Первомайка - Альберт Зарипов

- Ну ты в этих судах скоро как в шелках будешь, - добродушно подтрунил доктор. - Что, на пенсии делать нечего?

- Делов-то хватает. Но и терпеть эту мразь уже нету сил, - неожиданно зло ответил я. - Правда бывает только одна. Если этих гниложопых терпеть, то что же выходит - мы все зря что ли под Первомайским пострадали? Стрелять я сейчас не могу. Ну самоделку-мину смастерю вслепую, но это же чепуха. Вот и остается только через суд этих гадов давить, чтобы свою погань при себе держали.

- Скоро ты там адвокатом станешь, - продолжал посмеиваться доктор.

- Нет, не стану. Я ведь поступил было в наш Ростовский госуниверситет на юридический факультет. Наивный был тогда, вот и подумал, что со всеми заслугами и льготами смогу проучиться там без денег. Сначала на собеседовании мне намекнули, что нужно бы зарядить, но я им сразу сказал, что денег они не получат. Ну они так тихо зубками скрипнули и затаились на время. А я сам ходил на лекции, писал все курсовые и рефераты, первую сессию сдал на одни «пятерки». А на второй сессии мне две «пары» как влепили подряд, мол, доходи, парень, до нужной кондиции. Я подумал и послал этот государственный университет далеко и надолго.

Над дневкой нависла гнетущая тишина, и только ручеек продолжал журчать неподалеку от нас.

- Тащстаршлейтнант, а вы тогда говорили, что тот солдат-пулеметчик остался жив, - вспомнил вдруг сержант-контрактник.

- Я тебе сколько раз говорил, что здесь мы все на равных и на «ты», - поправил я его. - Прошло то время, когда мы были на «вы». А этот солдат тоже потерял зрение полностью, но он еще частично парализован - плохо ходит. Но зато сочиняет песни, играет на гитаре и сам поет их. Я тут кассету взял послушать для вас.

Я достал из кармана подарок майора-замполита - маленький диктофончик «Сони» и нажал на кнопку. Прозвучал слегка искаженный перебор гитарных струн, и молодой голос запел под стиль вальса:

Мы пятые сутки от холода злеем,Вот пятые сутки не спим мы пока.Здесь вам не разгулье, не танцы-веселье,Здесь пули танцуют бешеный вальс.Ночь пеленает глаза, укрывая нас мглой,Ветер свистит, обвевая нас мерзкой зимой.Не спи - не теряйся, дождись хотя бы утра,Ну а пока - война… война…Крики «Аллах» кидают нас в нервную дрожь.Знаю ведь я, что меня просто так не возьмешьВесь в напряженье, снова борюсь сам с собой,С этой игрой, с низкой игрой, с мерзкой игрой.С этой войной…Утром пошли в наступленье лишь двадцать ребятПротив тех ста, кто залег в тех домах.Бой был неравен, и кто-то из наших был сбит.Но мы положили тогда одну третью их сил.Бой был жесток, хоть дрались среди нас - пацаны,Кто-то - бывалый, а кто-то не видел войны.Смерть - не игрушка, и в фильмах нельзя ее внять.Ну а пока - война… война…Весь Первомайск пылает адским костром,Друг твой лежит, сраженный гранатным огнем;Он бился, спасая с террора людей,Ну а теперь… теперь… теперь…Кто же спасет очень нам нужных парней?..

Я выключил диктофон и вынул кассету:

- Это из его ранних песен. А теперь он выступает на конкурсах бардовской песни и занимает призовые места.

- А его чем-нибудь наградили? - спросил маленький солдатик.

- Дали орден Мужества. Да что толку от этого ордена, если пенсия у него чуть больше трехсот рублей. Мы с ним на пару сейчас подали в суд на военкомат. Хотим по Гражданскому кодексу выиграть возмещение вреда в размере утраченного заработка. Не знаю, может, что-то и получится.

- Ну да. У этих оглоедов тяжело что-то выиграть. Они скорее удавятся, чем лишнюю копейку инвалиду добавят, - вставил кто-то.

- А кого еще наградили? - спросил начальник разведки.

- Про Героев я вам тогда сказал. Ну, понятное дело, что наш Перебежкин самым главным Героем оказался. А вот когда писали представления на Героев России, то оказалось, что майор-замполит должен был сам на себя и составить это представление. Он же на должности замполита бригады был. Вот он и отказался писать бумаги на самого себя, хотя он на все сто процентов заработал это звание. Еще всем офицерам и прапорщикам добавили по звездочке на погон. Ордена понадавали тоже почти всем. Да-а-а. Еще их наградили именным оружием. Дали всем по пистолету Макарова. Всем, кроме Лехи Сарыгина.

Но Леха - мужик, послал все командование на хер и написал рапорт на увольнении из армии. Уж кто-кто, а он это наградное оружие заслужил честно.

А его просто кинули. И его пистолет достался кому-то из штабных.

- Ну штабные своего шанса что-то ухватить на халяву не упустят! - с иронией прокомментировал доктор.

- Да, еще пистолет не дали прапорщику, ну которого Гамлет зовут. Он ведь в тыловом дозоре вместе с Лехой Сарыгиным был и прикрывал отход остатков моей группы. Его тоже из гранатомета ранили в руку, и она потом перестала работать у него. Ну а начальство подумало, раз рука не действует, то значит и наградное оружие особо так не нужно. Ему дали еще послужить в бригаде на должности старшины роты, а потом уволили из армии.

- А ты? - спросил лейтенант.

- Я как был старлеем, так им и уволился, хотя все сроки подошли капитана получать. Да и сам командующий округом на представлении на мое увольнение написал свою резолюцию: «присвоить звание капитан и уволить». Но его тут в Москву перевели, а при новом командующем меня втихаря и уволили.

Штабным крысам было лень написать другое представление на мое увольнение и отправить его в штаб округа. Правда, уволился я с другой должности. Это начальнику штаба бригады спасибо. Не то что другие брехуны. Он сейчас в Москву перевелся. А вместо него начальником штаба бригады стал Грибок.

- Это тот самый? - спрашивает лейтенант.

- Тот самый. Уж это точно с его подачи стали брехать, что Златозуб меня бросил раненого. Накануне вечером был же боевой приказ, что подносят боеприпасы и эвакуируют раненых группы из 8-го бата. Златозуб меня перевязал и оставил на этого козла. А он смылся сам и даже солдат не прислал. «Ну ладно. Находись пока тут», - зло передразнил я. Водка начала бурлить во мне. Успокоившись, я продолжал:

- А Валере наш комбат приказал отойти с группой - вот он и отошел к пехоте.

- А что еще болтают? - спросил кто-то.

- Наш Перебежкин перед поступлением в академию такую статью в «Солдате удачи» накалякал - обалдеть можно. Оказывается, на пути боевиков было установлено минное поле, и все мины сработали. От первой группы еще до подхода боевиков осталось только пять человек, которые потом побежали в тыл.

В образовавшуюся брешь хлынули боевики. А остальные группы раскрылись, как створки ворот, и в упор расстреляли чеченцев. Ну прям как стадо баранов. А я, оказывается, был ранен еще до того, как чеченцы подошли к нашему валу. А в конце статьи благодетель мой пишет, что весь гонорар передает мне, лейтенанту, полностью потерявшему зрение в этом бою. Испоганил всю картину и думает, что я из-за его подачки буду молчать. А я опять немного обиделся и в суд подал на этот журнал «Солгать неудачно», может, чего и высудим.

- Ну ты даешь! - засмеялся доктор и откинулся на спину.

- Они там что, совсем с ума посходили? - раздраженно сказал наш полковник. - Так и хочется им мозги вправить.

- Да я бы не сказал, что эти вруны - дурачки, - вспомнив вдруг давно мучавшую меня мысль, медленно сказал я. - Вот начальник кизлярской милиции, который все сокрушается и переживает, как же это боевикам удалось беспрепятственно уйти из Первомайского. Он же фактически проспал и допустил нападение и захват города боевиками Радуева и должен был отвечать за свое раздолбайство. А он, чтобы отвлечь внимание от своей шкуры, начинает рассуждать о беспрепятственном уходе боевиков из Первомайского.

- Как в пословице. Вор громче всех кричит «Держите вора», - вставая от затухающего костра, сказал контрактник.

- А так оно и получается, - продолжал я. - С Перебежкиным тоже все ясно - хотел перед академией лишний раз свою заднюю часть прикрыть этой статьей. Полкан-десантник, может, даже и не догадывается, кого он к нам привел тогда, а выступает по телевидению, чтобы показать свою значимость - мол, не зря я Героя России получил. Этот продажный журналист тоже частенько выступает с обвинениями против армии и рассказывает, как этот «Град» сравнял все село с землей. Видно, чувствует, что грешок-то есть за душой.

- Да у таких и души-то нет, - приподнявшись на локте, сплюнул доктор.

- Это уж точно, - согласился с ним я. - Но вину за свое предательство он за собой чует. Поэтому и сучит своими ножками. Но меня в этой истории больше всего интересует этот генерал Михайлов. А он-то для какой цели такую дезинформацию запускает, что авиация нанесла мощный удар по прорывающимся чеченцам, что радуевцам был предоставлен проплаченный «зеленый» коридор, что боевики беспрепятственно ушли из села. Ему-то какая выгода брехать на всю страну?