Мозгоимение: Фальшивая история Великой войны - Марк Солонин

Вы все поняли? Нет? Тогда перечитайте еще два-три раза. Попробуйте переписать — это способствует запоминанию. И не капризничайте — скажите спасибо, что я вас пожалел и процитировал лишь половину (!!!) «гранаты»…

Этот маленький шедевр претенциозного пустозвонства («От Дубно до Ростова», М.: ACT, 2004, стр. 158) потребовался г-ну Исаеву для того, чтобы, загипнотизировав читателя всем этим мельканием номеров рот, батарей и дивизионов, навязать ему представление о «несметной вражьей силе», надвигающейся черной тучей на позиции советских войск. Перечень действительно внушительный.

Чудес, однако же, не бывает. 14-я танковая дивизия вермахта на своем пути от приграничного Владимир-Волынского до Луцка встретила (правильнее будет сказать — должна была бы встретить) четыре дивизии Красной Армии (19-ю тд, 135-ю сд, 215-ю и 131-ю мд) и 1-ю противотанковую бригаду. Это — не считая находившихся непосредственно у границы 87 сд и 41 тд, а также три узла обороны Владимир-Волынского УРа (о которых Исаев пренебрежительно обронил: «40 редко расположенных ДОТов»). 26 июня к занятому немцами Луцку подошли еще две стрелковые дивизии Красной Армии (200-х сд и 193-х сд). И если полный перечень всех подразделений одной немецкой дивизии занимает 2 страницы текста, то такой же, с детализацией до уровня взводов и рот, перечень применительно к восьми советским дивизиям должен был бы занять 16 страниц. Разумеется, его г-н Исаев предусмотрительно не приводит…

Слезоточивый газ (он же — «плач Ярославны») был и остается важнейшим, базовым приемом фальсификации истории начала войны. В чем его сила? В правде. Сущность этого приема заключается в том, чтобы говорить правду, одну только правду про недостатки (нехватки, недоделки, сложности, проблемы), с которыми столкнулась летом 41-го Красная Армия. Одна только Красная Армия. Про то, что точно такие же (если не большие и худшие) проблемы были у противника, можно не говорить. И все. Действует безотказно.

«…Местность. В полосе наступления корпуса — 5 серьезных водных преград: р. Радоставка, р. Острувка, р. Жечка, p. Лoшувка и р. Соколувка. Все реки имеют болотистые берега и представляют собой трудно доступные рубежи для действия танков. Вся местность в полосе наступления лесисто-болотистая, командные высоты на стороне противника. Вывод: местность не способствует наступлению…»

Как можно не согласиться с таким выводом? Прочитав такое, не всякий и догадается задать вопрос: «А по какой местности наступал с темпом 30–50 км в день противник?» Как действовавшие на Западной Украине дивизии 1-й Танковой Группы вермахта смогли преодолеть эти могучие, не обозначенные ни на одной географической карте лесные ручьи (Радоставку, Острувку, Жечку, Лошувку и Соколувку), а заодно и Западный Буг, Стырь, Горынь, Случь и, наконец, полноводный Днепр? Откуда в заболоченном лесу появились «командные высоты» и почему они оказались в руках противника, который появился в этом лесу всего лишь за несколько дней (или даже часов) до событий, описанных в процитированном выше докладе командира 15-го мехкорпуса?

Нет и не было ни одной книги, в которой бы советские историки с горестным всхлипом не сообщили читателям об отсутствии боевого опыта, нехватке командных и технических кадров, страшной спешке при создании танковых дивизий и механизированных корпусов Красной Армии. Вам обязательно расскажут, что 76,453 % командиров механизированных соединений находились в своей должности менее одного года, а некоторые командиры танковых дивизий (о, ужас!) командовали до этого кавалерийскими частями.

По умолчанию предполагается, что у немцев все было в лучшем виде. Ну а про «накопленный вермахтом двухлетний опыт современной войны» сказано в любой книжке. Гипнотическое воздействие бесконечного повторения мантры о «двухлетнем опыте» оказалось столь велико, что и сейчас еще многие не могут посчитать на пальцах: четыре недели войны в Польше + пять недель войны на Западном фронте + две недели на Балканах (причем все это взято с большим запасом, а если реально, то 3+4+1). Неужели же в сумме получится два года?

Проблемы с укомплектованием армии личным (прежде всего — командным) составом в Советском Союзе были. Кто бы спорил. Летом 1939 г. в составе Красной Армии числилось 100 стрелковых и 18 кавалерийских дивизий, 36 танковых бригад. Два года спустя, накануне войны было уже сформировано 198 стрелковых, 13 кавалерийских, 61 танковая и 31 моторизованная дивизии. Всего 303 дивизии. Более чем двукратное увеличение числа соединений (и значительное повышение уровня их моторизации!) создавало серьезные проблемы с укомплектованием. Для их решения в Советском Союзе была заблаговременно введена всеобщая воинская повинность, благодаря которой в стране накапливался многомиллионный контингент прошедших трехлетнюю срочную службу резервистов. Да, все это непросто и недешево, но эти проблемы и близко нельзя сравнить с проблемами вермахта.

Германия, демилитаризованная по условиям Версальского мирного договора, подошла к 1935 г. с 10 пехотными дивизиями. Танки на полевых учениях обозначались картонными макетами. Летом 1939 г. в составе вермахта была уже 51 дивизия (в том числе 5 танковых и 4 моторизованные), к весне 1940 г. в вермахте было сформировано 156 дивизий, к июню 1941 года — 208. Головокружительный рост численности вынуждал ставить «под ружье» совершенно необученных призывников. Немцы и рады были бы формировать свои танковые и моторизованные дивизии на базе кадровых кавалерийских дивизий (оперативные принципы боевого применения подвижных соединений были весьма схожими), да только в старом рейхсвере такого количества кавалерийских частей и офицеров не было и в помине. Танковые дивизии вермахта формировались на базе пехотных соединений; командный состав не более чем на 50 % удалось укомплектовать кадровыми офицерами. Впрочем, для вермахта и 50 % было высоким показателем, учитывая, что в пехотных дивизиях, сформированных во второй половине 1940 г. и позднее, кадровые офицеры составляли не более 35 % командного состава.

Германия начала войну, имея 5 танковых дивизий, к весне 1940 г. их число выросло до 10, в конце 1940 г. было сформировано еще 10 танковых дивизий. Сколько «лет» командовали этими дивизиями их командиры? Какой «боевой опыт» мог быть у танковых дивизий, сформированных после завершения кампании на Западном фронте? Из 17 танковых дивизий, развернутых в июне 41-го у границ СССР, некое подобие «двухлетнего опыта войны» (т. е. участие в польской и французской кампаниях) было только у трех дивизий (1 — й тд, 3-й тд, 4-й тд). Семь танковых дивизий (12-я тд, 13-я тд, 16-я тд, 17-я тд, 18-я тд, 19-я тд, 20-я тд) не имели даже опыта двухнедельной войны на Балканах, и 22 июня стало для них первым днем боевых действий в качестве танкового соединения. Почему же на этом фоне опыт боевых действий, приобретенный советскими танкистами на Халхин-Голе и в Финляндии (т. е. в войне с противником, проявившим фанатическое упорство в бою), должен быть оценен как ничтожная мелочь?

Самой зловредной (да и самой распространенной) модификацией «слезоточивого газа» я бы назвал «процентный метод». Без использования его и по сей день не обходится ни одна публикация историков научной школы Гареева-Исаева. В силу особой значимости этого способа «мозгоимения» мы посвятим ему всю следующую главу.

Глава 8

Процентомания

Сущность процентного метода «мозгоимения» проще всего проиллюстрировать наглядным примером из области известного каждому советскому человеку «жилищного вопроса».

Предположим, что некий гражданин В. Пупкин с семьей из трех человек проживает в благоустроенной четырехкомнатной квартире площадью 80 кв. м. Как можно оценить жилищные условия товарища Пупкина? Ответ прост и понятен. Надо сравнить. С чем сравнить? С тем, как живут другие. Результат сравнения очевиден: Вася Пупкин совсем неплохо устроился, многие его соотечественники все еще живут в «хрущевках» с кухонькой в 6 метров на пять человек. А теперь представим себе, что перед нами поставлена задача доказать, что Пупкин страдает и мучается в совершенно невыносимых бытовых условиях. Можно ли это сделать? Легко.

Для этого надо всего лишь подарить Васе дополнительную недвижимость. А именно: дом в деревне (70 кв. м) с печным отоплением и «удобствами» во дворе, большой сарай рядом с этим домом (50 кв. м), сеновал (60 кв. м), свинарник (40 кв. м), погреб для картошки (30 кв. м). Казалось бы, товарищ Пупкин не стал беднее, и жизнь его не превратилась в кошмар от того, что в ДОПОЛНЕНИЕ к прекрасной городской квартире ему достались и сарай, и сеновал, и погреб со свинарником. Но это только кажется — до тех пор, пока не раздадутся оглушающие завывания: «Только 24 % помещений, принадлежащих семье Пупкиных, отвечают современным санитарным нормам, 55 % помещений не имеют ни отопления, ни освещения… Как можно жить и работать в таких нечеловеческих условиях?» Вот именно так у нас и пишется военная история.