Мозгоимение: Фальшивая история Великой войны - Марк Солонин

Для нападения на Советский Союз в вермахте было сформировано четыре танковые группы. Самая слабая, 4-я танковая группа (группа армий «Север») имела на своем вооружении 602 танка. В самой крупной, 2-й танковой группе (группа армий «Центр») было 994 танка. Всего в составе четырех танковых групп 22 июня 1941 года числилось 3266 танков (если называть «танком» танкетки Pz-I и Pz-II), т. е. в среднем по 817 танков в каждой группе.

В составе Красной Армии было шесть мехкорпусов, на вооружении которых было 800 и более танков (1 МК, 4 МК, 5 МК, 6 МК, 7 МК, 8 МК). К этому перечню следует добавить еще два вполне боеспособных мехкорпуса: 3 МК (672 танка, в том числе 128 КВ и Т-34) и 15 МК (749 танков, в том числе 136 КВ и Т-34). Итого — восемь мощных механизированных соединений, почти полностью укомплектованные личным составом и артиллерией, превосходящими противника по техническим характеристикам танками, получившие еще до начала открытой мобилизации от двух до четырех тысяч автомобилей, по двести-триста гусеничных тягачей каждый. Неужели Красная Армия стала слабее от того, что в ДОПОЛНЕНИЕ к этим восьми «бронированным таранам» она уже в первые дни войны смогла ввести в бой еще 12 мехкорпусов, находившихся в разной степени боеготовности и укомплектованности? Неужели мощнейшему 6-му мехкорпусу чем-то мешал воевать находившийся рядом с ним недоукомплектованный 13-й мехкорпус (282 легких танка, 18 тыс. человек личного состава)? С кем предстояло воевать — с процентами или с противником?

Вопросы, конечно, глупые. Дурацкие, можно сказать. Но почему же вы, товарищи дорогие, не выкидываете в мусорное ведро очередную писанину, в которой в стотысячный раз выводят «среднюю температуру по больнице», т. е. сложив и поделив вооружение всех 30 мехкорпусов (включая едва начавшие формирование в Среднеазиатском и Орловском округах), начинают истошно причитать: «мехкорпуса Красной Армии были обеспечены грузовиками на…%, передвижными ремонтными мастерскими на… %, автоцистернами на…%, автомобильными шинами на…» Почему вы сокрушенно качаете головой, читая о том, что «танки новых типов составляли всего лишь 7,8 % от общего танкового парка». Всего 7,8 процента. Страшная, вопиющая неготовность к войне.

Традиционная советская историография утверждала, что при таких процентах СССР мог быть готовым к войне не раньше лета 1942 г. — а до этого момента приходилось изо всех сил оттягивать, оттягивать и оттягивать… Но это устарелая точка зрения. Два товарища (А. Анатольев и С. Николаев) опубликовали в двух номерах «Независимого военного обозрения» огромную статью под названием «Закономерное поражение». Перечислив все возможные проценты, они приходят к ошеломляющему выводу: Красная Армия могла бы стать по-настоящему боеспособной только к концу 1940-х годов». Могла бы стать. В середине 40-х годов, точнее говоря — в мае 1945 г., Берлин, видимо, взяла какая-то небоеспособная армия. Но авторы неумолимы, точнее говоря — неумолимая арифметика неопровержимо доказывает, что только «к концу 1940-х годов» можно было вооружить армию «танками новых типов» на все 100 %. И в претендующем на солидность издании не нашлось редактора, который бы объяснил товарищам, что танки новых типов (равно, как и новые модели сотовых телефонов, модные босоножки, лучшие хирурги, свежие анекдоты) никогда и нигде не могут составлять 100 % общего парка, а «завершить перевооружение» может только разгромленная армия.

У «завершения перевооружения» есть конкретная, точная дата — 8 мая 1945 г. В этот день окончательно и бесповоротно завершилось перевооружение вермахта. Красная Армия, к счастью для нас, такой вершины достигнуть не смогла. По состоянию на 9 мая 1945 г. танки «новых типов» (Т-34 и КВ), которые так старательно множили и делили Анатольев с Николаевым, перешли в разряд безнадежно устаревших и повсеместно снимались с вооружения боевых частей. Основной «рабочей лошадкой» танковых войск Красной Армии стал Т-34-85 с новым вооружением (мощнейшая 85-мм пушка), новой трехместной башней, новыми приборами управления огнем. Но и этот танк не имел уже права называться «новейшим», так как в январе 1945 г. началось серийное производство принципиально нового по конструкции танка Т-44. Вопреки ожиданиям, танк Т-44 оказался не слишком удачной машиной, и в апреле 45-го были изготовлены два опытных образца нового танка, который через год был принят на вооружение под названием Т-54. К 9 мая танков Т-44 было выпущено не более двух сотен (порядка 0,8 % от общей численности танкового парка), прототип Т-54 еще только начинал испытания, таким образом в мае 45-го наблюдалась абсолютная «неготовность к войне»…

Неплохо работает «процентный метод» и в том случае, когда пресловутая «готовность» исчисляется в процентах от некого, произвольно выбранного и мало о чем говорящего, показателя. Например. Все советские книжки с горестным всхлипом сообщали доверчивому читателю, что накануне войны «лишь 8 % советских самолетов-истребителей имели пушечное вооружение». Это действует. На интуитивном уровне каждый «понимает», что пушка — это ого-го, не то что жалкий пулеметик… Для полноты картины следовало бы привести «проценты пушечности» и по самолетам других стран — противников гитлеровской Германии, но об этом советские историки традиционно умалчивали. Исправим это досадное упущение.

Первым серьезным, стратегического масштаба поражением Гитлера был провал планов вторжения на Британские острова осенью 1940 г. Это поражение Германия понесла не на земле, не на воде, а в воздухе — в ходе многомесячной «битвы за Британию» истребители Королевских ВВС удержали господство в воздухе над Ла-Маншем и нанесли немецкой авиации огромные потери. Так вот, много ли английских истребителей имели на тот момент пушечное вооружение? 80 процентов? 18? 8? Правильный ответ: ноль целых, хрен десятых. Воздушную битву в небе над Лондоном выиграли английские летчики на «Харрикейнах» и «Спитфайрах». И тот, и другой истребитель были вооружены исключительно и только пулеметами. Пойдем дальше. В последние месяцы Второй мировой войны армады бомбардировщиков союзников прикрывали дальние истребители американского производства. Какой процент этих самолетов имел пресловутое «пушечное вооружение»? Точную цифру я не знаю, а тратить время на поиски не имеет смысла. Абсолютное большинство истребительных эскадрилий к 44–45 годам были уже перевооружены на «Мустанги» и «Тандерболты». И тот, и другой были оснащены только пулеметами. Ни одной пушки на борту. Американские же истребители с пушечным вооружением («Лайтнинг», «Киттихоук») перешли к тому времени в разряд устаревших, и в небе над Западной Европой их или вовсе не было, или они в очень скромных количествах использовались в качестве легких штурмовиков («Киттихоук») или разведчиков («Лайтнинг»).

Самое краткое объяснение этого, странного на первый взгляд, перехода от «устаревших пушечных» к «новейшим пулеметным» истребителям заняло у меня в книге «На мирно спящих аэродромах» 13 страниц текста. В сверхкратком изложении остается только сказать, что пушки бывают разные, а на самолет эпохи Второй мировой войны ставилось совсем не то многотонное орудие, по которому ползают дети в парке культуры и отдыха. Разница в поражающем действии 20-мм снаряда и 13-мм пули, конечно, существует, но она не столь велика, как может показаться на первый взгляд. Кроме того, проектирование самолета и всего, что к нему прикручивается-привешивается, ведется в жестких ограничениях на габариты и вес. Соответственно, вопрос ставится примерно так: что лучше — вооружить истребитель двумя пушками с запасом снарядов на 10 секунд стрельбы или шестью пулеметами с запасом патронов на 50 секунд стрельбы? Ответ на этот вопрос очень сложен, точнее говоря — однозначного ответа не существует в принципе. В любом случае, нет ни малейших оснований относить к разряду «безнадежно устаревших» истребитель образца 1941 г. только по той причине, что у него не было пушечного вооружения.

22 июля 1941 г., ровно через месяц после начала войны, началось (в полночь того же дня оно и закончилось) заседание Военной коллегии Верховного суда СССР. На скамье подсудимых последние часы своей жизни провели командующий Западным фронтом Д. Г. Павлов, начальник штаба фронта В. Е. Климовских, начальник связи фронта А. Т. Григорьев, командующий 4-й армией Западного фронта А. А. Коробков. Среди множества вопросов, заданных бывшему начальнику Главного автобронетанкового управления Красной Армии, герою обороны Мадрида, Герою Советского Союза, генералу армии Павлову, был и такой:

«…На предварительном следствии Вы дали такие показания: «Для того чтобы обмануть партию и правительство, мне известно точно, что Генеральным штабом план заказов на военное время по танкам, автомобилям и тракторам был завышен раз в 10. Генеральный штаб обосновывал это завышение наличием мощностей, в то время как фактически мощности, которые могла бы дать промышленность, были значительно ниже. Этим планом Мерецков имел намерение на военное время запутать все расчеты по поставкам в армию танков, тракторов и автомобилей <…>. — Эти показания Вы подтверждаете?»