Первомайка - Альберт Зарипов

Каждый раз его появление вызывало жгучую зависть у солдат: в таком тулупе в самый сильный мороз можно было спать на снегу, без костра, завернувшись с головой. Иметь в группе такое добро было бы очень полезно, особенно если в засаде или в дозоре нужно было прождать долгую зимнюю ночь. Я даже пообещал тому солдату, который свистнет тулуп у его хозяина, отпустить его во внеочередной отпуск. Домой всем было охота съездить, но полковник-десантник, приходя к нашему начальству, никогда тулуп не снимал, и солдатам только оставалось наблюдать за «барашкой».

- Товарищ старшлейтнант, опять тулуп пришел, - доложил с поста солдат-калмык.

- А что он делает? У комбата сидит? - спросил я.

- Да нет. Стоит у зарослей с каким-то гражданским. С журналистом, наверное, каким-нибудь.

Я выпрямился у костра, размял затекшую спину и посмотрел в сторону кустов. На углу, где заканчивался кустарник, недалеко от вала, стоял полковник в тулупе, увлеченно что-то говорил и показывал руками то на нас, то на вторую группу, то на далеких горнопехотинцев, то на наш тыловой дозор у моста через реку, за которым был дом лесника. Рядом с ним стоял какой-то гражданский тип, одетый в голубые джинсы, короткую синюю болоньевую куртку и черную лыжную шапочку. Журналист нервно переминался с ноги на ногу и крутил головой по сторонам.

«Змэрз, Маугли», - подумал я про газетчика, сел обратно к костру и приказал калмыку наблюдать за ними, а если пойдут в нашу сторону, предупредить меня.

- Холодно зимою маленькой макаке. Ноженьки замерзшие поджимает к сраке, - выдал привычную фразу из солдатского фольклора контрактник Бычков, тоже наблюдающий за незваными гостями. Я невольно засмеялся: сказанное сержантом со снайперской точностью подходило к наблюдаемой им картине с поджимающим высоко ноги человечком в гражданской одежде.

Засмеялся на фишке и солдат-калмык. Обычно Бычков говорил эту фразу про мерзнущих на посту разведчиков, и услышать уже знакомые слова в отношении гражданского типа было ему смешно и приятно.

- А ты-то чего ржешь? - со смехом спросил его сержант контрактной службы.

Наш дозорный понял, в чем дело, и отвернулся в сторону села, чтобы засмеяться еще громче. Но при этом он все-таки вытянул поджатые под себя ноги.

Журналистов я недолюбливал. Были на то веские основания. И если бы этот газетчик стал приближаться к нашей дневке, то его прогнали бы к чертовой матери. За нашей дневкой, в канаве, на ящиках лежало полтора десятка подготовленных на всякий случай одноразовых огнеметов и гранатометов, которые были доставлены вертолетом сегодня утром. И, как командиру, мне не хотелось, чтобы кто-то пялил глаза на нас и наше вооружение.

А если действовать в строгом соответствии с директивами командования по боевому применению разведчастей специального назначения Главного Разведывательного Управления Генерального Штаба Министерства обороны, то журналиста полагалось задержать и охранять в группе до окончания операции.

Но иметь лишний рот и дополнительную головную боль мне не хотелось. И поэтому когда мне доложили, что полковник-десантник и журналист пошли в сторону нашего тылового дозора и деревянного моста, а затем повернули налево и ушли к десантникам, это меня только порадовало.

- Опять чей-то отпуск пропал, - сказал Бычков, спустившись с вала, откуда он в бинокль наблюдал за любопытной парой.

- Товарищ старший лейтенант, а если мы вдвоем тулуп добудем, то мы оба домой поедем? - поинтересовался перспективой желанного отпуска один из разведчиков.

- Да хоть втроем, но поедете по очереди, - сказал я.

- Да мы лучше засаду на эту «барашку» сделаем, когда он вечером придет. Оглушим, тулуп снимем и на духов свалим, как будто это они за полковником охотились, - засмеялся гранатометчик-пулеметчик.

- Ага, он потом орден получит за то, что живой остался при нападении боевиков, а ты всего лишь в отпуск поедешь, - лениво сказал Стас.

- Не-е, нам лучше домой съездить.

Два дня назад после того, как мы прекратили подкормку соседей, именно этот начальник десантного подразделения пришел к нашему командованию, после чего я опять получил приказ поделиться с ними продовольствием. Вернувшись на дневку, я скрипнул зубами и приказал Бычкову выдать обладателю тулупа и двум его солдатам пять коробок сухпая, которые быстро исчезли в чужой плащ-палатке.

- Товарищ старшлейтенант, а пюре им давать? - услыхал я голос Бычкова.

Этого деликатеса у нас оставалось всего полкоробки, штук двадцать, и я понимал, что им будет лакомиться командный состав соседнего отряда, а их бойцам так ничего и не перепадет. Я слегка раздосадованно посмотрел на сержанта, который понял неуместность этого вопроса, и стал сворачивать остатки нашего продсклада. Но пришельцы с минуту продолжали топтаться на месте, а полковник в тулупе посмотрел на меня таким холодным и презрительным взглядом, что я не выдержал и сказал контрактнику выдать им еще и половину баночек яблочного пюре, лишь бы они отстали.

Глядя на удаляющихся в сторону второй группы полковника и бойцов с узлом, наш оперативный офицер не выдержал и тихо матюкнулся:

- Я не пойму, что у нас - продслужба ихней дивизии? К ним тоже теперь летают вертушки и могут доставить им все, что нужно. Если ты начальник, то обеспечь свое подразделение сухим пайком, чем вот так ходить и побираться.

Мы их который день кормим, а он еще будет такими глазами на нас смотреть.

Как будто мы у него на довольствии стоим, а теперь зажали сухпай. Он бы на своего зампотыла так посмотрел…

- Ишь, как ты разошелся! Чего же ты молчал, когда он тут стоял и наш сухпай забирал? - спросил я.

- А я в следующий раз так и скажу, - продолжал хорохориться Гарин.

- Да нет. Лучше весь запас на сутки или двое сразу же раздать нашим бойцам, и пусть они делают с ним что хотят. Хоть за один присест все съедают. И им будет спокойнее, и я буду честно говорить, что сухпай уже роздан солдатам. А кому нужно, пусть у бойцов выпрашивают.

- Тогда по всем углам будут банки валяться, - сказал сержант.

- Не будут. Мы их так затарим - никто не найдет и не увидит, - возразил ему один из разведчиков. - Подальше положишь - поближе возьмешь.

Минут через пять мимо нас, возвращаясь обратно, важно прошагал постовой тулуп, за которым медленно проследовал разбухший «узелок» из армейской плащ-палатки. Я вздохнул и посмотрел на Стаса, который выждал паузу безопасности, пока не удалится подальше наш бывший сухпай во главе с полковником, и только потом засмеялся:

- Вот когда придут в следующий раз - тогда и скажу. А сейчас уже слишком поздно… А тулупчик у него хороший. Теплый, поди…

- Вот ты стрелочник. Тебе бы на железной дороге работать, - засмеялся вылезший из-под навеса Винокуров. - Да, в таком тулупе никакой мороз не страшен.

Вскоре после короткой дискуссии с заинтересовавшимися бойцами мы приняли постановление, которое четко увязывало возможность получения любым из разведчиков внеочередного краткосрочного отпуска на родину после появления в группе овчинного тулупа.

Кое-кто предложил сначала съездить в отпуск, а по возвращении привезти из калмыцких степей хоть два тулупа. Но рассмотрение этого вопроса было отложено до момента возвращения на базу…

Около шести вечера я увидал еще одного полковника, шедшего от второй группы к дневке комбата. Он раньше служил в нашей бригаде заместителем комбрига, но год назад перебрался в штаб нашего округа. Я сказал бойцам не обращать на него внимания, а сам встал у костра. Зная его привычку докапываться до мелочей, я приставил свою винтовку к ноге и продолжал наблюдать за приближающимся старшим офицером. Когда он поравнялся с дневкой и взглянул мне в глаза, я так же спокойно стоял и не отводил своего взгляда.

Не увидав отдания воинской чести, полковник тут же набычился и начал было набирать воздух в легкие, но заметил мою винтовку, с шумом выдохнул и пошел дальше.

Я довольно рассмеялся и сел к костру.

- Ты чего? - спросил Винокуров.

- Вот этот полкан все время докапывается до наших выпускников и спрашивает про походную пирамиду для автоматов, - ответил я.

- Какая на хрен пирамида в поле?! - воскликнул лейтенант.

- Да в том-то и дело, что в поле, на учениях или боевых оружие должно всегда быть в руках солдат. Но у него какой-то бзик в голове, и вот он докапывается. Если тебя будет спрашивать, то говори так, как я только что сказал, а в шутку можешь ответить, что пирамида будет после того, как мы сделаем брусья.

- А брусья тут при чем? - удивился лейтенант.

- А он институт физкультурников закончил, ну который Лесгофта называется, - громко сказал Гарин из-под навеса. - А вообще-то он классный мужик.

- Это потому что он из штаба и ваши фамилии похожи, - засмеялся я. - А еще он любит спрашивать про лемура.