Первомайка - Альберт Зарипов

Пришел он и ко мне в госпиталь…

- И тебя он объел? - засмеялся старший лейтенант.

- А ты думаешь, что он поскромничает? - тоже рассмеялся я и сказал уже серьезно. - Да хрен с этой едой. Мне он сказал, что я в камышах тарился под Первомайским, а он от духов отстреливался. Ну, чисто сельский дурачок - и что с такого возьмешь? А когда понадобилась серьезная помощь, так он показал свою истинную натуру…

- Не знаю даже что и сказать… - задумчиво протянул доктор. - Это ведь Москва. Может, он за свою жилплощадь и за семью так боится?

- Вот именно. Если обеими руками держаться за большую и пышную звездень, то другу он теперь может протянуть только… Что?

- Свой конец.

- Правильно. Может быть, кому-то это приятно, но только я почему-то больше не хочу с ним общаться.

Опять стало тихо. Я подумал, что слишком уж загрузил всех присутствуюих серьезной и невеселой информацией, что надо бы сменить тему разговора, и тут я вспомнил статью из нашей южной военной газетенки:

- А еще наша окружная «Окопная сплетница» брешет, что я подорвался на своей гранате. Выдернул чеку и уронил гранату под ноги. Потом наклонился посмотреть, что же с ней станет, и тут она сработала. Мне выбило глаза и посекло осколками ноги.

Здесь все невольно посмотрели мне на ноги. Я нарочито громко вздохнул и задрал штанины. Ноги как ноги, кроме растительности - ничего особенного.

- «Офицер получил множественные ранения ног» - процитировал я реплику газетчика из нашего «Брехунка».

- Слушай, ты в следующий раз перед приходом к нам еще по бутылке прибинтуй к ногам. Ладно? - задумчиво предложил лейтенант. - У маскхалата штанины широкие, никто и не заметит.

Все засмеялись, а доктор вздохнул:

- Кому что, а ему лишь бы выпить.

- Да с одной бутылки даже по сто грамм на нос не вышло, - отвечал лейтенант. - От таких новостей уж точно выпить захочешь. А организмы у нас молодые и закаленные, так что маловато будет. Или в грелке попробуй. У нас рядом с училищем спиртзавод стоит. Так нам девки местные в грелке спирт носили.

- А то я не знаю. Так то же училище, а здесь… Божья благодать.

Хоть я и стараюсь говорить эти слова шутливо и весело, но мне опять становится тягостно на душе. Я-то понимаю, что лейтенант, да и все остальные, были бы рады хоть на какое-то время заглушить свою жгучую тоску по родным и близким…

Но я тут ничего не могу поделать и только лишь потише повторяю:

- Да… У вас тут божья благодать…

- Это понятно… А как там наши поживают? - вдруг спрашивает один из них.

- Ну, я знаю, у доктора и начсвязи дома все нормально. А вот к остальным выбраться то времени, то денег нету. Да и здоровье барахлит. К твоей матери твои земляки заезжают, которые с тобой в бригаде служили, - сказал я маленькому солдату.

Так и не дождавшаяся своего единственного сына мать после тяжелой потери серьезно заболела, долго лечилась в ПНД и стала инвалидом. Но про это я умолчал, старательно избегая его пытливого взгляда. «Тебе этого лучше не знать. А вот съездить к родным сержанта и лейтенанта как-то совесть не позволяла. Все-таки мои подчиненные… Но в этот год обязательно поеду», - подумал я.

Внезапно в воздухе раздался знакомый громкий гул. Небо было безоблачное и чистое, но гудение было очень знакомым. Гул все нарастал и больше и больше напоминал мне гудение самолетных двигателей, заставляя меня встряхнуться и что-то делать.

- Ну, мне пора…

Я начал осторожно спускаться по склону, по которому узенькой змейкой вилась тропка. Где-то на середине пути тропинка резко оборвалась, и я полетел вниз… …И проснулся с бешено колотящимся сердцем. Весь в холодном поту, я лежал и слушал, как на соседнем военном аэродроме ранним утром прогревают двигатели тяжелые транспортные самолеты.

Я выхожу на балкон и закуриваю сигарету. Мне радостно от того, что приснился такой сон. Да и оттого, что свежий утренний ветер и рев самолетных двигателей напоминают то славное время, когда звучала команда «по местам», опускалась самолетная рампа, и черное чрево транспортника или вертушки вбирало в себя разведгруппы спецназа, готовые высадиться где угодно и работать против кого угодно…

ЭПИЛОГ

Различными путями идут люди к концу своего пути. Имея свой маршрут, я никогда не допускал даже мысли о том, что когда-нибудь буду писать мемуары… Но эти строки являются всего лишь точным воспроизведением тех событий, в которых мне довелось участвовать. Естественно, что все пережитое за эту неделю наложило отпечаток на всю мою оставшуюся жизнь. Быть инвалидом войны 1 группы в нашем государстве - это тяжкое бремя, которое непосильным грузом ложится на плечи изувеченного человека. Не столько физические тяготы становятся невыносимыми, сколько моральные переживания от общения с окружающими людьми, которые абсолютно открыто демонстрируют как положительные, так и все свои отрицательные качества…

Я пытался вернуть себе хотя бы малую часть той прежней жизни. Я старался вести себя, как и прежде, но все пережитое изменило меня не только с внешней стороны, но и мое внутреннее восприятие окружающего мира. Моя внутренняя боль накапливалась во мне и в необходимый момент извергалась наружу, тем самым преображая мою внешнюю сущность, расставляя жизненные ценности и ее же грязь по своим местам и называя вещи своими именами…

Через год на поминках один офицер шутливо напомнил мне, что я так и не почистил его автомат. Я сразу узнал его по голосу и попытался было подобрать соответствующий обстановке ответ, но моя боль уже говорила за меня сквозь стиснутые зубы:

- Если бы этот автомат был сейчас у меня, то я бы пристрелил тебя, как собаку.

Никогда еще мои губы не произносили столько лютой и холодной ненависти, и я был поражен своей жестокой реакцией на шутливый тон говорившего. Мне даже стало не по себе. Хоть эти слова были сказаны тихо, но они были услышаны всеми присутствующими участниками Первомайки и родственниками доктора, которые все отлично поняли… Стало тихо и напряженно, как будто погибшие заглянули на свои собственные поминки… Через пятьдесять минут я направился домой и, обдумывая в дороге все сказанное, внезапно понял, что не мог сказать ничего другого… Память о моем погибшем сержанте стала для меня превыше всех мирских отношений с некоторыми… 17 января 1998 года я написал несколько строк из предисловия этой книги, но на большее у меня не хватило сил. Ознакомившись с февральским номером журнала «Солдат удачи», я попытался продолжить восстановить истинную картину всего произошедшего, но опять не смог… Как-то в поезде дальнего следования я встретил врача, который смог внимательно выслушать мои переживания по поводу лживых и клеветнических «версий» о событиях в Первомайском. «Словоохотливые участники контртеррористической операции по обезвреживанию банды Салмана Радуева», уже однажды предавшие нас той январской ночью, продолжали предавать меня, моих чудом выживших в этом аду друзей и павших товарищей.

По совету этого психолога я изложил на бумаге до мельчайших подробностей все то, что я делал, говорил, слышал, видел и думал. Следуя рекомендациям того же врача, я должен был все написанное сжечь.

Но, закончив рукопись, я понял, что не смогу этого сделать. Мои товарищи прожили яркую жизнь и достойно приняли свою смерть, чему я остаюсь единственным свидетелем. Если бы я сжег свои воспоминания, то я предал бы своих соратников, отдавших жизнь за всех вас.

Ради того, чтобы полковник Стыцина, капитан Косачев, старший лейтенант Козлов, лейтенант Винокуров, сержант Бычков, солдат Коленкин и неизвестный связист продолжали жить в нашей памяти, и была создана эта книга.

Примечания

1

РВДКУ - Рязанское военно-десантное командное училище.

2

БМД - боевая машина десанта.

3

ЦБУ-центр боевого управления.

4

ЗУ - зенитная установка.

5

РПО - ручной пехотный огнемет.

6

ВВ - взрывчатое вещество; СВ - средство взрывания.

7

АКМС - автомат Калашникова со складывающимся прикладом.

8

ПБС-прибор бесшумной и беспламенной стрельбы.