Дочки-матери, или Каникулы в Атяшево - Олег Рой

Ирина отвернулась, чтобы скрыть набежавшие на глаза слезы. И была совершенно изумлена, когда дед Игнат вдруг продолжил:

— Ты, Тань, думаешь, что я сейчас только про Иру говорю? Ошибаешься. Я сейчас говорю даже больше о тебе, а не о ней. К тебе дочь за помощью приехала, а ты только орешь на нее, да нотации читаешь.

— За какой помощью? — удивилась Татьяна Сергеевна. — Она не говорила, что ей нужна помощь….

— А ты сама-то не почувствовала? — усмехнулся дед Игнат. — Зачем, по-твоему, взрослая дочь едет к матери, которую давно не видела? Не знаешь? За помощью, даже если сама этого не понимает. Вспомни, к кому она маленькой бежала, когда ей плохо было, больно?

— Да она уж теперь не маленькая, — хмыкнула Татьяна Сергеевна. — Сама умная, сама мать, сама все знает…

— Да уймись ты, наконец, Татьяна! — нахмурился дед Игнат — Что ты ее все шпыняешь-то? Помнишь, как моя бабка говорила: «осина не родит апельсина»? На себя-то посмотри! Если б ты на самом деле была такой хорошей матерью, какой себя позиционируешь, вряд ли бы Ирочка от тебя сбежала.

— Знаешь что, Игнат! — Татьяна Сергеевна так и подскочила на месте. — Я сейчас не посмотрю на твою ногу…

Однако дед Игнат так и остался сидеть, даже не шелохнувшись.

— Ишь ты, пугает она меня, — обезоруживающе улыбнулся он. — Не стоит, Танечка, не старайся. Меня сомалийцы с ангольцами не так пугали, но ничего, не заикаюсь…

Его слова возымели свое действие, Татьяна Сергеевна снова опустилась на лавку и даже не сказала ничего, только укоризненно покачала головой.

Дед Игнат положил ладонь ей на руку:

— Тань, ну ты ведь сама знаешь, что я прав, — мягко сказал он.

— Ты всегда прав, черт упертый. — Татьяна Сергеевна стряхнула его руку и легонько толкнула в плечо. — Ишь, расселся тут…

— Так могу и уйти. — Он серьезно поглядел на женщин. — Да только не хочу вас одних оставлять. Вы ж сейчас грызться начнете, старые обиды друг другу поминать да в результате и разругаетесь вдрызг. Не будете разговаривать друг с другом несколько дней, а то и того хуже: Ира разобидится вконец да и уедет обратно в Москву. Разве ты этого хочешь, Таня?

Мать и дочь невольно переглянулись.

— Вот то-то и оно… — усмехнулся дед Игнат.

— Так что ж нам с Аликой-то делать? — со вздохом спросила Татьяна Сергеевна после паузы.

— Как «что»? — вроде как удивился Игнат. — Любить. Такой, какая она есть. Это ведь самое главное — чтобы она всегда знала, что ее любят. Даже когда заставляют в огороде работать или за невымытую посуду ругают, все равно знала…

Вскоре дед Игнат все-таки ушел. А Татьяна Сергеевна с младшей дочерью еще долго сидели в саду, на той самой скамейке за жасминовым кустом, где обычно курила, прячась, Ира. Распогодилось. Небо, с утра такое хмурое и неприветливое, постепенно расчистилось от туч. Выглянуло и сразу стало припекать солнце. Но мать и дочь, сидя в тени развесистой груши, из плодов которой получалось такое дивное варенье, даже не замечали зноя. Обеих как прорвало — они говорили, говорили и все не могли наговориться. Ирина, сама неожиданно для себя, рассказала маме все до мельчайших подробностей — о своей жизни и работе в последние годы, об отношениях с Игорем и его изменах, обо всех фортелях, которые выкидывала Алика, и о том, как она, Ирина, вдруг поняла, что история с наркотиками — это последний звоночек и дальше уже может быть непоправимо поздно…

Сначала Ира думала, что, возможно, зря так раскрывает перед матерью душу, как бы от этого не стало еще хуже. Вдруг та огорчится или неправильно все поймет и дело кончится серьезным конфликтом… Но, начав свою исповедь, она уже просто не могла остановиться, пока не излила все до конца. Будь что будет… Рассказывая, Ира готова была ко всему — к упрекам, осуждению, нотациям, к продолжению утренней ссоры, которая уже готова была разгореться, если бы не вмешательство деда Игната. Не ожидала лишь того, что ей вдруг станет ощутимо легче после того, как она выговорится, а мать молча обнимет ее и прижмет к себе, как когда-то очень давно, в далеком детстве. И что после этого они еще больше часа просидят вдвоем, обсуждая не то, какая Ирина плохая мать и как много ошибок совершила, а то, как они все вместе могут теперь попытаться помочь Алике. Вместе. Это сейчас было самое главное слово для Иры. Господи боже мой, как же она устала все это время быть одной, быть всегда сильной, уверенной, бороться и побеждать!.. Как хотелось ей хоть иногда, хоть ненадолго признаться в своей слабости и отступить в тень, предоставив борьбу кому-то другому! Конечно, мама не призывала сдаваться и отступать, не таким человеком была Татьяна Сергеевна Корень. Но после этого разговора Ира поняла, что мать будет ее союзником — а это уже многое значило. После этого разговора Ирина почувствовала себя так, будто выдернула занозу — огромную болезненную занозу из души…

Неизвестно, сколько они еще просидели бы на лавке, если б их не окликнули вдруг от калитки:

— День добрый! Можно к вам?

От звука этого голоса Ирина мигом встрепенулась, потому что сразу узнала, кому он принадлежит, поняла это по стуку своего сердца даже раньше, чем подняла голову и увидела за забором Ивана.

— Добрый, добрый! — приветливо откликнулась Татьяна Сергеевна. — Заходи, Вань, конечно. Только вот Володи дома нет, и неизвестно, когда будет. Его на работу срочно вызвали, ЧП там какое-то у них.

— Да, я знаю, — подтвердил Иван. Перекинул руку через забор, открыл с той стороны калитку, вошел на участок и приласкал тут же кинувшегося к нему навстречу Пушка, который давно уже учуял приближение своего друга, прыгал и заливался радостным лаем. — Он мне звонил. Сказал, что все в порядке, волноваться вам не о чем, он скоро освободится. Так что договорились, что я после обеда приду, а если он задержится, начну пока без него.

— Батюшки, обед! — вскинулась Татьяна Сергеевна. — А у меня и из головы вон. Сидим тут в тенечке, прохлаждаемся, а люди вон отобедали уже. — Она кивнула на Ивана.

Тот покачал головой:

— Нет, я еще не обедал, честно говоря. Жарко, не хочется есть…

— Ну, так поешь с нами, — заключила не терпящим возражений тоном Татьяна Сергеевна и поспешила в дом.

Ирина хотела было идти за ней, но Иван остановил ее.

— Ира, я на днях в Саранск поеду, по делам, — проговорил он, улыбаясь ей все той же милой открытой улыбкой. — Вы говорили, что вам там тоже что-то нужно. Вроде бы для дочки что-то купить… Хотите, я вас с собой возьму?

Она не просто хотела, она очень хотела! И в идеале бы без дочери, только вдвоем с ним… Вот было бы здорово! Столько времени провести вместе, да еще практически наедине… Однако Ирина понимала, что ехать вдвоем с Иваном было бы очень несправедливо по отношению к Алике. Та и так на взводе, да и тяжело ей, что говорить, после беззаботной городской жизни с ресторанами и шопингом, вот так разом взять и окунуться в сельский труд от зари до зари. Поездка в Саранск — все-таки какое-никакое, а развлечение. Ну и опять же нормальную одежду и обувь ей надо купить, чтоб не топтала грязь на шпильках и платформах. Так что мечты пусть так и остаются мечтами, ребенок важнее.

— Спасибо, Иван, — вежливо, но сдержанно поблагодарила Ирина. — Мы с Аликой охотно примем ваше предложение, оно очень кстати.

Конечно, Алика была только рада узнать подобную новость. После той вспышки за завтраком, когда она нагрубила бабушке, ей вдруг сделалось как-то настолько не по себе, что даже захотелось пойти к Татьяне Сергеевне и попросить прощения. Но Алика подавила эту мысль в зародыше, закрылась в своей комнате и полдня играла на планшете, лазила по Интернету и слушала музыку. Пусть эти колхозники занимаются своим сельхозтрудом без нее…

Однако чем дальше, тем муторнее становилось у нее на душе. Что ей теперь делать? Нельзя же до конца лета безвылазно просидеть в комнате? Хотя бы к обеду придется спуститься — и что тогда? Как реагировать на наезды, которые наверняка будут со всех сторон? Мол, мы пашем, как проклятые, а ты только дурака валяешь, а у нас в деревне кто не работает, тот не ест… Что тогда делать? Идти на серьезный конфликт не хотелось. Особенно с мамой. Позавчера ночью они так хорошо поговорили… Алика промучилась сомнениями до тех пор, пока не услышала снизу голос тети Оли: «Девочки, Алика, Лена, Наташа! Идите обедать!» Тогда Алика решилась спуститься и села за стол вместе со всеми, однако была насторожена — не повторится ли утренний конфликт? Но, к счастью, скандалом и не пахло. К обеду собрались все, кто мог, включая деда Игната и Ивана, все были в отличном настроении, шутили и смеялись. А после еды Наташа с улыбкой предложила Алике:

— Давай помогу с посудой!

И все окончательно встало на свои места, будто никаких неприятностей и не случалось. Вдвоем (Лена снова ушла готовиться к вступительным испытаниям) они быстро убрали со стола, а на кухне, где Алика уже работала гораздо старательнее вчерашнего, зашел разговор о танцах и об Артеме.