложных законов. Верным доказательством тому является список известных людей, которые, если и не перешли окончательно «с оружием и багажом» в стан «врага», то храбро поддерживали и защищали многие необычные факты из практики современного спиритуализма, если убеждались в их научной реальности. Не надо быть тонким наблюдателем, достаточно иметь непредвзятый ум, чтобы понять, что упрямый ограниченный скептицизм, лишенный золотой середины и совершенно не признающий компромиссов, уже утрачивает свои позиции. Вульгарные концепции о материи Бюхнера и Молешотта нашли своего естественного преемника в крайних измышлениях позитивизма [142], образно охарактеризованного Гексли как «римский католицизм без христианства», а крайние позитивисты уступили сейчас место агностикам [143]. Отрицание и психико-материализм являются первыми отпрысками-близнецами, порожденными молодой точной наукой. По мере ее взросления она будет вынуждена, подобно Сатурну, пожирать своих собственных детей. Бескомпромиссный психико-материализм уже оттеснен к последнему оборонительному рубежу. Он видит, что его идеи – если только можно назвать «идеей» нездоровое желание превратить все, что существует в пределах нашей ограниченной видимой вселенной, в нечто такое, что можно увидеть, почувствовать, попробовать на вкус, измерить, взвесить и, наконец, расфасовать по бутылкам с помощью наших физических органов чувств – рассеиваются, как туман, под лучами неоспоримых фактов и ежедневных открытий, совершаемых в области невидимой и неуловимой материи, чей покров все больше и больше приподнимается с каждым новым научным достижением. Идеи отступают все дальше и дальше; и исследователи областей, где материя, доступная до сих пор восприятию и пониманию нашего физического мозга, ускользает из-под контроля обоих и утрачивает свое название – тоже теряют почву под ногами. Действительно, высокий постамент, на котором до недавнего времени возвышалась грубая материя, фактически разрушается. Основание Дагона [144] рушится под тяжестью новых фактов, ежедневно собираемых нашими отрицателями науки; и поскольку новомодный идол показал свою глиняную основу, а его лживые служители свои «медные лбы», даже Гексли и Тиндаль, двое величайших из наших великих мужей физической науки, признаются, что видели сон и нашли своего Даниила [145] (в лице господина Крукса), растолковавшего им его содержание демонстрацией «лучистой материи». За последние несколько лет загадочная связь слов, жонглирование, подтасовывание и замена научных терминов произошли так незаметно, что едва ли привлекли внимание непосвященных. Если бы мы персонифицировали материю, то могли бы сказать, что в одно прекрасное утро она проснулась и обнаружила себя преображенной в силу. Таким образом, твердыня грубой физической материи была поколеблена в самом основании; и если бы господин Тиндаль был абсолютно и безупречно честен, он должен был бы к настоящему времени перефразировать свой знаменитый белфастский манифест и сказать: «В силе я вижу перспективу и возможность каждой формы жизни». С этого момента началось бы владычество силы и предсказанное постепенное предание забвению материи, так неожиданно отрекшейся от своего всевластия. Материалисты молча и скромно переделались бы в энергетистов.

Но ретрограды консервативной науки не так-то просто проникаются новыми идеями. Годами отказываясь называть материю силой, они теперь не желают признать наличие последней – даже когда она была законно признана их знаменитыми коллегами – в таких феноменах, как гипноз, месмеризм и гомеопатия. Они пытаются ограничить потенциальные возможности энергии рамками старых предрассудков. Не касаясь слишком таинственных и необычных проявлений, затруднительных для восприятия большей части, как правило, невежественной и всегда безразличной общественности (хотя и подтвержденных такими светочами науки, как Уоллес, Крукс, Зельнер [146] и др.), рассмотрим только несколько наиболее легко проверяемых, хотя в равной мере отрицаемых фактов. Речь пойдет о вышеназванных отраслях психо-физиологической науки и мнениях некоторых ученых -не входящих в лондонское Королевское Общество [147]. Мы планировали опубликовать в этих заметках высказывания д-ра Шарко о гипнозе – старом месмеризме под новым названием; размышления известного д-ра Густава Яегера о гомеопатии, вместе с некоторыми аргументами и замечаниями по этим вопросам компетентных и непредвзятых французских, немецких и русских исследователей. В них можно будет познакомиться с рассуждениями и положительными отзывами лучших медиков и аналитиков о месмеризме и гомеопатии и удостовериться, что обе эти «науки» уже почти получили признание. Присвоение старым фактам новых имен не означает изменения их природы, подобно тому, как новая одежда не меняет внутренней сути человека. Месмеризм, ныне именуемый «гипнозом» и «электробиологией» – не что иное, как тот же самый животный магнетизм, изгнанный из всех медицинских и научных академий в начале нашего столетия. Чудесные эксперименты, недавно проведенные в больницах всемирно известным д-ром Шарко [148] в Париже и проф. Хайденхайном [149] в Германии, не должны больше оставаться неизвестными для наших читателей, так же, как и новый метод тестирования эффективности гомеопатии – изобретенный проф. Г.Яегером, выдающимся зоологом и физиологом из Штутгарта, и названный нейроанализом.