Голубые холмы Синтры - Энн Хампсон

— И у вас очаровательный румянец. — Графа явно забавляло ее смущение. — Скажите, Элинор, у вас когда-нибудь был кавалер?

— Ничего серьезного.

У него невольно вырвался смешок.

— Вы хотите сказать — с его стороны… или с вашей?

— С обеих сторон. — Она внимательно наблюдала за танцорами в ярких костюмах. — Я встречалась с несколькими молодыми людьми, — призналась она, вспоминая, как время от времени кавалеры из числа студентов водили ее в кино и на танцы. Был, конечно, Терри Кершоу. Повинуясь внезапному порыву, Элинор начала рассказывать о нем графу и практически призналась в том, что согласилась на его предложение отправиться в Португалию в качестве компаньонки его сестры из-за того, что представила, как Терри будет ей докучать еще целый год.

— Нам повезло, что он вам докучал, — заметил дон Мигел.

Элинор уловила заминку, прежде чем он сказал «нам». Тут же пронеслась шальная мысль: может, он хотел сказать «мне»? Она ощутила приятное волнение. А когда дон Мигел обнял ее, вихрь эмоций закружил Элинор. Надо же! Всегда строгий и отчужденный граф Рамиро Висенте Мигел де Каштру позволяет себе человеческие слабости! Но разве она не знала, что он вполне… человечен… или мог стать таким, если с ним познакомиться поближе? Элинор пыталась скрыть свои чувства, но внутренне была далеко неспокойна. Она не представляла, что способна испытать такую эйфорию восхищения здесь, на веселой festa Вьяна-ду-Каштэлу. Она никогда этого не забудет — так Элинор и сказала графу вечером. Санчес вернулся с ними, а потом с разрешения Мигела молодые люди снова ушли. Это было доказательством доверия и сестре, и ее жениху.

— Итак, мы вновь остались вдвоем.

Они немного посидели на веранде, потом граф предложил:

— Может снова погуляем?

— Конечно, если хотите. — Она почувствовала робость, оттого что он предоставил ей решать. — Как… как вам угодно.

Он засмеялся, и его серые глаза засияли.

— В чем дело, Элинор? — ласково спросил он и взял девушку за руку, осторожно поставил на ноги. — Не робейте, дорогая. Я обычный человек, — неожиданно добавил дон Мигел, и Элинор почувствовала, как он нежно коснулся губами пальцев ее руки. Щеки девушки порозовели, а глаза графа вспыхнули непостижимым светом. Его взгляд надолго задержался на ее лице. — Идем, — наконец сказал он, — а то мы пропустим всю забаву!

Небо освещали огни фейерверка, со стороны реки доносилась музыка серенады. Элинор и дона Мигела вовлекли в танец, и, к ее удивлению, он начал самозабвенно танцевать. Элинор пыталась сказать, что не умеет танцевать, но дон Мигел не стал слушать. Девушка сделала несколько неуверенных шагов, потом ее застенчивость исчезла, и она закружилась в танце, чувствуя себя невероятно юной и раскованной.

— Это было прекрасно! — воскликнула Элинор, когда музыка смолкла и они с доном Мигелом вышли из круга танцоров. — О, Мигел, я никогда не получала такого удовольствия… — Она засмущалась и с испугом посмотрела на своего работодателя. Его, кажется, позабавила обмолвка. Элинор уже собиралась извиниться, но передумала. Только произнесла: — Надо же! — как он перебил ее:

— Не извиняйся, Элинор. Пора оставить формальности.

— У меня… у меня вырвалось…

— Очень мило получилось, — сказал он, но его шутливость внезапно исчезла, уступив сожалению, ясно видному в его глазах.

У Элинор сердце чуть не остановилось. Конечно, она ему нравилась… но что-то мешало ему признаться в этом, даже самому себе… что-то большее, чем любовь к покойной жене. Опять тайна… Или у нее просто разыгралось воображение? Наблюдая за меняющимся выражением лица своего спутника, Элинор увидела, что он улыбнулся… улыбка мгновенно изгнала безнадежность, а заодно приободрила Элинор.

— Может, вернемся домой? — спросил дон Мигел.

Элинор сразу согласилась.

— Спасибо за прекрасный, необыкновенный день, — не удержалась она от слов благодарности, когда несколько минут спустя они ехали обратно в solare.

— Не благодари меня, Элинор, — серьезно ответил Мигел. — Это я должен тебя благодарить. Я давно не чувствовал себя так, как сегодня.

Его слова показались Элинор загадочными, но она инстинктивно поняла, что дон Мигел счастлив и хотел сказать об этом. Ее настроение резко улучшилось, но она тут же осадила себя. Вряд ли в ближайшем будущем Мигел в нее влюбится. Поэтому она не должна показывать ему своих чувств.

— Очень мило, что ты это говоришь, — робко прошептала девушка. — Я рада, что ты получил такое же удовольствие, как и я.

Он кивнул, но теперь, казалось, сосредоточился на дороге, и до самого дома они не произнесли ни слова. Машина тихо остановилась на мощеном дворе. Мигел помог Элинор выйти. В лунном свете сияли столбы эпохи Возрождения. Над высоким арочным дверным проемом виднелся герб семьи Каштру, украшенный золотом. По обе стороны кариатиды в нарядных пышных одеяниях поддерживали фронтон. Ночной воздух благоухал ароматом цветов. В тишине слышалось музыкальное журчание воды, низвергавшейся неподалеку со скалистого выступа. Воздух был словно пропитан магией. Элинор охватило волнение.

— Как красиво и мирно! Как хорошо вернуться домой, от этой суеты… — Ее быстрые и слегка нервные восклицания оборвались — Мигел остановился и повернул ее лицом к себе. Его рука коснулась ее подбородка. Губы Элинор дрогнули. Но слова так и остались невысказанными, потому что в этот сладостный момент близости Мигел нагнулся и нежно поцеловал ее в губы. И когда он наконец оторвался от нее, то странно покачал головой, будто стряхивая пленившую его сеть, которая лишала свободы действий и мысли. Элинор неуверенно улыбнулась, и его глаза вспыхнули тем светом, от которого сердце ее затрепетало. Заключив девушку в объятия, Мигел вновь припал к ее нетерпеливым губам.

Больше она не пыталась взять себя в руки. Не решалась скрывать от него свои чувства. Теперь никаким притворством не исправить того, что произошло, подумала Элинор расстроенно. Но какое это имело значение? Мигел влюблен в нее. Иначе зачем бы целовал ее так страстно? Она вспомнила о его жене, и ее очень удивило, что граф так скоро после ее смерти обратил внимание на другую женщину. Особенно когда все считали, что он втайне ее оплакивает. Но Элинор была всего лишь человеком, и она была влюблена в красивого графа. Поэтому перестала думать о прекрасной Доре. И когда любимый вновь захотел ее поцеловать, она радостно подчинилась. Его нежность сменилась пылкой страстью, и Элинор оказалась в вихре соблазна и желания. Когда Мигел выпустил девушку из объятий, у нее перехватило дыхание. Она могла только стоять рядом с ним, с любовью глядя в его серые глаза. Ее губы дрожали, они были теплы от поцелуев. Мигел улыбался. Черты его лица смягчил полупрозрачный яркий свет сонной луны, вынырнувшей из-за филиграни летнего облака в открытое небо.