Приложения к трактату «Основы физики духа» - Андрей Скляров

Андрей Юрьевич Скляров

Приложения к трактату «Основы физики духа»

Приложение № 1 .

«Единая Физика Духа и Материи как новая научная парадигма»

Данная работа адресована прежде всего тем, кто ознакомился с трактатом автора «Нелепая попытка примиренческого шарлатанства» («Основы физики духа»). Другим же читателям в некоторых местах будет затруднительно понимать, о чем, собственно, идет речь… Хотя и «обратный порядок» прочтения все-таки вполне возможен…

Во избежание недоразумений автор также должен предупредить, что, как и в трактате, использование им тех или иных цитат вовсе не означает, что автор разделяет целиком и полностью взгляды и выводы тех, чьи цитаты приводятся…

Автор чрезвычайно признателен Б.Кулику, Ю.Лебедеву, Б.Полосухину и А Яшину за предварительный анализ и оценку данного Приложения.

Процесс совершенствования наших представлений об окружающем мире вовсе не является постепенным накоплением данных и формированием все более точных теорий. Напротив, в истории науки помимо периодов «плавного развития» отчетливо выделяются времена бурной смены одних представлений другими. Весьма подробное исследование причин данной неравномерности было проведено в свое время Томасом Куном, на основные результаты которого мы будем опираться в дальнейшем, и которое использует понятие «научная парадигма», охватывающее совокупность базовых положений, ценностей и убеждений, принятых в научной среде в некий момент времени.

Реальное научное исследование не в состоянии охватить сразу все разнообразные аспекты изучаемых явлений. Реальный ученый просто физически не способен провести все возможные эксперименты и лабораторные испытания, имеющие отношение к исследуемому им явлению. Поэтому объективно и субъективно ученый вынужден ограничивать как «поле поиска», так и возможный набор используемых способов исследования. Таким образом, он неизбежно вносит в изучаемую область определенную систему априорных убеждений, фундаментальных философских установок и ответов на вопрос о природе реальности.

Упрощая себе задачу, исследователь в то же время вносит искажения в еще неполученный результат. Итогом этого является тот факт, что даже самые строгие эмпирические наблюдения сами по себе не дают никаких гарантий единственных и однозначных решений. И одни и те же эмпирические данные могут быть объяснены в рамках разных, иногда даже противоречащих друг другу, научных парадигм.

Простейший пример: явления теплообмена, которые изначально успешно анализировались с позиций «теплородной» теории, в дальнейшем получили свои объяснения с точки зрения молекулярной кинетики. При этом даже сохранились макросоотношения, полученные в рамках «теплородной» теории…

Упомянутое «упрощение исследования» приводит, естественно, как к положительным, так и к отрицательным последствиям. С одной стороны, упрощение позволяет добиться ускоренного решения «прикладных» задач, - задач, не затрагивающих базовые положения научной парадигмы, лежащей в основе упрощения.

С другой стороны, принятие научным сообществом той ли иной парадигмы замедляет развитие тех областей знания, которые «не вписываются» в принятую парадигму. Это обуславливается, во-первых, объективным фактором: научная парадигма определяет «разрешенное» проблемное поле, устанавливает допустимые методы и набор стандартных решений. Во-вторых, имеет место влияние и субъективного фактора: научное сообщество сдерживает и иногда даже подавляет ту новизну, которая способна подорвать положения принятой парадигмы.

«Ученый, занятый нормальной наукой, становится решателем задач. Парадигма для него - то, что само собой разумеется, и ему совсем не интересно проверять ее надежность. На самом деле он существенно укрепляет ее фундаментальные допущения. Этому в частности есть такие вполне понятные объяснения, как энергия и время, затраченные в прошлом на обучение, или академическое признание, тесно связанное с разработкой данной парадигмы» (С.Гроф, «За пределами мозга»).

Автор не склонен разделять мнение С.Грофа о том, что подобная наука является «нормальной» и скорее бы назвал ее «официальной наукой»…

Однако не следует забывать, что любая научная парадигма - это лишь схема, но не сама истина. Вследствие этого рано или поздно повседневная научная практика начинает сталкиваться с разного рода «аномалиями». В одних случаях какие-то приборы перестают работать так, как предсказывает парадигма; в других - наблюдения начинают обнаруживать то, что никак не вмещается в существующую систему убеждений; в третьих - какие-то насущные проблемы упорно не поддаются настойчивым усилиям выдающихся специалистов…

«В соответствии с теорией Франка каждая научная система базируется на небольшом числе основных утверждений о реальности или аксиом, которые считаются самоочевидными. Истинность аксиом определяется не рассуждением, а непосредственной интуицией; они произведены имагинативными способностями ума, а не логикой. Применяя строгие логические процедуры, можно извлечь из аксиом систему других утверждений или теорем. Возникнет чисто логическая по природе теоретическая система - она подтверждает саму себя, и ее истинность по существу не зависит от физических случайностей, происходящих в мире. Чтобы оценить степень практической применимости и соответствия такой системы, следует проверить ее отношение к эмпирическим наблюдениям» (там же).

Но ведь одни и те же эмпирические данные могут анализироваться с позиций разных парадигм… Поэтому

«Пока научное сообщество остается под чарами парадигмы, одних аномалий будет недостаточно, чтобы засомневаться в обоснованности базовых допущений. Поначалу неожиданные результаты будут называться «плохими исследованиями», поскольку диапазон возможных результатов четко определен парадигмой. Когда результаты подтверждаются повторными экспериментами, это может привести к кризису в данной области. Однако даже тогда ученые не откажутся от парадигмы, которая привела их к кризису. Научная теория, однажды получившая статус парадигмы, до тех пор будет в ходу, пока ей не найдется жизнеспособной альтернативы» (там же).

«И все же после периода утомительных и бесполезных усилий аномалия вдруг выходит за рамки еще одной загадки, и данная дисциплина вступает в период экстраординарной науки. Лучшие умы в этой области концентрируют свое внимание на проблеме. Критерии исследования начинают слабеть, экспериментаторы становятся менее предубежденными и готовыми рассматривать дерзкие альтернативы. Растет число конкурирующих обоснований, причем они все больше расходятся по смыслу. Неудовлетворенность существующей парадигмой возрастает и выражается все более недвусмысленно. Ученые готовы обратиться за помощью к философам и обсуждать с ними фундаментальные установки - о чем и речи не могло быть в период нормальных изысканий. До и во время научных революций происходят также горячие дебаты о законности методов, проблем и стандартов. В этих обстоятельствах, с развитием кризиса возрастает профессиональная неуверенность. Несостоятельность старых правил ведет к интенсивным поискам новых» (там же).

Это происходит тогда, когда количество «аномалий» преодолевает некую «пороговую величину», не позволяющую их списывать на «плохие исследования». И какими бы жесткими ограничениями не пыталась бы старая научная парадигма оградить себя от посягательств на свои базовые положения, этим она может лишь оттянуть на некоторое время наступление своего конца… В любом научном сообществе всегда находятся люди, способные не только использовать стандартные приемы и методы, но и находить новые неожиданные решения.

«…наука не управляется и не может управляться системой жестких, неизменных и абсолютных принципов. В истории немало очевидных примеров тому, что наука является по существу анархическим предприятием. Попрание основных гносеологических правил было не случайным событием - это было необходимо для научного прогресса. Самые успешные научные изыскания никогда не следовали рациональному методу. В истории науки вообще и во время великих революций в частности более решительное применение канонов текущего научного метода не ускоряло бы развитие, а приводило бы к застою» (П.Фейерабенд, «Против методологического принуждения. Очерк анархистской теории познания»).

В конце концов старая парадигма уступает место новой научной парадигме… Но в этом же нет ничего «страшного»…

Во-первых, после сдвига парадигмы старую теорию можно понимать в некотором смысле как частный случай новой.

А во-вторых (и это - главное), основная цель науки - в развитии знания о мироздании, а не в стремлении сохранить ту или иную теорию или парадигму. Или, говоря словами Эйнштейна: «в науке мы ищем простейшую возможную схему мышления, которая бы связала наблюдаемые факты»…