Голубые холмы Синтры - Энн Хампсон

Пошатываясь, Элинор заставила себя подойти к портрету. Она собиралась вернуть картину на место. И вдруг остановилась в страшной тревоге.

Кровь отхлынула от ее лица, когда, обернувшись, Элинор увидела высокую фигуру мужчины в открытых дверях.

— Мигел! — портрет выскользнул из ее негнущихся пальцев и с грохотом упал на пол. Она в ужасе уставилась на него. Отвалилась часть красивой золоченой рамы. — Мне… мне т-так жаль… — Она испуганно замолчала, увидев на его лице то самое сатанинское выражение, которое уже дважды пугало ее. Его губы цинично скривились, глаза потемнели и наполнились холодом. Она сглотнула и попятилась, когда он вошел в комнату.

— Что ты здесь делаешь? — прогремел Мигел, сердито окидывая девушку взглядом с головы до ног. — Как ты смеешь трогать этот портрет?

Элинор только качала головой, не в силах объясниться. В наступившей тишине она с нарастающим волнением заметила, что его ярость готова вырваться наружу и смести все на своем пути.

— Отвечай! Не молчи!

— Мне… мне… — Она беспомощно развела руками. — Мне так жаль…

— Почему ты здесь? Чего ради суешь нос в чужие дела? — Он подошел ближе и теперь возвышался над ней, как огнедышащий вулкан. — Этот портрет… что ты с ним делала?

Элинор чувствовала себя так, словно совершила святотатство уже тем, что дотронулась до портрета.

— Я не могу объяснить, Мигел, — прошептала девушка, смутно понимая, что сейчас не стоит к нему обращаться просто по имени. — Портрет твоей… твоей жены… мне хотелось… хотелось у-уви-деть его… — Она быстро отвернулась, с горечью сознавая, что в ее сбивчивых словах нет никакого смысла.

— Кто тебе сказал, что он здесь? — Мигел нагнулся, поднял портрет и прислонил его к стене. Затем взял обломок рамы и сжал его в руке.

Элинор пристально смотрела на раму, кусая губу и думая о своей беспечности. Что он подумает о ней? Все кончено. Он никогда не сможет полюбить ее. Слезы потекли по бледным щекам. Элинор быстро их вытерла, с горечью смирившись с потерей любимого.

— Я упомянула о портрете Карлоте… то есть, — она запнулась, увидев, что он вопросительно поднял брови, — я… я упомянула о пустом месте между портретами в галерее и спросила ее, не… не висел ли там раньше портрет твоей жены. — Элинор замолчала, надеясь, что этого достаточно, но он сердито буркнул:

— Пожалуйста, продолжай!

— Карлота сказала, что ты велел положить портрет на чердак.

— И ты захотела его увидеть? — его прищуренные глаза пристально вглядывались в ее лицо.

— Какой-то необъяснимый порыв, — прошептала она с глубоким раскаянием. — Прости. Мне не следовало…

Грубый, сатанинский взгляд исчез, но вновь появился, когда Мигел повернулся к портрету. Элинор пробрала дрожь. Этот человек выглядел способным совершить убийство!

— Что ж, ты его увидела! И что ты думаешь о моей жене? Говори! — выкрикнул он.

— Она была очень красивой, — хрипло прошептала Элинор. — Я не видела никого красивее.

К ее изумлению, Мигел засмеялся… засмеялся резко, но с коварной мягкостью, которая вновь заставила ее подумать, что он выглядит способным совершить убийство. Явное раздвоение личности! Перед ней стоял не учтивый, отчужденный и аристократичный дон Мигел де Каштру. Перед ней был… дьявол.

— Красивая, а? — он снова взглянул на портрет. — Да! Не было женщины красивее. Ни одна женщина не могла сравниться… — Он перевел взгляд с портрета на Элинор. Девушка отступила в ужасе. Неужели это он, человек, которого она полюбила? Элинор вспомнила слова Карлоты, что из-за смерти жены Мигел стал будто не в себе. — Ты хорошо посмотрела? Ты позавидовала ее красоте? — Его обманчиво мягкий смех вновь нарушил тишину затхлой комнаты с тусклым светом, проникающим через окно в крыше. Элинор вздрогнула. Граф заметил ее дрожь, но на него это не подействовало. — Отвечай, девушка! Ты позавидовала ее красоте?.. Вот, посмотри еще! Несравненная, не так ли? Смотри, я тебе говорю! — он сунул портрет в лицо Элинор.

Она послушно смотрела, дрожа всем телом. Ей хотелось одного: скрыться от этого безумца. Но стоило ей сделать шаг назад, и он следовал за ней. Она оказалась пленницей.

— Да, — дрожащим голосом сказала она, стремясь успокоить разбушевавшуюся стихию. — Да, дон Мигел, теперь я его увидела…

— Что ж, посмотри еще… и еще раз! Тебе этого хотелось, не так ли? Тогда продолжай смотреть, чтобы не забыть никогда!

— Пожалуйста, — прошептала она. — Пожалуйста, поставь его.

Она задыхалась от страха. Ей было невыносимо видеть его таким. Горе и раскаяние охватили ее. Вся в смятении, Элинор безудержно разрыдалась. Она заговорила, запинаясь и всхлипывая, извиняясь за то, что причинила ему боль, раскаиваясь в том, что позволила себе проявить любопытство. Она твердила, что не следовало сюда приходить, и попросила у него прощения.

— Я н-ни за что не стала бы причинять тебе б-боль! — вскричала девушка, отнимая руки от лица. — Поверь мне, я себе причинила боли б-больше… — Она в ужасе остановилась, увидев, как в ярости он бросил портрет в самый дальний угол длинной узкой комнаты. — Дон Мигел!

— Вниз, — приказал он, отступая в сторону и указывая на дверь. — И чтобы ноги твоей здесь больше не было!

Дрожа всем телом, Элинор стояла посреди своей спальни, обхватив себя за плечи. Ее лицо пылало от воспоминаний. Она вновь и вновь переживала тот момент, когда, обернувшись, увидела графа в открытых дверях.

Как он там оказался? Мигел вернулся раньше, чем она ожидала. Но в этом не было ничего удивительного. Он быстрее, чем предполагал, справился с делами. Удивительно было то, что он поднялся на чердак. Но может, ему там что-то понадобилось… или он захотел полюбоваться портретом. Какая бы ни была причина, Элинор постигло глубокое унижение. Этот случай наверняка навредил хорошим взаимоотношениям с ее работодателем. Элинор не представляла, как она встретится с ним лицом к лицу.

Страдание оттого, что причинила боль любимому, смешалось с яростью из-за своего любопытства, которое привело ее на чердак. Элинор была в отчаянии. И раньше-то надежды было мало. А теперь — вообще никакой. Мигел наверняка презирает ее и, конечно, винит в боли и горе, из-за которых он бросил портрет. Где он теперь? Все еще наверху? С любовью касается портрета и просит у Доры прощения за то, что, страдая сам, причинил боль ей?

Он вел себя как помешанный, подумала Элинор, озадаченная его яростью. Как он сунул портрет прямо ей в лицо и велел смотреть! Что это значило? Она должна была рассмотреть красоту этой женщины, сравнить с собой и признаться себе в том, что у нее, Элинор, нет шансов?